Книга пяти колец. Том 9 - Константин Александрович Зайцев

и все в этом круге. Сплошная метафизика, приправленная хорошей дозой психотерапии и прочей мути, с которой мне придется разобраться, чтобы понять, как победить местных стражей.

Если стоять и думать, то нихрена не произойдет. Сколько я себя помню, я был человеком действия, и менять свои привычки я не собираюсь даже в аду. Стоило мне сделать шаг, как из-под моих ног начал клубиться пар, который медленно стелился по воде. Он клубился до самого горизонта, если, конечно, ту белесую муть можно назвать горизонтом.

С каждым новым шагом у меня все сильнее появлялось ощущение, что вокруг меня стены. Просто я их не вижу. Как будто пространство закрывается, сжимается в кольцо, и кольцо это не из камня, не из стали — из страсти. Не той, что поэты описывают. Настоящей. Грязной, голой, когда хочешь — и не можешь остановиться. Когда жаждешь — и все, что не оно, становится серым. Когда удерживаешь — не из любви, а потому что не можешь отпустить.

Каждый новый шаг заставлял меня гореть изнутри. Я ощущал, что скоро появится страж. Сначала пришел звук. Не шаги. Не дыхание. Не голос. Звук, который не должен существовать в этом мире: как будто кто-то режет струну, натянутую между сердцем и позвоночником. Резкий, будто обрыв связи. Сразу после — тишина, в которой эхо не задерживается. Она глухая, как в утробе.

Вода трепещет. Не от ветра — здесь нет ветра. Поверхность расступается, как ткань, под чьим-то незримым взглядом. Из глубины поднимается контур — не отражение и не тело. Словно сама тьма обретает черты.

И тогда я увидел первую фигуру.

Она появляется из пара, как будто не вышла из глубин, а всегда была здесь. Просто по какой-то причине ее нельзя было разглядеть. Мозг автоматом начал оценивать моего противника. Высокий, выше меня на пару голов. Лицо скрыто маской из кости, гладкой, с вертикальным разрезом вместо глаз. Там нет зрачков — только ослепляющий и холодный свет. Его руки обнажены до локтей, и мне прекрасно видно, как под его белесой, как у трупа, кожей перекатываются тугие комки мышц. А еще он двигается слишком быстро. Он идет, не касаясь воды. Под ногами — не волны, а круги, идеально ровные, будто его присутствие само по себе выжигает след в реальности. И я чувствую его имя, оно возникло где-то внизу моего живота. Его зовут Желание.

Тот, кто тянет к себе. Тот, чья суть — притяжение. В нем нет любви. Только голод. Красота без тепла. Взгляд без сочувствия. Вся суть страсти, что выжгла тысячи сердец и уничтожит еще больше.

Стоило мне моргнуть, как появляется еще одна фигура. Она медленно поднимается прямо из воды. Словно в каком-то хорроре. Лицо — почти идеальная копия моего. Им еще не надоело воровать мое обличье? Скольких призраков-двойников еще мне надо уничтожить? Или, как говорится в разных трактатах, ад внутри тебя, а все эти выродки — лишь отражение моего личного ада? К демонам!

У этой копии не было ни капли жизни в глазах. Слишком большие зрачки, внутри которых крутится отражение меня самого, но искаженное, словно я смотрю на себя через бесконечную серию разбитых зеркал. Он не двигается. Просто стоит. И каждое мое движение он повторяет с мизерной задержкой, будто насмешка. И его имя известно всем — Зависть.

Он — проверка на прочность моего «я». Он не хочет иметь. Он хочет, чтобы у других не было. Он питается сравнением. Он тот голос внутри, который шепчет: почему не ты, почему не тебе, почему не сейчас?

Два стража из трех разом. Какая удача, но я понимал, что их не может быть два. Либо один, либо три. Другого не дано.

И третий появился. Не сразу. Вначале него пришел холод. Он превратил пар в туман, а воду в лед. И только когда вода начала окончательно замерзать под ногами, когда дыхание стало превращаться в пар, а пальцы неметь, я его почувствовал. Он медленно вышел из темноты, как тень, которая вдруг обрела форму. Обнаженный, худой до аскезы, с лицом, которое не выражает ничего. Ни боли. Ни радости. Ни сомнения. Только пустота. И его имя было Отказ.

Последний из троих. Тот, кто отвернулся от мира. Кто сжег чувства, чтобы не страдать. Он — финал пути страсти. Пепел после пожара. Безразличие, возведенное в культ.

Я начал смеяться. Ведь эти трое есть одно, просто разные агрегатные состояния воды.

Пар. Вода. Лед.

Желание. Зависть. Отказ.

Начало, путь и конец.

Они не нападали, всего лишь смотрели на меня. Но я чувствовал, что бой уже начался…

— Ву Ян, — сказало Желание. Голос этого Стража был теплым, почти чарующим, с переливами, как у музыки, что звучит в мечтах перед пробуждением. — Ты искал силу, не так ли? Хотел быть достойным. Хотел, чтобы мир видел тебя. Ощутил твое пламя, твою уникальность, твою необходимость. Я — та рука, что ведет. Я — шаг, с которого все начинается. Смотри на меня и признай: ты жаждал быть.

Когда он говорил, слова вились, как шелк, искажая реальность вокруг. Лед на воде начал таять. Запах воска и ладана заполнил воздух. От его босых ног в воду протянулась нить — алого света, как вытянутая жила сердца. Она дрожала, словно в ней билось что-то живое.

— Тьфу. — Второй заговорил резко, глухо, будто сквозь завязанный рот. Его голос звучал, как хрип умирающего. — Хотел быть, да. Но не один. Хотел быть выше. Лучше. Особым. Только не потому, что ты есть. А потому, что другие — нет.

Его лицо искажалось с каждой фразой, сливаясь с чертами, которые Ян видел когда-то — друзей, врагов, учителей. Мимолетные, болезненные отражения. — Я — та дрожь, что следует за взглядом. Я — сравнение, что точит. Я — голос, шепчущий: «Они не заслужили».

И когда он замолчал, от его груди, черной, как запекшаяся смола, в сторону Первого потянулась цепь. Звенящая, тугая, из звеньев, вырезанных словно из кривых зеркал. Они соединились. Алую жилу и черную цепь встретились, и от соприкосновения пошел жар.

— Суета. — Третий говорил тихо. Как ветер в заброшенном храме. Не голос — тень от звука. — Все это — суета. Желание жжет, Зависть гложет. Ты ешь себя и называешь это жизнью. Я — избавление. Я — тишина. Я — отказ.

Он не двигался. Но земля под ним покрылась инеем. С волос свисали сосульки. Каждый его вдох