Кондотьер - Валерий Листратов

Так что даже оспорить не сможешь. Результаты экзаменов уже направлены в Министерство. Так что тут я прикрылся. Нет, Ген, ты меня восстановишь. И парня возьмёшь. И гейс мне закроешь.

— Судя по бумагам, он о магии узнал только полгода назад, — замечает ректор.

— Значит, всё-таки бумаги ты его смотрел! — чуть усмехается Кошкин.

Геннадий Егорович бросает на меня взгляд.

— Смотрел, — признаёт ректор.

— Тогда в связи с чем это странное представление у дверей?

— Кто знает? А вдруг бы ты сдался? — пожимает плечами ректор.

— Я тогда не сдался, когда ты был сильнее меня на ступень. И сейчас не сдамся — мы как минимум сравнялись. А может быть, я уже и перегнал тебя. В силе магии — как минимум мы равны, а в опыте — я тебя уже превосхожу с большим отрывом, Ген.

Кошкин явно получает удовольствие от лёгкого хождения по грани, но границ не переходит. Ректор может быть неприятным противником, если вдруг что. Да и просто потом в его силах с запасом доставить мне неприятностей. И наставник это понимает.

— Ну попытаться я все же должен был.

— Действительно. Но, знаешь, Гена, мы каждый пошли своим путём. Тогда было — тогда. Сейчас — это сейчас. Мне нет дела до власти. Перегорел. Менять образование — тоже не хочу, перегорел опять же. Хотите учиться по-старому — ваше право. Никого в светлое будущее я больше не тяну.

— Повзрослел ты, Борь, — кивает ректор.

— Может быть. Но скорее — поумнел. Сейчас я сам выбираю себе учеников. Надо сказать, если бы не обстоятельства, я бы здесь оказался немного раньше. Но рад, что всё сложилось как сложилось.

— Ладно, ты прав. Парня твоего я смотрел. — Ректор лезат в стопку бумаги и достает папку. Открывает. — Результаты у преподавателей уточнял. И даже с каждым поговорил, чтобы понять, как сдавался экзамен.

Ректор поворачивается ко мне:

— Максим?

— Да, добрый день, — отвечаю. Разговор у наставника с ректором начинается как-то вдруг, и поздороваться я не успел.

— Добрый-добрый. Ты, в самом деле, создаёшь артефакты волевым способом?

— Да, создаю, — соглашаюсь. — Я пока не очень понимаю, почему это так удивляет людей, но да — могу.

— Почему удивляет? А тебе твой наставник не сказал? — Чему то улыбается ректор.

Обмениваемся с Кошкиным взглядами.

— Ну, теперь уж сказал «а» говори «б», — вздыхает Борис Васильевич. — Я не хотел говорить, пока он не наработает навык. А сейчас уже не важно.

— Не ожидал от тебя такой терпеливости, — ректор переводит взгляд на меня. — На моей памяти ты второй артефактор, который может это делать. Первый уже давно не с нами — о нём остались только исторические данные. Именно поэтому сейчас артефакторы знают, что это возможно, вот только никто не может повторить. Либо не находят свой материал, либо… хотя подожди-ка. У меня в записях было: ты тоже работаешь с ньямалем?

— Да, — подтверждаю.

— Вот и твой предшественник работал только с ним. Может быть, всё-таки дело в металле, а не в пути? Но даже несмотря на это, артефакты из ньямаля никто до тебя повторить не смог. Сейчас — может быть.

— Существуют артефакты из ньямаля? — удивляюсь.

— Ну а ты думаешь, почему они такие дорогие? Конечно. Их немного осталось. Сейчас с ним работает очень мало мастеров, потому что стандартным способом артефакты из ньямаля почти не получаются. Известно порядка сотни настоящих артефактов — это то, что оставил твой предшественник. Остальное — жалкие поделки. Так что да, добро пожаловать в Академию.

— Интересный подход, — удивляюсь.

— Ничего интересного. Но то, что ты второй, кто работает с этим материалом, говорит именно об этом.

— А почему он такой дорогой тогда?

— Потому что, теоретически, исходя из выкладок, для артефактов этот материал подходит лучше всего. Исходя из проводимости, и существующих артефактов. Только вот работать с ним ни у кого не получается толком. Кроме того он лучше серебра проводит магию. В амулетах каналы из ньямаля позволяют создавать напряжения в нужных зонах почти без потерь. Это материал с идеальной проводимостью магии. Проблема в том, что почти никто не может его заставить работать именно как основу под артефакт. Точнее не мог.

Информация неожиданная. Я задумываюсь. Все пси-активные материалы, с которыми сталкивался раньше, были в Гнёздах — кости, металл. Остальные — довольно пассивны. А тут… несколько сотен лет торговли?

— Понятно. Спасибо. — Задумываюсь.

— Да ничего, обращайся. Просто твоё присутствие здесь у многих вызывало неприятие. Из-за желания твоего учителя, в своё время, занять пост ректора. Пока мы не поговорили, твоё обучение и амбиции Бориса были на разных весах.

— Ген, давай сразу один момент обсудим, — вклинивается Кошкин. — Моему ученику нужны будут ежемесячные каникулы. Не знаю, по сколько дней. По десять, может. Он должен иметь возможность уезжать.

— Ничего сложного, Борь. В наше время нельзя было. Но сейчас — модульная система. Ты в лицее должен был это почувствовать. Сдал модуль — гуляй. Хоть годами не появляйся. Главное — своевременная оплата.

— Интересно. Многие пользуются? — удивляется наставник.

— Да нет, большая часть старается выучиться побыстрее. Всё-таки образование у нас недешёвое, и привязана оплата к годам, а не к модулям, — усмехается ректор.

— Я бы хотел пару моментов уточнить, — говорю.

— Да? — с заметным удивлением поворачивается ко мне ректор.

— Скорее всего, в ближайшие полтора года со мной будут поступать ещё члены моего Рода. Порядка двенадцати человек. Есть какие-то ограничения?

— Нет. Платите — учитесь. Обычно рода посылают одного-двух на обучение, а дальше учат сами. Подожди, у тебя в Роду уже двенадцать магов?

— Больше. Но двенадцать — те, кто будет учиться здесь. Остальные — возможно, позже, но это не факт.

— Так, минуту… — ректор сверяется с документом. — Парень, который полгода назад узнал о магии, до этого ничем не отличался, и даже…хм, это будет слишком грубо. В общем, ничем не примечательный — становится во главе Рода, в котором больше двенадцати магов?

— Нет. Со мной — тринадцать. Сейчас чуть больше, потому что в наёмном контракте ещё один человек. Плюс ребята, которые обслуживают дирижабль. — Считаю вслух. — Я, итого четырнадцать. Скорее всего, ещё человек пять примем.

— Отстал ты,