Смертная шкура - Андрей Сергеевич Абабков

и чему-то там их обучают. Мне даже сразу захотелось на эту Академию посмотреть. Представляю, каких дурачков и неумех из нее выпускают.

Выяснилась и суть деревенского конфликта, центральной фигурой которого был Ганс, а теперь частично и я. Все дело было в добротном доме, который по меркам крестьян был настоящим дворцом. Так как сыновей-наследников, равно как и других родственников мужского пола у Ганса не было, то его превосходный дом должен был достаться мужу старшей дочери. И именно за Лизой и началась в деревне настоящая охота. Все были уверены, что ни сам Ганс, ни Лиза долго не проживут, и тут я деревенских понимал очень хорошо, стоило только посмотреть на внешний вид - и все становилось понятно. Погост был написан на лбу каждого члена семьи Ганса большими буквами. Потому деревенские торопились. А тут еще сам плотник отказался объявлять Лизу невестой в этом году. То есть перед всеми охотниками за наследством замаячила реальная тень глобальной неудачи, ведь в случае, если Ганс умрет до того, как Лиза выйдет замуж, то все имущество отойдет королевской казне, а та уже будет должна дать сиротам денежное приданое. Ну а кому в деревне нужны деньги, когда есть такой замечательный, прямо шикарный дом? Вот все и спешили.

Даже та троица идиотов, что напала на нас по дороге в первый день знакомства, были не бандитами, а деревенскими охотниками за наследством. В деревне-то нарушать законы нельзя, а вот за ее пределами… Вот один и подговорил приятелей на то, что они подержат крепкого мужика за руки, а он сам тем временем оприходует в кустах Лизу, а затем, объявив об этом, возьмет ее в жены. Тут с этим строго — попортил девицу, значит считай что свадьбу сыграл. Древняя традиция, ее даже благородные и богатые соблюдают свято.

Кстати, именно поэтому Ганс которую ночь на конюшне спит. Надеется на то, что я не удержусь и… в общем он будет рад видеть меня своим зятем. Отсюда и враждебное отношение ко мне деревенских. В их глазах я Лизин жених и будущий счастливый обладатель чудесного наследства.

Потом закономерно наступил откат зелья и я поспешил забыться в работе. Ну, попытался забыться. Так-то никаких шансов. Даже мысли о золоте не отгоняли боль. Пришлось пойти к озеру и лечь в воду. Родственная стихия хоть немного, да снимала напряжение и мучения.

Ганс отнесся к моему безделью с пониманием. В его глазах я был могучим магом, да и уже столько сделал для его семьи, что он был готов и вовсе кормить меня бесплатно. Это, кстати, не мои догадки, а его слова. Тем не менее, вечером я помог ему загрузить телегу отобранными бревнами и даже не стал претендовать на место в ней. Хотя было очень плохо.

Встречающую нас в деревне делегацию я разогнал всего за минуту. Просто пообещал, что если они еще раз тут соберутся и будут мешать проезду, я пойду и поимею Лизу, сделав ее своей женой. Врал, конечно, но эти болваны поверили и разбежались. Расставаться с надеждой на ровном месте никто не желал.

- Зря ты так, - сообщил мне после этого хмурый Ганс, - Они теперь новое чего придумают, а то и вовсе выманят Лизку из деревни и…

- Значит надо ее с собой брать, - выдал я умную мысль и впереди лошадки поспешил к дому.

Вечером и утром я вновь сварил по порции “зелья прорицания” и стал понимать местных, будто всегда здесь жил. Говорил еще только плоховато. Как сказал Ганс, у меня ярко выраженный восточный акцент. Но в Империи Райн этим было никого не смутить. Язык тут был вроде как один, а вот говорили на нем в разных королевствах по-разному. Иногда даже друг друга не понимая*.

(*В Германии это существует до сих пор, хотя уже 150 лет там строго преподают только «берлинский» немецкий. И несмотря на это, четыре ярко выраженные языковые группы сохранены и по сию пору. В 19 же веке существовало больше десятка разных наречий немецкого, серьезно отличающихся друг от друга).

По моему предложению, на следующий день Лиза пошла в лес вместе с нами и активно помогала отцу в работе. Я же опять провалялся в воде и даже периодически впадал в обморочное состояние. Сами знаете, длительный прием “зелья прорицания” еще никому ничего хорошего не давал. Так что и я решил, что завтра приму две порции, да сегодня вечером одну, и на этом остановлюсь. А если не остановлюсь сам, то все равно буду не в состоянии сварить новое зелье из-за слабости.

По возвращении нас опять встречала толпа. Я уже было испугался, что придется выполнять свое обещание, но Ганс впервые на моей памяти заволновался от вида деревенских. Тут уж и я присмотрелся повнимательнее и понял, что ждали не нас, а собрание вызвано какой-то другой причиной, что сильно взбудоражила местных.

Оказалось, что нашли тех трех идиотов, которых я прибил. Ну как нашли. Охотник обнаружил их разорванную и окровавленную одежду. Тел не обнаружил. Теперь деревенские думали над тем, какой же зверь появился рядом с селением, и чем это им грозит в ближайшей перспективе.

Почему троицу спохватились только сейчас? Так они же ни с кем своими планами не делились, и по уходу из деревни сказали, что идут в лесное селение, чтобы договориться о покупке грибов и ягод. Вот их никто и не ждал, пока охотник их шмотки не обнаружил случайно.

Я было начал волноваться. Один витязь, из тех что голову на плечах имел и даже иногда ею думал, что означало, что биться со мной он не стал, а просто погостил пару дней да и уехал, рассказывал мне о разных приемах следопытов и говорил, что по самым малым деталям может сказать, что в лесу происходило. Но волновался я зря. Охотник так тоже мог, только вот одежду он нашел совсем не там, где я убил идиотов. Лесные звери нашли их трупы первыми и утащили подальше от дороги.

Покричав друг на друга и на старосту, деревенские так ничего и не решили и разошлись по домам, правда, все как один советовали Гансу завтра в лес не ходить, и Лизу с собой не брать. Мол отправь одного работника (это они про меня, гады!) и забот не знай! Ну-ну! Мир тесен! Сочтемся еще.

Следующий день я помню как в тумане. Все было заполнено болью. Лиза даже не работала с отцом, а присматривала