Бытовик 2 - Роман Феликсович Путилов

определенными навыками в магическом материаловедении, с этим проблем нет. Гораздо больше у меня ушло времени на то, чтобы объяснить машинисту поезда, что его судьба сейчас находится на развилке – или он вспоминает, как в его паровозе включается реверс и, на остатках воды, воды возвращает поезд задним ходом в поселок рудокопов, либо он останется здесь, в степи, в компании четырех покойных оккупантов, так как ни одна конвенция о гуманном обращении с пленными в этой части света не действует, так как мой словарный запас фраз на языке потенциального противника ограничивался, вынесенными из школьного курса «Лондон из кепитал оф ингленд» и «Май фемили из литл».

Сильно помог мне в этом деле один из английских «непротивленцев», что спасался в компании женщин и детей, а не пытался отстреливаться, как бравые джентльмены из хвостовых вагонеток. Поняв, что стрельбы больше не будет, этот господин, сухой, желчный мужчина лет сорока, на вид – типичный «Давид Розенбаум, бухгалтерский учет», путая русские и английские слова, иностранец принялся орать, что он является управляющим рудником, принадлежащим «Ост-Индийской компании», а я, и все, кто вместе со мной, принимал участие в подлом убийстве подданных его Величества, доброго короля Георга Пятого своего имени, будут посажены на кол, и у меня только одна возможность спасти свою никчемную жизнь – бросить оружие, встать на колени…

Очнулся я после щелчка бойка револьвера. Кому-то очень повезло, что я в суете забыл, что нужно перезарядить оружие.

Дамы оглушительно визжали, зажмурив глаза. Господин «бухгалтер», забавно собрав свои маленькие глазки «в кучу», не отрываясь смотрел на спаренные стволы огромного револьвера, упертые ему в лоб.

- Ну что, еще раз попробуем? – зловеще спросил я, делая вид, что все идет, как задумывалось.

- Ноу! Я быть послушный. – «управляющий» отшатнулся и присел, не отрывая глаз от оружия: - Я быть делать, что велеть!

- Благодарю за сотрудничество. – в лучших западных стандартах улыбнулся я: - А теперь объясните машинисту, что для его здоровья лучше отогнать поезд назад в поселок.

Не знаю, о чем чирикали между собой оккупанты, но, через двадцать минут поезд дернулся и покатил в обратную сторону, неторопливо приближаясь к поселку при руднике.

Из доклада прибежавшего зауряд-прапорщика выходило, что сил у врага оказалось значительно больше, чем обнаружил я глазами ворона.

Первоначально наступление булатовских стрелков шло вполне успешно – из кочевников ускользнул только один, на руднике солдаты были захвачены врасплох и быстро перебиты, а вот в поселке начались трудности.

Дважды цепи моих стрелков, зачищавших улицы поселка при руднике, нарывались на контратаки вражеских солдат, по виду индусов. В результате мы потеряли двенадцать человек убитыми и два десятка раненными, «индусы» полегли все, прикрывая эвакуацию бледнолицых сахибов.

- Что с рабочими в карьере? И, вообще, кто это такие?

С рабочими оказалось очень просто – это были бывшие работники рудника, что поведали очень грустную историю. Одним не прекрасным утром жители рудника были разбужены редкими выстрелами и гортанными криками на улицах спящего поселка. Когда народ повалил на улицу, пытаясь понять, что случилось, оказалось, что поселок заполнен вооруженными всадниками какого-то кочевого племени. Попытка оказать сопротивление в надежде, что через минуту-другую на помощь жителям подойдет взвод пехоты Булатовского полка, что охранял рудник, не оправдалась – подмога не пришла. Нанятый незадолго до того, повар, взятый взамен бесследно пропавшего, отравил солдатский завтрак и взвод бесславно умирал в муках и корчах, в своих казармах, а редкие часовые, охранявшие рудник просто старались подороже продать свою жизнь на своих постах.

- Где наши погибшие? Надо забрать с собой…

Прапорщик отвел глаза:

- Тела в овраг за казармой свалили, там их уже зверье местное растащило по окрестностям, а головы на площади выставлены…

- Где площадь?

Н-да, зрелище отрубленных и насаженных на пики голов, выставленных на площади перед зданием управления поселка после месяца нахождения на солнце вызывало одно чувство – хотелось на огнеметном танке пройти по всей степи, до самой Индии, до офиса Ост-Индийской компании…

- Стоп. Тут-же гораздо больше голов… Сколько во взводе было человек?

Первый день ничего не происходило. Подавив разрозненные попытки организовать оборону, кочевники загнали жителей по домам и все на этом затихло. На следующее утро смуглые солдаты в незнакомой форме пошли по домам, сгоняя всех жителей на площадь, причем на каждой улице были один два человека из местных жителей, которые указывали захватчикам, сколько человек проживает в каком доме. Пытавшихся спрятаться находили и, в назидание, убивали, на глазах у родных и соседей, причем делалось это демонстративно жестоко и мучительно, как будто оккупанты хотели спровоцировать безоружных обывателей на сопротивление.

Это рассказывал мне молодой человек, облаченный в длинную нательную рубаху, с матерчатыми опорками, сделанными из толстой ткани, обмотанной вокруг щиколоток и ступней. До того, как поселок превратился в филиал Ада на земле, молодой человек служил на руднике старшим горным инженером. Ещё месяц назад инженера звали Глебом Борисовичем Землянским, а теперь его единственным идентификатором служила цифра «З21», жирно нарисованная черной краской на рубахе, на спине и груди.

- Когда всех собрали на площади, ваша светлость…- продолжал рассказывать инженер: - Там пики с головами солдат уже стояли, их тогда еще узнать можно было. А потом вывели двенадцать человек, это две семьи были наших работников, с рудника, которые ночью убежать пытались. И вот этот, сэр Джонсон…

Палец инженера уперся в стоящего поодаль, среди своих земляков, «счетовода».

- Сказал, что в назидание всем остальным, беглецов казнят и что это будет с каждым, кто попытается бежать или бунтовать. Степняки всем, даже детишкам головы отрубили и по пикам, что заранее были в землю вкопаны, насадили. После этого два парня, из одиноких, пытались убежать, но их не здесь убили, а в степи где-то, а головы вон, с краю торчат. После казни нас всех загнали в сараи, что до этого складами были. У всех обувь отобрали, мужчин погнали на карьер работать, а женщины и дети в сараях безвылазно живут с той