Великая Война - Владислав Афинский

них есть план – это была ложь, дабы успокоить солдат. Единственный план который имелся на нашу роту – бросить мясо в гущу сражения, дабы они отвлекли на себя пулемёты, а может и уничтожили несколько огневых точек. Сейчас уже десантируются подготовленные роты, которые куда в большем составе доберутся до земли.

Цинично? Да. Эффективно? Покажут цифры после захвата Алленштейна.

– Я слышу как бьётся его сердце, эта мелодия завораживает, – пропела Кристина, вонзившись в плечо очередного солдата и прорубив кости аж до сердца, столь остёр её клинок и столь силён мой удар.

Отбросив иссушённое тело тут же влетаю на второй этаж, где находилось человек десять. Загремели выстрелы, засверкали мои барьеры и забил пар из поршней. В этой схватке я даже не стал тратить патроны в своём протезе, а просто рубил как бешеный, всегда держа одного противника на линии огня других врагов.

– Очисти мою кровь от адреналина.

– Как скажешь.

Я почувствовал боль в ладони, когда чёрный металл вонзился в вены, соединяясь с моей кровеносной системой. Но это необходимо, ведь гормоны что-то слишком сильно ударили в голову, начали влиять на эмоции и чувства. Это мешало, ведь заставляло забыть о собственной смертности.

Раздался выстрел миномёта. Оторвав чеку гранаты и бросив её к пулемёту, я тут же отправился к новой цели, оставляя за собой багровый туман из остатков непригодной для употребления крови.

– Сколько мирных жителей… прячутся в подвалах, – с удивлением произнесла Кристина. – Неужели враг не проводил эвакуацию?

– Это неважно.

– Конечно, на это всем плевать. Война.

На полной скорости я совершил прыжок и с разгона забрался на второй этаж следующего дома. Сразу же вонзил Кристину в грудь очередного врага. Полетели в воздух конечности, закричали в отчаянии солдаты, бросившееся в штыковую. Храбро бился и их командир, жаль только недолго.

Мы обменялись двумя ударами, после чего Кристина с лёгкостью разрубила его саблю, а дальше вонзилась в шею. Далее от меня последовал пинок, и младший офицер взорвался на улице. Его внутренности и кровь расплескались повсюду, но тут же алые пятная начали будто испаряться, создавая ещё больше алого тумана.

Миномётное гнездо оказалось обустроено в руинах одного из домов. Для него вырыли глубокий окоп, чтобы защитить и расчёт, и самое орудие от ответных выстрелов. Бойцы как раз тащили очередной снаряд, когда я прыгнул прямо к ним в укрытие. Один взмах и полетели на землю головы. Ещё одна цель была уничтожена.

В бой тем временем вступили основные силы десанта, а «Екатерина» начала отходить с позиций для перезарядки энергоблоков, с которых питались барьеры. Сразу же активизировались и немцы, начав давать более жёсткий отпор. Но не жалела снарядов артиллерия и со свистом сотни снарядов разрушали кричащий в агонии Алленштейн.

В бой уже бежала и пехота, атакуя город сразу с трёх направлений. Столько смертей в одном моменте я редко чувствовал на родине, где уже было изобретено ядерное оружие. Более того, ядерное оружие на этом фоне теперь выглядело для меня более гуманным, чем бесконечные атаки на траншеи, в которых солдаты служат просто мясом.

– Поручик! – ко мне в укрытие спрыгнул вполне живой, пусть и покрытый с ног до головы чужой кровью Смоленко.

– Капитан?

– Какая-то хрень двигается в нашу сторону. Мы идём ей наперерез.

– Какая-то хрень?

Смоленко кивнул, давая понять, что и сам не владеет конкретной информацией. Вдвоём мы заняли ближайший дом, вырезав всех защитников. Вместе с капитаном это было очень легко сделать, ведь его огненная магия позволяла жестоко и беспощадно выкуривать немцев в любых укрытиях. Наши враги сгорали заживо, некоторые выбегали и им отрубала головы Кристина, пока зловоние горящий тел начинало всё сильнее бить в ноздри.

И вот Смоленко уже подошёл ко входу в подвал, после чего направил на него свою руку. Он явно почувствовал, что внутри кто-то и есть.

– Там мирные, – я схватил его за локоть.

После этого командир зыркнул на меня так будто вот-вот прибьёт. Однако наваждение с него быстро сошло, после чего отправился на второй этаж, откуда открывался превосходный вид на главную улицу Алленштейна.

Угрозу представляли солдаты, но не безоружные старики и дети, которых даже эвакуировать не стали. Пришли, всех мужиков забрали, под ружьё поставили и пушечным мясом на первую линию отправили. Вот и всё. А просто народ должен, наверное, радоваться, что жён и детей в трудовые лагеря в тыл не отправили для помощи фронту.

– Дерьмо, – произнёс я вслух, понимая, что мирняку в подвалах грозит ужасная участь, скоро от города камня на камне не останется.

Но войне плевать на чужие желания. Выстрелы не затихнут из-за несчастье, скорее наоборот станут громче. Помочь им я не мог, это было просто невозможно. Безопаснее подвала места в городе уже не было.

Смоленко же быстро переключился на новую цель, отправился на верхние этажи, к окнам. Я последовал за ним и увидел ту самую «какую-то хрень». Глаза мои расширились, а на лице появилась улыбка. По дороге медленно двигался самый настоящий танк, на мощных гусеницах. Только вместо мощного орудия у него имелось лишь два противопехотных пулемёта. И двигалась махина медленно, создавая завесу из пара. И всё же… брони на нём немерено, так ещё и личные барьеры сверкают молниями.

– Твою же мать, что это вообще такое? – рыкнул Смоленко, после чего два пулемёта навелись на нас и начали стрельбу.

Шквал свинца разрывал стены, а наложенные на пули чары стали причиной пожара, который быстро разгорался. Как только спрятались мы, то танк переключился на других десантников, которые отстреливались в ответ, кто-то даже захватил немецкий пулемёт, летели даже гранаты, но танку плевать хотел на эти комариные укусы. Даже если барьеры ненадолго спадали, то оставалась ещё сверкающая рунами броня.

– Да наше наступление захлебнётся, – вместе с осознанием к Смоленко пришёл и ужас, ведь наверняка эти новые машины сейчас месят пехоту за городом.

Тем временем над головой раздался гул самолётов, в этот раз немецких. Бипланы не сбрасывали на солдат бомбы, а на всех парах мчались за отступающей «Екатериной».

– У танка есть бойницы, из них ещё сидящая внутри пехота стреляет, – заметил я, изредка выглядывая из укрытия. – Граната должна влезть.

– Понял, – Смоленко передал мне свою последнюю гранату. – Я отвлеку.

И тут же капитан выпрыгнул прямо на главную улицу, чем привлёк к себе вообще всё внимание. А