Зимняя война (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Чуйков вошёл в зал первым, за ним командиры и комиссары с начальниками штабов потянулись. Пахло вкусно масляной краской, олифой и свежим деревом. Брехт такой запах стройки любил, он его все последние шесть лет сопровождал. Куда не приедет или куда не поставят рулить, вечно только стройкой в основном и приходится заниматься.

Комкор Чуйков встал у стола на сцене и стал бумаги перебирать. Волосы явно длинноватые для военного, зачёсаны волнами назад. Любая мамзель такой шевелюре волнистой позавидует. Брови чуть подгуляли, эдакие косматые брежневские, да ещё как-то так вывернуты, что выражение лицу предают угрюмо-насупленное.

– Товарищи командиры! – все встали, задвигали стульями. Командир 28-го стрелкового корпуса – комдив Василий Степанович Попов уронил стул. Бабаджанян полез поднимать и уронил свой, Брехт сидевший крайним во втором ряду, поймал Вальтера за руку, который решил в этой свалке поучаствовать и бросился поднимать стул будущего маршала.

– Вань. Не кипишуй.

Встали. Разобрались со стульями. Василий Иванович усмехнулся и махнул рукой, усаживая на места подчинённых.

– С картами потом разберёмся. Я вам сейчас хочу вкратце напомнить, что происходило за последние две недели. Многие, как комдив Брехт, вон, живут в лесу, в палатках, и даже газет не получают. Так я сейчас восполню эту потерю. Напомню, что в СССР происходит. Про немцев не буду. Не моего ума дело, только то, что нас непосредственно касается.

Брехт, собираясь на совещание это, решил кроме двух орденов Ленина и Звезды Героя больше никаких наград не надевать, в прошлый визит к Чуйкову неудобно себя чувствовал, припёрся при всех регалиях, места свободного на груди нет, а у Чуйкова только два стареньких ордена Красного Знамени. Такое ощущение, что специально вот надел людям пыль в глаза своими наградами пущать.

Блин задумался и пропустил начало речи командующего.

– … 2 сентября пограничные войска получили приказ об усиленном режиме охраны советско-польских границ. В этот же день СНК принимает постановление № 1348-268сс от 2 сентября 1939 года, в котором указывается, что с 5 сентября следует начать очередной призыв на действительную военную службу для войск Дальнего Востока и по 1 тысяче человек для каждой из 76 вновь формируемых дивизий, а с 15 сентября и для всех остальных округов. Газеты вы все читали, там это было. Для лесников, – Чуйков глянул на Брехта и Бабаджаняна, – потом зайдёте подшивку полистаете. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о продлении на месяц службы в РККА для красноармейцев и старшин, отслуживших свой срок и подлежащих демобилизации. Так, – командующий перелистнул страницу, – ну, это вас не касается. Это для меня. Вот. Дальше пойдём. 9 сентября из управления МВО согласно приказу Генштаба выделялось управление 10-й армии (командующий – комкор Иван Григорьевич Захаркин), передававшееся в состав Белорусского Особого военного округа (БОВО), куда оно передислоцировалось 11–15 сентября. Ага. Вот, нас непосредственно касается. 11 сентября в Белорусский и Киевский особые военные округа поступил приказ о развёртывании полевых управлений округов в Белорусский, командующий – командарм 2-го ранга Михаил Прокофьевич Ковалёв и Украинский, командующий – командарм 1-го ранга Семён Константинович Тимошенко, фронты. И самое главное, что нас уже непосредственно касается – 15 сентября Витебская, Минская и Бобруйская армейские группы Белорусского особого военного округа были развёрнуты, соответственно, в 3-ю, командующий – комкор, тоже Василий Иванович, Кузнецов, 11-ю, командующий – комдив Никифор Васильевич Медведев и 4-ю – нашу, командующий я, армии. Все трое Васильевичи. Значит, дело пойдёт…

Брехт никого из названных военноначальников раньше не знал, если они сейчас армиями командуют, то что-то у них дальше пойдёт не так, раз войну маршалами не закончили. Только про Тимошенко и слышал. Он как раз и станет маршалом. Ещё один рядом сидел, но пока только полковник.

– Вот, тоже сегодня получил из Москвы депешу, – продолжал перебирать бумаги, явно не любивший это дело, Чуйков. – Это про немцев. Вчера – 15 сентября губернатором восточных земель бывшей Польши назначается Ганс Франк.

– А по наступлению что, товарищ командующий? – не выдержал Попов.

– Завтра.

Значит, ничего не изменилось. Как ни бился Брехт, а историю прёт всё по тем же рельсам и ни на минутку даже отставать не собирается. Прямо руки опускаются.

Глава 13

Событие тридцать седьмое

– Как это вам с такими манерами и дикцией удалось попасть на телевидение? Блат, наверное?

– Какой блат? Сестла!

Ничего нового для себя Брехт на этом совещании не узнал. Правда, сам через каждое слово влезал в команды, что Чуйков выдавал. Во-первых, убедил командующего всё же, что 9-й автобронетанковой дивизии нужно именно на Брест-над-Бугом или Брест-Литовск наступать. Хотели отправить на Белосток. Так как даже планов наступления ещё не было, то поменяли. Теперь на Белосток будет двигаться 29-я отдельная танковая бригада с командиром комбригом Кривошеиным Семёном.

А вот вместе с Брехтом будет наступать на Брест 52-я стрелковая дивизия. Смешно. Лошади, немного машин, а основной транспорт это собственные ноги. Ну, пусть наступают. Двести с лишним километров, когда подойдут, даже если будут по сорок – пятьдесят километров в день делать, то война уже закончится. В той истории 23-го, если память не изменяет, разграничили захваченные территории, а сейчас мало что изменилось, кроме того, что немцы Брест не взяли. Иван Яковлевич в душе всё же надеялся, что и ему с боем брать не придётся. Не поляков жалко, да и его дивизии было бы полезно повоевать, опыта набраться, ведь совсем чуть осталось до Зимней войны, а там сражаться придётся не понарошку. Там десятками тысяч будут люди гибнуть.

Не хотелось воевать по той причине, что знал о приказе Главнокомандующего Войском Польским маршала Эдварда Рыдз-Смиглы, который тот отдаст уже завтра вечером 17 сентября по радио с румынской границы:

«Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. Части, к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию».

Именно так бы и хотелось, чтобы всё произошло. Зачем из поляков врагов делать, и так они никакой братской славянской любви к русским не испытывают, но ещё и ожесточать не стоит. Надеялся всё же Брехт, что его авантюра с золотом сыграет.

После совещания, когда Бабаджанян с прочими начальниками штабов ушли уже конкретные планы разрабатывать, Брехт поймал вышедшего покурить Чуйкова и поведал ему кратко заготовленную версию, несколько раз с Вальтером переделанную и заученную уже высокопоставленными поляками.

– Василий Иванович, ко мне сегодня в расположение совершенно случайно вышли три польских, назовём их, товарища. Два бывших министра Польши при Пилсудском. И жена одного из них. Они пока у меня. Измождены. Двести километров пешком по болотам шли. В нашу сторону. Тот, который министр финансов бывший, он после того возглавлял ещё и польскую разведку. Много чего знает. Я бы передал их особисту и всех делов, но во-первых, у меня так и нет назначенного начальника Особого Отдела, а во-вторых, я думаю, что их надо передавать не НКВД, а лично товарищу Мехлису. Очень интересную информацию они принесли. Мне нужна связь со Львом Захаровичем.

– Ты, это серьёзно, комдив, прямо вот накануне наступления тебе самого заместителя Наркома подавай, – даже смеяться не стал Чуйков впечатлившись наглостью этого лопоухого мальчишки.

– Ещё как серьёзно, товарищ командующий.

– Так говори.

– Не нужно вам знать, Василий Иванович, поверьте моему опыту. Ну, да смешно звучит, тридцатилетний мальчишка вам про опыт рассказывает. Ладно, потом не говорите, что я вас не предупреждал. Они говорят, что спрятали на территории Западной Белоруссии семьдесят тонн золота – весь золотой запас Польской республики. И готовы передать его нам для создания на территории СССР Войска Польского, которое будет бороться с врагами СССР наравне с РККА.