Товарищ «Чума» 8 - lanpirot

узкой улице, немцы не встретили ни единой живой души — деревня словно бы вымерла.

— А где все жители? — поинтересовался у Душана Бунге, которому отчего-то сделалось не по себе. — Куда они все подевались?

— Они за вами внимательно наблюдают, — сообщил старик, — но не спешат показываться. Слишком много горя им в своё время причиняли пришельцы. — Вас еще встретят…

И словно в подтверждение его слов улица неожиданно расширилась, превратившись в небольшую площадь у каменного строения старой церкви, которую эсэсовцы видели с перевала. На площади их действительно ожидали. Человек десять разновозрастных нелюдимых мужчин, заросших бородами едва не по самые глаза. Но абсолютно безоружных.

— Ко је старешина? — выступив вперёд под прикрытием своих вооруженных солдат, нервно сжимающих рукояти автоматов, по-сербски поинтересовался Грейс.

— Ну, я староста! Богда Миркович! — Бесстрашно шагнул вперед хмурый дородный мужик, лет шестидесяти, опирающийся на толстую и загнутую палку-клюку. Хотя она была ему явно не нужна. Его пепельная борода, основательно побитая сединой, воинственно торчала в разные стороны, а из-под насупленных густых бровей светились ненавистью темные глубоко посаженные глаза. — Чего надо?

— Прочтите… — Гауптштурмфюрер протянул старосте документ, переданный ему Минихом. — Мы — археологи… ученые-историки, — пояснил он на словах. — Будем проводить у вас раскопки… Нам бы крышу над головой, да питание свежее… Мы за всё щедро заплатим рейхсмарками…

— Можете расположиться в церкви, — внимательно ознакомившись с посланием целленляйтера, всё так же недовольно буркнул староста, — всё равно уже давно пустует. — Разносолов не обещаю, но сытно вас накормить как-нибудь сумеем. За хорошую плату, разумеется…

— Можете не сомневаться, — заверил его Грейс. — Оплата будет щедрой!

— Тогда держи! — Староста достал из кармана позеленевший медный ключ и, не приближаясь, бросил его эсэсовцу. — Вода в ручье за церковью, конюшня там же. С остальным разберётесь… — И через мгновение от встречающей немцев деревенской «делегации» никого не осталось.

— Гостеприимные, ничего не скажешь! — недовольно фыркнув, произнёс по-немецки Матиас.

— Настоящие дикари! — подхватил Бунге.

— Душан, а у вас в Сербии все такие? — поинтересовался у старика Грейс.

— Не судите их строго, Матиас — жизнь в горах весьма тяжела, — ответил Костич. — Тут не до нежностей, а особенно, извините за правду, к очередным захватчикам…

— Ну, да, понимаю… — не стал спорить со стариком гауптштурмфюрер СС. — Но такова жизнь — тот, кто сильнее, тот и музыку заказывает. Дитерикс! — окликнул он командира группы силовой поддержки. — Командуй пока! — И бросил ключи от церкви в руки выскочившему из толпы штурмшарфюреру СС.

Глава 10

Внутри старая деревенская церковь оказалась весьма запущенной, мрачной и неуютной. Когда эсэсовцы зашли под её каменные своды, у них сложилось такое впечатление, что дверь церкви отворили впервые за весьма длительный срок. Всё вокруг тонуло в толстом слое пыли, накопившейся в помещении за долгие годы забвения.

От порыва свежего ветра заколебались многочисленные «паучьи гирлянды», так же сплошь покрытые пылью. Эти липкие сети затягивали притвор[1] и центральный неф[2] буквально целиком. И чтобы пройти к церковному алтарю, нужно было хорошенько поработать, чтобы полностью их вычистить.

Сквозь сумрак и паутину виднелся двухрядный византийский иконостас с закопчёнными иконами, на которых сложно было разобрать даже композицию изображенных божественных сюжетов. Такого заброшенного состояния церкви Матиас никогда в жизни не наблюдал.

Если бы в его команду каким-либо образом затесался бы христианский священник, и неважно, католический, либо православный, он явно бы пришёл в неописуемый ужас от подобного святотатства. Да что там говорить, у самого Матиаса по спине пробежали холодные струйки пота от увиденного. Хотя, он бы никогда не назвал себя истинно верующим. Так, агностик[3], не более того.

— Как же они такое допустили? — послышался изумлённый шепот Вальтера Бунге, стоявшего рядом с гауптштурмфюрером СС на пороге церкви. — Ведь они же христиане? Или я чего-то путаю?

— Нет, не путаете, — ответил ему старый Костич, так же застывший на паперти и не желающий проходить внутрь заброшенной церкви. — У меня такое ощущение, что храм не открывали со времен «Второго великого переселения сербов»[4] — это видно по форме и наполнению иконостаса. Сейчас так не делают. Похоже, перед нами еще одно печальное наследие Оттоманской империи на этих землях. Остаётся загадкой, почему этот храм не восстановили впоследствии… Можно поинтересоваться у старосты, но сомневаюсь, что он вам внятно ответит. А даже если и ответит, то скажет что-нибудь из разряда — отцы и деды не открывали, и я не открывал.

— А нас они тогда для чего сюда пустили? — задался вопросом Бунге. — Ведь это настоящее осквернение…

— Возможно, что он уже был осквернён, — выдал еще одно предположение Душан. — Еще до вас…

— И никто из священников не взялся его освятить? — не успокаивался Вальтер. — За столько-то лет?

— Вы забываете, господин Бунге, что добраться в это захолустье тяжело даже в наше время, — напомнил эсэсовцам старик. — А уж в то время — и вовсе это было проблематично.

— Не нравится мне всё это, Матиас! — воскликнул Вальтер. — Чересчур сложно и непонятно…

— А, может быть, как раз наоборот, Вальти? — задумчиво произнес профессор Грейс. — И это означает, что мы с тобой на правильном пути?

— Ты думаешь, что этот осквернённый православный храм как-то связан с… — Бунге осёкся — слишком много ушей их сейчас слушало. А вот охраны эти сведения совершенно не касались — им была поставлена совершенно другая задача.

— Где Дитерикс? — обернувшись к бойцам, спросил Матиас.

— Я здесь, герр гауптштурмфюрер СС! — Из полумрака заброшенной церкви высунулся весь облепленный пыльной паутиной штурмшарфюрер СС.

— О! — оценив внешний вид командира своей охраны, улыбнулся Матиас. — Я вижу, ты понял, что нужно делать?

— Яволь, герр Грейс! — отодрав от лица несколько клейких паутинок, прищёлкнул каблуками Дитерикс. — Парни, — окликнул он своих бойцов, — все, кроме тех, кто в карауле, варит жрать и занимается животными — на уборку всего этого срача! — Он вновь провел руками по лицу — так просто избавиться от паутины ему не удалось. — Тфу, ты, гадость какая! — выругался он. — И побыстрее — нам ещё здесь ночью куковать!

Начальство отошло в сторону, пропуская в