Гоблин. Монстр или... - Криаан

Добавляет 1/10 бонуса внешности к КС Брони из-за нежелания противника ранить вас (только для противоположного пола).

Демоническая Тень: уровень 7/10.

Край Мира: уровень 5/10.

Воля: 83 (+36)/146 (+68)

Потеряно: 1 515 Благодати, 8 очков характеристик.

— А тебе чего? — зло ощериваюсь смотря на безмозглую калечную полуэльфийку. А кто еще без страха подойдет к непонятной хероборе на корабле Падшего Лорда? И исходи от неё хотя бы капля жажды крови убил бы на месте, просто, так сказать, во избежание.

— Бедное дитя, — без страха переступая трупы демонов подошла эта дурная и встав на носочки нежно прикоснулась своими тремя горелыми щашлыками вместо пальцев к щеке. На секунду смеха ради захотелось раздуться до размеров полноценного Глабрезу, просто чтобы посмотреть, что она со своими метр шестьдесят в прыжке с табуретки будет гладить пяти-восьмиметровой образине, буквально живому тарану закованному по самые ноздри в костяную броню. Однако это было бы не спортивно, да и издеваться над убогими… Смешно конечно, но выдает в тебе обычное, трусливое слабохарактерное ничтожество, а быть таким не пристало для Вестника. Так что с шумом вогнав оружие обратно в ножны, на что она даже не вздрогнула, падаю где стоял, не обращая внимания на заливающую кости корабля кровь. — Бедное дитя, — Вновь повторила она садясь на колени так же не обращая внимание на пачкающую её обноски кровь продолжая гладить меня по щеке своей трехпалой ладонью. И нет, судя по ощущению от её тела (воистину дурная — прикасаться к химерологу!) передо мной не какой-то там мутант, а кто-то, кого уже довольно давно пытались сжечь заживо. Ну или долго и вдумчиво пытали. Прямо повеяло родными пенатами демонов. Только инкубу бы хватило внутреннего стержня, воли и любви к искусству, чтобы запытать, но оставить жертву живой и вполне здравомыслящей. — Ты еще совсем ничего не жил, но уже познал столько боли, страха и ненависти.

— А тебе-то какое дело? — вскинул я бровь в немом вопросе смотря на её куда более осторожных, а значит разумных товарищей, мол "что эта дурная вообще несет?". — Только не говори, что жалость проснулась?

— Нет, — помотала она головой с невинной улыбкой. — Ты сильный, сильнее множества людей, но не знаешь куда приложить свои таланты. Ты добрый, но твоей добротой пользовались, взамен платя презрением и ненавистью, от чего помощь ближним превратилась в борьбу с вредителями. Ты храбрый, готов принять на себя всю боль, но не можешь найти кого защищать. Ты гордый, а потому не приемлешь жалости и сострадания к себе, но это лишь следствие природы. Ты готов идти до конца даже там, где храбрейшие умы отступят, но лишь потому, что считаешь, что твоя жизнь ничего не стоит. Ты постоянно меняешься и мечешься из угла в угол, но лишь потому, что хочешь найти своё место. Дом, где тебя признают, не будут ненавидеть и предавать.

— Откуда черт возьми, тебе это известно?! — резко, будто ошпаренный отпрыгнул я назад, ощущая как сердце бьется, будто в припадке. В другой временной линии я наоборот рванул вперед, после чего ощутил смертельную опасность и линия схлопнулась. Вблизи от Лорда Нахиндрия способность читать будущее и так работала через одно место — сущность его калибра колошматила временные потоки одним фактом своего существования и использования схожих методов, а уж встреча с чем-то неизвестным и вовсе грозила оборвать даже кратковременное предвидение, оставляя меня с носом и галлюцинациями Первого Мира.

— Не стоит бояться, — с мягкой понимающей улыбкой приближалась ко мне эта странная эльфийка. — Я такое же слабое, глупое дитя, брошенное жить одно, в чуждом для себя мире, как и ты. Но меня окружало множество добрых людей, — С блаженной открытой улыбкой продолжила она, бесстрашно подходя на расстояние удара, хотя сейчас я был на взводе и мог нашинковать даже Гаалу, а они так-то куда крепче эльфов будут. — Одни пытались сжечь меня, с глазами полными страха. Другие долго измывались и бросались камнями, ведь им было весело. Я тоже смеялась, обливаясь кровью, а они убегали в ужасе. Третьи разъезжали в каретах и дилижансах, пили дорогое вино и молились золотым идолам, пока я умирала от голода и холода. И лишь Сажа всегда была со мной, — Указала она на гордо каркнувшую с плеча ворону. Я бы даже поверил, если бы эта птичка не смотрела на меня до боли умным и ясным взглядом, излучая при этом гордый ноль в магическом плане. — Она находила еду и лекарства пока я болела. Она приносила одежду и одеяла, когда я мерзла и показывала фокусы, когда я грустила. Я выросла, но в душе осталась таким же маленьким, забитым сиротой в окружении добрых людей. — То, как она сказала "добрых" с какой подсердечной добротой и вместе с тем болью это было произнесено… Я бы точно не выдержал и устроил бы такое, что и демоны уважительно покивали бы. Она же лишь продолжала улыбаться, сколь бы страшно, больно и одиноко ей не было. — Такой же чужой для всех изгой, как и ты.

— Мы не похожи, — тяжело вздохнув уже куда более спокойно убираю оружие в ножны, тем не менее продолжая чутко отслеживать всё, что происходит на корабле. Мы в Бездне и в отличии от этой глупышки я знаю, что стоит здесь хоть раз потерять бдительность и парой пальцев ты уже не отделаешься. И "добрых" людей здесь нет, есть только не менее добрые и поехавшие демоны. Впрочем учитывая что она пережила, сомневаюсь, что разницу можно будет легко заметить.

— Да, не похожи. Ты вырос, но не встретив добрых людей, всегда бьешь в ответ. Никому не доверяешь, всегда ищешь подвох и не чужд жестокости. Но разве не лучше будет, если найдешь того, кому сможешь довериться и кто не предаст в ответ?

— Это ты меня сейчас в свою веру так заманиваешь? — иронично приподнимаю бровь. Наверное даже хорошо, что я не перерождался на Голарионе иначе с таким отношением самолично устроил бы прорыв Бездны в материальный план. Ну или как минимум зажарил бы этих самых "добрых людей" на медленном огне и съел, их ублюдков выпотрошил бы и набил животы камнями, а этим любителям золота залил бы расплавленных идолов прямо в глотки. Ну или еще чего более изуверского придумал…

— Нет, что ты, — даже замотала головой эта бессмертная, потому что дурная, эльфийка. — Боги, такие же, как и мы, смертные. Они слабые, глупые и совсем не знают, что делать. — У неё