Гном, убей немца! (СИ) - Агишев Руслан

Та утерлась платочком и затихла, с тоской глядя то на сына, то на мужа. Переживала, а как же иначе.

— Мы с мужиками с бригады поговорили о тебе, покумекали, как и чего сделать можно…

Я во время разговора едва мог усидеть на месте. От нетерпения ерзал по лавке, шаркал ногами. Прямо спиной чувствовал, что мне, наконец, разрешат спускаться в шахту тогда, когда захочу. И, по-хорошему, я не ошибся.

— Станешь в нашей бригаде учеником. Наставник будет Сергей Бардин, наш бригадир. Оформим все честь по чести, через шахтоуправление, училище, как профориентацию. В прошлый раз так уже делали, сделаем снова. В школу будешь ходить каждые три дня, понял? Доучиться нужно, кровь из носа.

Я скривился, что, конечно же, не осталось незамеченным.

— Не морщись. Без аттестата так и останешься «принеси-подай», а с аттестатом в училище поступишь, а там и до инженера недалеко. Мы как негры ходим, грязные, в угольной пыли, а ты станешь ходить в костюме, белой рубашечке и с папкой.

Пришлось кивнуть, хотя и был против. Просто по-другому отец не отвяжется. Мне ведь наплевать было на этот костюм, белую рубашку и все остальную инженерную важность. Главное, глубина, уголь, руда! Главное, оказаться внизу, чувствовать невероятную мощь недр, ощущать «дыхание» глубины! Без всякого этого нет подгорного народа. В моем мире говорили, что гномы рождаются и умирают в шахте, другого просто не дано. Здесь все было точно также.

— Если нужно, я буду учиться.

Конечно, легко сказать, а вот сделать это было очень даже не просто. В школу я ходил, и даже честно пытался учиться. Получалось, конечно же, плохо. Ведь, там вопросы о таком задавались, о чем в моем мире даже легенды не слышали. На прошлой неделе, к примеру, про солнце такую чушь рассказывали, что я не выдержал. Всем же известно, что яркое пятно на небе — это великий очаг Подгорных богов, в котором они создали все сущее на земле. Именно на солнце были выкованы первые живые существа — первый из подгорного народа прародитель Торин Основатель, животные и птицы. Меня тогда так обругали, что до сих пор уши краснеют при воспоминании. Обозвали и неучем, и лоботрясом, и оболтусом, и незнайкой, и многими другими словами, которые я и не слышал никогда.

— Старайся, сынок, старайся. Без учебы сейчас никуда не пойдешь, ничего не добьешься.

— Хорошо, бать.

Значит, придется браться за ум в школе. Хорошо, что некоторые вещи мне даются. Взять арифметику, по которой я в классе едва ли не первый. Почти все задачки щелкаю, как орешки белочка. А все потому, что гному в шахте без арифметики никуда не деться. Как без нее считать, куда и какие подпорки в шахте ставить? Как понять, куда за жилой идти? Ошибешься, не так посчитаешь, будешь пустую породу рубить месяцами, а толку не будет. Вот и выходит, что арифметику нужно на зубок знать. В моем мире это каждый гном знал.

— … Сегодня спустишься с нам в шахту или завтра? — батя хитро прищурился, уже зная мой ответ.

Я же с места взвился, как лягушка. Засиял, не хуже новенькой монетки.

— Конечно, с вами, бать!

— Тогда, собирайся.

В шахте дядя Сергей меня сразу же в полный оборот взял. Сказал, что раз я его ученик, то должен все время рядом с ним быть.

— … Ты, Саня, никогда в шахте не суетись. Она ведь, глубина-то, этого не совсем любит, — бригадир сразу же начал с наставлений, придерживая меня за рукав. — Будешь со мной рядом, слушай, что рассказываю. Внимательно поглядывай по сторонам, гляди, как здесь все устроено.

Я не переставал кивать, радуясь про себя, что, наконец-то, все случилось по моему желанию.

— И главное, Саня, — дядя Сергей повернулся ко мне. — Знаю, что у тебя есть особое чутье. Сам я такого никогда не видел, но от стариков о таком слышал. Еще мой дед рассказывал, что некоторые шахтеры под землей иногда начинали чувствовать то, что другие не чувствовали. Кто-то за час — другой до обвала породы места себе не находил, наверх рвался. Кто-то знал, где и как нужно ударить, чтобы угля больше нарубить. Вот и ты такой же.

Он присел передо мной, оказавшись со мной почти одного роста.

— Ты, Саня, теперь наши глаза, уши и чутье, — дядя Сергей говорил, и в его голосе не чувствовалось и намека на шутку. Напротив, мужчина говорил совершенно серьезно, и от этого меня едва не трясло. — И от тебя, только от тебя, будет зависеть, все ли мы сегодня возвратимся домой или нет. Ну как, потянешь?

Меня от таких слов даже пот прошиб. Я ошарашенно открывал рот и ничего не мог произнести в ответ. Ведь, меня, самого обычного сопливого мальчишку, поставили на место, которое в моем мире занимали только опытнейшие из опытных гномов. Они, проведшие в горных выработках по сотне с лишним лет, чувствовали себя под землей, как рыба в воде. По мельчайшим признакам определяли, как нужно ставить опоры, где рубить новый проход, где случится новый обвал и т.п. Их имена еще при жизни записывали в Книгу памяти и особым образом чтили на каждом из праздников.

Я проглотил ком, вставший в горле, и медленно кивнул. Я буду стараться. Я сделаю все, чтобы оправдать доверие моего нового клана, моей новой семьи. В лепешку расшибусь, но сделаю.

— Раз согласен, тогда пошли, освоишься здесь немного. Ты ведь на этой глубине в первый раз? — он показал на темный проход впереди, в котором где-то вдали сверкал крошечный огонек шахтерского фонарика или лампы. — Здесь, Саня, и будем антрацит добывать. Да, тот самый антрацит, что ты открыл. Последнюю неделю сюда рельсы прокладывали, оборудование завозили. Смотри, какая красота!

Зрелище, которое им открылось через несколько шагов, и правда, завораживало. Низкий потолок, узкие стены, все в свете налобного фонаря сверкало, переливалось огоньками. Сейчас выход антрацитового угля напоминал не, собственно, сам уголь, а месторождение самоцветов.

— Да, красота, дядя Сергей. Как жаль, что это мало кто видит…

Я шел за ним, завороженно любуясь сверкающими камнями.

— Они там, наверху даже не догадываются, как здесь невероятно красиво, спокойно, хорошо…

Я подошёл к самой стене, большая часть которой составлял антрацит. Коснулся его обеими ладонями.

— Хорошо здесь.

Окружающие меня миллионы тонн угля, камня и земли «дарили» спокойствие, безопасность, «обещали», что никто здесь не причинит мне вреда. Это моя защита, стена, которую невозможно пробить оружием, известным человечеству.

— Мой дом…

Улыбаясь самому себе, я медленно опустился на корточки. Стало так хорошо, что не хотелось вообще ничего делать. Тишина окутала меня непроницаемым коконом, даря невероятное ощущение.

— Дом… Мой дом… Мой мир…

Эти ощущения были мне хорошо знакомы. Подгорный народ тысячелетиями жил под землёй, в толщах скал. Редкие кланы отваживались селиться на поверхности. Так уж сложилось, что именно под землёй гномы чувствовали себя дома.

Вот и сейчас на меня накатило. Вспомнился родной город, улицы и дома которого были вырублены в скальной породе. Перед глазами встали лица родных, друзей. Глубоко внутри «разливалось» острое ощущение дома, родного места.

Сидел, полностью погрузившись в себя, ничего не видя и не слыша вокруг.

— … Санька⁈ Чего расселся? — дядя Сергей появился неожиданно. Похоже, увидел, что ты отстал и вернулся обратно. — Плохо что ли?

— Хорошо, дядя Сергей, мне очень хорошо, — я широко улыбался. — Здесь, как дома…

— Настоящий шахтер, в шахте, как дома, — бригадир улыбнулся в ответ. Протянул руку, помогая подняться. — Пошли, Саня. Поглядим, как мы готовы к добыче. Может что-то подскажешь. Главное, Саня, не тушуйся. Все, что подметишь, сразу же говори.

Я кивнул: скажу, обязательно подскажу. И вот, кстати…

— Э-э, дядя Сергей? — почти сразу же откликнулся я. Ведь, кое-что, и правда, было странным.

Бригадир тут же повернулся к нему.

— Тут бы еще пару балок поставить, — я показал на небольшой выступ прямо над головой. Именно здесь, как я чувствовал, сходились два разных слоя породы — рыхлый песчаный и плотный спрессованный известняк. А любому гному известно, что на стыке двух слоев породы всегда есть самое слабое место. В любой момент может «поплыть». — Упоры лучше из металла ставить. На всякий случай…