Наследник рода Шевалье - Макс Гато

— Ну что, — потянулся я всем телом, — кофе в столовой и по домам?

— А элективы? — неуверенно проблеял товарищ. — Мы же оба без дара.

— А-а-а, элективы, — понуро пробормотал я. — Ну давай. Словесность и искусство?

— Сейчас, подожди секундочку, — затараторил Боря, открывая блокнот. — Так. Сейчас выберем. Это нет. Тут я не прохожу.

Он, видимо, уже давненько выписал все варианты для студентов.

— Рам, — обвел что-то карандашом дворянин, а затем посмотрел на меня сощурившись, — а сделай па?

— Па! — вскрикнул я, изобразив из пальцев пистолет. — Ну как? Годен?

— Ясно, вычеркиваем, — помрачнел товарищ, но тут же завопил с надеждой в голосе. — Точно, ты же в лицее пел хорошо! Может, музыку возьмем?

— А что, звучит! Раз уж я такой талант, — согласился я. — Там и девчонок должно быть порядочно.

— Я бы не был так… — начал отчего-то возражать Борис.

— А ты? — прервал я его.

— Ну, я немного на скрипке играю, — почесал затылок товарищ.

Мы направились в музыкальный зал, где согласно информации Бори сегодня проходили пробы в оркестр. Неудивительно, что дворянству полагалось не только учиться магии, но и познавать прочие науки, что могли пригодиться в будущем.

Нас встретила округлая деревянная дверь больше похожая на арку, у которой небольшая группка девушек утешала одну из подруг:

— Не переживай ты так, в следующем году попробуем.

— Ну… как же… так… — заливалась слезами в платок симпатичная рыжая девушка. — Я же с детства пою… а она меня… с порога не взяла… даже спеть не дала…

— Тише, тише.

Приблизившись ко входу, мы услышали тихое и спокойное течение музыки из-за двери. Кажется, там уже вовсю шла репетиция.

— Что-то мне уже не хочется, — нервно сглотнул мой друг. — Может завтра?

— Вперед! — скомандовал я, рывком открывая деревянные створки. — В неизвестность!

Музыка оборвалась как только мои ноги ступили за порог. Зал оказался довольно большим. Стройный ряд зрительных мест, где расположились студенты, просторная сцена и изысканный позолоченный занавес. Несколько молодых людей на сцене замерли, явно ожидая развития событий.

Меня смущало лишь одно. В зале были исключительно парни. А девчонки-то где? Это какой-то сплошной бойз-бэнд, а мне такого даром не надо.

— Рами́, солнышко! — раздался бархатный, мелодичный, ласковый голос, а затем на меня мертвой хваткой обрушился вес цементовоза.

От медвежьих объятий я захрипел, но вырваться никак не мог.

Сжимала меня дородная женщина больше похожая на бочку, чем на человека. Волосы в стиле школьной директрисы, крупные черты лица и борцовский по крепкости захват.

— Мон ами! — наконец-то отпустила меня дама. — Я ждала тебя с самого лицея.

— Кха-кха, — закашлялся я.

— Знакомьтесь, — повернулась она к парням в зале, — это Рами́ Шевалье. Истинный талант с ангельским голосом. Ах, слышали бы вы его… впрочем, вам сейчас как раз выпадет редчайший шанс.

На меня опустились лишь обреченные взгляды студентов, полные скорби и сочувствия.

— Мальчики, — пропела преподаватель, — а почему это мы не хлопаем?

Раздались жиденькие аплодисменты.

— Громче! — недовольно гаркнула женщина. — Сильнее!

Парни активнее застучали в ладоши.

Я как-то даже вошел во вкус. Мне хлопают, а я даже еще не выступал. Прямо мечта артиста. Хвалите меня! Поклоняйтесь мне!

Может, раз эта дама так мной восхищена, то я сюда все-таки парочку девушек пристрою. Ну хотя бы рыженькую из коридора.

— Стоп. — серьезно скомандовала преподаватель, и зал погрузился в тишину.

Вот это хватка.

— Ну, — повернулась она ко мне, — спой же нам.

Ну, раз она просит.

— А и спою! — бодро зашагал я на сцену, а затем махнул замершим там юношам. — Гитарку мне принесите.

Они лишь молча уставились на женщину. Та же пожала плечами.

Через несколько мгновений в моих руках оказалась гитара. Я быстренько проверил настроена ли она.

— А как же распеться? — удивленно спросила дама, ерзая в сиденье.

— Побойтесь бога, — бросил я, удивляясь ее уверенности, — не с самого же утра!

В зале повисла гробовая тишина. Женщина, несмотря на мою ремарку, все-таки блаженно улыбалась, явно предвкушая божественные звуки неудержимого таланта.

Ударив по струнам гитары, я запел:

В жёлтой жаркой Африке, в центральной её части

Как-то вдруг вне графика случилося несчастье…

Улыбка на лице преподавателя начала увядать, а глаза застыли в удивлении.

Мой бодрый голос явно фальшивил, но получать удовольствие от строк это нисколько не мешало. Великие песни в любом исполнении останутся таковыми!

Женщина в