Арагонская Ост-Индская Компания (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Синьор Иньиго? — Камилла почувствовала моё изменение настроения, — что-то плохое?

Я поджал губы.

— Попроси Ханса сделать привал в ближайшей деревне, — приказал я и она, кивнув, позвала капитана наёмников. Тот сразу понял, что что-то случилось, и быстро раздавая приказы, наш небольшой отряд направился к большому селу, которое виднелось с дороги.

Там дождавшись, когда он договорится со старостой и мы займём его дом, я собрал Камиллу, Марту, лейтенантов и самого Ханса на совещание.

— Миланский герцог объявил мне войну, — не стал тянуть я, видя на себе обеспокоенные взгляды, — под угрозой как я сам, так и мои владения. Так что вот первое, что мы сделаем: отправим гонцов в Аликанте и на Балеарские острова, чтобы все наняли больше охраны, хотя бы на ближайший год, поскольку стоит ожидать нападений на мои владения.

— Сделаем, синьор Иньиго, — тут же кивнул один из лейтенантов.

— Больше никаких передвижений небольшими отрядами, ни я сам, ни кто из моего ближайшего окружения не передвигается без надлежащей охраны.

— Будет выполнение, синьор Иньиго.

— Марта, Камилла, — обратился я к женщинам, а также временно исполняющим обязанности управляющих, — мы останавливаем набор слуг, больше никакого найма. Я не хочу, чтобы к нам подослали соглядатаев.

— Конечно синьор Иньиго, мы понимаем, — очень серьёзно отнеслась к моему предупреждению Марта, — к тому же с нами дети, мы не поставим их под угрозу.

— Да, поэтому проинструктируйте слуг, никаких общений с посторонними, а уж тем более получение подарков, — предупредил я, — пусть лучше они приходят к вам и получат награду за донесение об этом факте, чем их потом найдут мёртвыми в море.

— Я донесу это до всех, синьор Иньиго, — кивнула сухо Камилла, которая тоже выглядела обеспокоенной.

— Останемся в этом селе на время, нужное для отправки гонцов, — решил я и все склонили головы, подтверждая мои приказы.

На этом экстренное совещание я закрыл и все пошли заниматься своими делами, а я остался внутри дома, который был довольно бедным по меркам такого большого села.

Как я не был обеспокоен случившимся, но обстановка в доме была слишком странной, так что оглядевшись, я заметил, что тут как-то уж слишком много везде распятий, которые были на каждой стене, на каждом окне и даже над очагом имелось их целых три. Люди в Италии были, конечно, сильно верующими, но не до такой же степени. Мне стало интересно, и я велел позвать старосту, который пришёл и сразу бухнулся передо мной на колени.

— Ваше сиятельство, мне сказали, что вы хотели меня видеть, — он склонил голову, чтобы не встречаться со мной взглядом.

— Почему так много распятий кругом? — спросил я его, — я вижу, ты настоящий христианин, но это как-то уже перебор.

— Так ваше сиятельство, — вздрогнул он от моих слов, — оборотень у нас лютует уже какой год, спасу никакого нет. Мы уже и барону нашему писали, и епископу, а всё толку нет, никому нет до нас дела, вот и приходится обращаться за защитой к Богу.

— Оборотень? — удивился я, — и что он делает?

— Людей убивает, ваше сиятельство, — перекрестился староста, хотя сказал об этом так просто и буднично, что я насторожился.

— И много убил?

— За пять лет мы уже двадцать человек похоронили, — вздохнул он, — девок в лес давно не опускаем, все дети под приглядом, а всё равно, кого-то да уволакивает.

— Мужчин убивает? — его ответ меня ещё больше насторожил.

— Редко ваше сиятельство, только тех, кто за него охотится, — словоохотливо поделился со мной староста, — но самое интересное, что он снова появился в наших лесах, хотя лет десять до этого его не было.

Я недоумённо на него посмотрел.

— Не понял, оборотень был тут и раньше? — переспросил я.

— Да, ваше сиятельство, — кивнул мужчина, — он лютовал тут ещё при моём отце, но потом куда-то исчез и все думали, что он ушёл из наших мест, а тут вот опять какая неприятность случилась. Видимо вернулся.

— Почему вы думаете, что это оборотень? — спросил его я.

— Так следы крупные, волчьи, — пожал он плечами, — да и видели его, огромная такая зверюга, выше вас ростом, ваше сиятельство.

Тут он понял, что сморозил не то, и стал извиняться, но я его остановил, поскольку всё это было крайне странно.

— Позови мне тех, кто его видел, и скажи каждый за враньё получит плети, а за правду серебряную монету, — приказал я.

Как я и думал, настоящих свидетелей оказалось всего два. Мальчик лет десяти и его сестра семи лет, которые изумлённо смотрели на меня, поскольку такое чудо видели точно впервые.

— Рассказывайте, — приказал я и дети поведали мне, что видели, как оборотень, схватил их знакомую и уволок её на их глазах в лес, где и растерзал.

— Как он передвигался? — хмуро поинтересовался я, понимая, что дети вряд ли врут, слова обоих были слишком близки по смыслу. Они явно что-то такое и видели, а не слышали от других. Не было ярких подробностей, деталей, дети просто сказали, что видели что-то мохнатое и большое, утаскивающее кричащую девушку в лес.

— Ну как оборотень, — смутился мальчик.

— На четырёх ногах, или на двух? — уточнил я напрямую.

Он посмотрел на сестру, и та растерянно ответила вместо него.

— Мне показалось на двух, но он был очень мохнатый и страшный, так что я могла и ошибиться.

— Дайте им по две монеты, — я показал Хансу, который вручил детям целое состояние для села, и те потрясённые свалившимся на них богатством, которое конечно же тут же у них отберут родители, вышли из дома.

— Кто осматривал погибших? — позвал я старосту.

— Так кузнец наш, — ответил он, — вместе со священником забирали тела и в гробы их клали, чтобы значит родные не видели, что с ними сотворил оборотень.

Я велел позвать их обоих, и если от священника ничего толком не узнал, кроме того, что это всё дела нечисти и людям просто нужно больше молиться, то вот с кузнецом разговор вышел крайне познавательным.

— Говоришь, все были изнасилованы перед смертью? — задумчиво погладил я подбородок.

— Да, ваше сиятельство, — кузнец был явно не из робкого десятка и видя, что я не просто так интересуюсь деревенскими страшилками, а хочу и правда разобраться, говорил открыто, — на девках-то видно всё, да одежда была порвана только внизу.

— Странный какой-то оборотень, не находишь любезный? — поинтересовался я у него, — вроде зверь, а до сладкого падок.

— А прошлый тоже девок насильничал, ваше сиятельство, — пожал он плечами, — но говорят он побольше был размерами, чем нынешний.

— Ты видел жертв и прошлого оборотня? — удивился я.

— Так мой отец, покойничек, — он перекрестился, — тем же самым занимался, что и я сейчас, в гробы клал то, что осталось от тел людей. Вот и мне по наследству так сказать, это и передалось.

— Давно последняя жертва была? — спросил я его.

— Так вчера и схоронили, дочь мельника из соседнего села, к родственникам мамки в гости приехала и вот не сберегли бедняжку, — вздохнул он, — одна она была у мельника, красавица к тому же.

— А почему все уверены, что это оборотень? — я всё больше склонялся к мысли, что зверь тут вовсе и ни при чём, слишком уж всё походило на то, о чём мне давным-давно рассказывал отец Иаков. Да и всё было крайне странно для действий простого животного, который руководствуется инстинктами, и уж точно его не прельстили бы человеческие самки.

— Так прошлого пытались травить собаками, охотников нанимали даже, — вздохнул кузнец, — но он всех убил и больше никто не хочет нам помочь разобраться с ним.

— Вот что, — я поднял на него задумчивый взгляд, — отправь кого-нибудь за этим мельником, скажи награжу серебром за разговор.

— Как прикажете, ваше сиятельство, — склонился в низком поклоне кузнец.

— Ханс, дай мастеру десять серебряных монет, — приказал я, — он мне очень помог.

Глаза кузнеца стали огромные, но отказываться он, разумеется, не стал, а с поклонами взял деньги и удалился. Когда он шёл, я обратился к швейцарцу.