Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен

и заикаясь, принялся живописать события. Он всячески акцентировал, что предлагал Арди просто расстрелять Шайтана из засады, но тот, ослеплённый жадностью, решил взять его живьём — для двойной награды.

— Будь я главным, Фарух-ага, всё было бы чисто и быстро. Голова Ивана уже лежала бы у ваших ног, — закончил он, подобострастно склонив голову.

— Эта помощь… Кто они были? — прищурился Флетчер.

— Не знаю, господин, но дрались как бесноватые. Так бьются только люди Шайтан-Ивана. Такое же вооружение, та же хватка. Не меньше полусотни, судя по плотности огня. Убивали без разбора, никого не щадили.

Флетчер задумался. В воздухе повисла тягостная пауза.

— Как думаешь, он знает обо мне? О том, где я нахожусь?

— Вполне возможно, господин, — ехидно протянул Ефим. — Они могли кого-то захватить в плен… поговорить с ним.

Флетчер резко поднялся. Решение созрело мгновенно.

— Кумар! — крикнул он слуге. — Мы уходим. Немедленно. На старое место. Пусть всё будет готово в течение часа.

— Слушаюсь, сахиб, — тот безмолвно склонился в почтительном поклоне и выскользнул во двор.

***

День вступил в свои права. Солнце начинало припекать. Появился Аслан на хорошем жеребце.

— Два десять и два. Там, — он махнул в сторону. — Малэнкий рэчка, лошадь там остался, Адам смотрит. Два конь сильно ранэтый, лечить нада.

— Слышь, Аслан, ты пару приведи, таскать мертвяков не хочется. Наших лошадей нет?

— Есть, пять, два нету, искать нада. Адам свой конь нашёл. Командир, Чэрныш, нету.

Аслан поехал к башне за своими вещами.

— Что там насобирал, Паша?

— Пятнадцать английских ружей, не плохие, Эркен смотрит, пистоли так себе. Ятаганы, сабли, хороших не больше полутора десятков, ну и снаряжение к ним. Остальное барахло.

Я сидел на седле и разожженного костра и варил кофе. Подошёл Джоха.

— Полковник, можно я возьму ружьё и пистоль?

— Конечно Джоха, выбери, что тебе по нраву.

Джоха обрадованный пошёл к куче с ружьями.

— Вот, командир, — Паша положил передо мной три кошеля разной наполненности. Не считал, золото, серебро, меди немного.

— Командир, можно себе возьму? — он показал небольшой кинжал для мяса красиво украшенный серебром.

— Тебе зачем эта безделушка? — удивился я.

— Так-то не себе, Лукашке, ему как раз под руку.

— смутился Паша.

— Возьми, конечно, раз Лукашке, — усмехнулся я. Паша явно симпатизировал маленькому Луке. Вспоминая своё тяжёлое сиротство, он старался поделиться с Лукашкой теплом и вниманием, становясь для него старшим братом. Лука, чувствуя заботу Паши, всегда ждал его и радовался при встречах с ним.

Адам пригнал восемь лошадей, пять из которых были наши. Эркен с Азимом и Халидом, оседлав их отправились зачищать по большому кругу. Адам, узнав о разрешении выбрать себе оружие из трофеев, быстро воспользовался появившейся возможностью.

— Всадники! — крикнул Савва. В дали со стороны развалин селения к нам быстро приближалась группа всадников.

— Это наши, — уверенно сказал Джоха. Отряд, шестнадцать воинов, из Акин-Ауха.

— Это Магомед — сообщил Адам. Когда они подъехали к нам.

— Что у вас произошло, Адам. Вчера, поздно вечером, вернулся Хучар и сказал, что у старой башни идёт бой.

— На нас напали башибузуки. Мы сражались с ними.

— Ты уверен, что это были башибузуки? — с сомнением спросил Магомед.

— Если не веришь, можешь сам посмотреть, вон там они лежат, — указал Адам на место, куда мы собрали убитых. Прибывшие медленно разъехались рассматривая поле боя, кучи трофеев и трупы башибузуков. Негромко переговариваясь, обсуждая увиденное.

Подъехал Эркен.

— Нашли ещё одного, раненный был, кровью истёк. — он положил пояс с кинжалом.

Я сидел невозмутимо пил кофе аромат которого распространился вокруг.

— Всех убили вы? — Не мог скрыть своего удивления Магомед.

— Ещё одиннадцать лежит у стен башни, пять с другой стороны. — Гордо произнёс Адам, с высока поглядывая на Магомеда.

— Это всё полковник со своими воинами, Магомед. Мы только помогали им. — остановил пыл Адама Джоха. — Сам до сих пор не могу поверить, что мы сотворили это.

Магомед молча кивнул, о чем-то размышляя.

Эркен со своими разведчиками помогли Аслану перегнать лошадей. Мы, помимо наших лошадей, отобрали двенадцать, навьючили отобранными трофеями, тронулись в путь. Оставшееся оружие и лошадей я отдал Адаму и Джохе. Предоставив им право, распоряжаться на своё усмотрение.

Проводив взглядом удаляющийся караван, Магомед обернулся к Джохе.

— Скажи, Джоха. Как они смогли отбиться от сотни башибузуков?

Джоха тяжело вздохнул, подбирая слова.

— Ты видел их оружие, Магомед? Их ручные бомбы? Но дело не в железе. Они… другие воины. Холодные, как камень. Обученные так, как не обучают у нас. Они не сражаются — они работают. И страх им неведом. Они словно и не боятся смерти.

— Но и мы не трусы! Храбрости нам не занимать. Но я знаю — против такой орды мы бы не устояли. Никто из нас.

— В том-то и дело, Магомед. Секрет не только в храбрости. Ты видишь результат, — Джоха кивнул в сторону холмов из тел. — Мы можем сколько угодно гадать, а доказательство их правоты лежит перед нами.

— Я заметил, у него служат не только русские казаки?

— Да, там и аварец, и черкес. А в его батальоне, когда я навещал брата, я видел других горцев. Честно? Я и сам не знаю, как к нему относиться. Но то, что он заслуживает уважения — бесспорно. И я бы не хотел иметь такого врага. Теперь я начинаю понимать своего отца и его желание заключить мир с русскими. Продолжи мы эту войну — всем нам конец. Либо смерть, либо бегство. Я знаю некоторые рвутся присоединиться к Абдулах-амину. Но взгляни, Магомед! Вот что их ждёт. Русские разозлятся и обрушат всю свою ярость на наши селения. Они не станут разбирать, кто прав, кто виноват. Они сожгут наши дома, вытопчут посевы, угонят скот. Как это уже бывало.

— И ты предлагаешь склонить головы? Встать на колени и стать рабами? — проговорил сквозь зубы Магомед.

— Ты говоришь словами Абдулах-амина, Магомед. Скажи мне: какая разница, кому мы платим дань — ему или русскому царю? Разве Абдулах-амин не сдирает с нас последнее? Он требует и денег, и воинов, а какой защиты мы от него дождёмся? Надерзит русским — и скроется в горах. А мы? Куда нам бежать?

Магомед