Мир сошел с ума (СИ) - Greko

Оля не была исключением из правил, а я, вроде как, ей не препятствовал. Торговые пассажи мы посещали не реже, чем музеи, и чаще чем Эйфелеву башню (ресторан на первом этаже или семь минут на лифте, и весь Париж как на ладони!). Сперва жена восторгалась парижским башмачком. Потом пришел черед бижутерии, нижнего белья, аксессуаров и прочего. Единственное, что ее оставляло равнодушной — это драгоценности. Недорогая камея в изящной золотой оправе и скромная нитка жемчуга — вот и все ее хотелки.

— Хочу тебе сделать подарок. Не откупиться, не вымолить прощение. От чистого сердца, — честно признался я и с надеждой уставился в любимые глаза. — Очень ты меня вчера порадовала.

— Дурачок ты, Васечка, — засмеялась Оля. — Мне же приятно сделать тебе приятно.

— Вот и мне тоже, я что, лысый? — привел я неубиенный козырь.

— Нет, ты не лысый, — задумчиво ответил жена, и я понял, что процесс пошел.

— Может, у тебя есть сокровенное желание, навеянное Парижем? Вот мы его и реализуем.

Задумчивость превратилась в некоторую мечтательную отрешенность. Сообразить не трудно: что-то клюет.

— Ты уверен? — уточнила Оля, но тут же поняла, что вопрос излишен. — Когда ты вот так, как сейчас, хмуришь брови и выпячиваешь подбородок, сразу ясно — лучше не спорить.

— Вот и не спорь!

— Я и не спорю!

— Итак…

— Есть у меня одно желание. Но боюсь…

— Отставить сомнения! Переходим к сбыче мечт!

— Мне нужно поговорить с консьержем!

Нужно признаться, что этого типа со скрещенными ключами в петлице, сидевшего в фойе в открытой нише, Оля сильно зауважала, когда он, предприняв титанические усилия по поиску рассола во французской столице, подсказал ей альтернативный вариант. Не подвел он и на этот раз. Уж не знаю, что ему сказала Оля, но он дал не окончательное решение, а человека, способного его найти. Таксиста.

Да-да, вот так все просто. Но необычно. Ибо шофером оказался… оказалась женщина. Мадам Инес Декурсель, мужиковатая тетка, носившая фуражку и пальто до пят с огромной меховой горжеткой из овчины, любимица столичных фотографов и в некотором роде звезда. Первая женщина — водитель «таксиметра».

Оля с ней недолго пошепталась, когда мы вышли из отеля и подошли к машине.

— Прыгайте в кабину, голубки, — сообщала нам м-м Декурсель. — Ко мне обращайтесь по имени, если что-то потребуется. Ехать нам недалеко, на другой берег, на бульвар Осман. Минут за двадцать доберемся.

Она привезла нас к модному дому некоей Марген-Лакруа.

— Тебе, красотка, сюда! Богом клянусь! — сообщила Оле Инес и умчалась, словно черт в преисподнюю, обдав нас вонючим дымом из выхлопной трубы своего Vinot & Deguingand.

Мы вошли в модный дом, еще не подозревая, что окажемся в месте, где бьется сердце революции в мире от-кутюр.

— Хозяйка сейчас к вам выйдет, — сообщила нам весьма безликого вида девушка.

По моему глубокому убеждению, парижанки в общей массе красотой не блистали. Быть может, по этой причине они прикладывали столько усилий, чтобы добавить в свой облик изюминку? Привлечь внимание, составить конкуренцию настоящим красавицам? Надо признаться, у них получалось. Меня вообще радовал вид современных женщин с их точеными талиями, элегантными платьями и роскошными шляпами. В Париже — тем более. Но я не подозревал, какой ценой это достигается.

На журнальном столике в небольшом зале-приемной лежал старый журнал «L’Illustration» 1908 года. На обложке три молодые женщины весьма изысканного вида, вооруженнные зонтиками, гордо шествовали под насмешливыми взглядами толпы. Я полистал страницы, нашел заметку, раскрывающую суть обложки.

— Здесь написано, — подсказала мне Оля, — что на ипподроме Лоншан, во время важнейшего события светского сезона, скачек Prix du Prince de Galles, общественной нравственности плюнули в лицо… Полуголые платья, возвращение к временам Директории…

— Не понимаю, — искренне признался я. — По-моему, женщины на фото одеты от шеи до пят. И головы прикрыты роскошными шляпами. Что тут углядели фривольного? Полуголые — они серьезно⁈

Я мог бы добавить, что в будущем понятие «голое платье» будет полностью отвечать этому названию. Модельеры без стеснения выставят все женские прелести на всеобщее обозрение, не сдерживая себя ни в чем. Без страха быть обвиненными в вульгарности, которая, на мой взгляд, цвела пышным цветом в их головах.

— Если вас заметили в Лоншане, успех обеспечен… Но не в моем случае, — раздался над моим ухом веселый голос.

Мы подняли головы. Перед нами стояла женщина средних лет, невзрачная, как все ее работницы, столпившиеся за ее спиной. Вот только взгляд у нее был такой молодой, такой озорной — как у девчонки-сорванца.

— Я Жанна Марген-Лакруа. Дерзкие платья — так газетчики прозвали мой стиль. Под моими платьями они не заметили ни корсета, ни сорочек, ни нижних юбок. Скандал и… пример для подражания. Хоть мое имя стараются вычеркнуть из истории моды, а мои изобретения — присвоить, я все равно остаюсь впереди планеты всей (1)! Создателем силуэта нового века!

— Это изысканно, — не мог не признать даже такой чурбан, как я.

— Мой секрет прост. Я назвала новый стиль «отменяющим корсет». Хватит мучить женщин, утягивая их в S-образные тиски (2) и лишая возможности нормально дышать, двигаться, парить. Им требуется гибкость, потому что только она придаёт фигуре форму. Жёсткие, твёрдые корсеты не могут удовлетворить их запросы. Вместо них я применяю утягивающее шелковое джерси. Под платьем присутствует только тончайший муслин. Теперь, когда все секреты раскрыты, вы вольны сбежать или сделать заказ для мадам. Я ведь правильно поняла причину вашего визита?

Оля посмотрела на меня с мольбой. Дурочка! Разве я бы стал возражать против чего угодно, если ты того хочешь? А в этом случае и думать нечего. Долой корсеты и да здравствует свобода! Вопрос лишь в том, где Оля углядела этот шик. Вроде, все время вместе, а я не заметил. Давно понял: мужчина и женщины смотрят на мир по-разному.

— Берем!

Жена счастливо вспыхнула. М-м Жанна довольно рассмеялась.

— Американцы! — проронила она с восторгом. — Люблю решительных мужчин. Вам, мадам, явно повезло с мужем. Правда, он, похоже, драчун, но ему идет такая брутальность. Мсье, снимайте ваше пальто — мы его приведем в порядок. А вы, мадам, проследуйте во внутренние помещения. Там мы вами займемся.

Я смущенно стянул порезанное в драке с апашами пальто, ругая себя за забывчивость.

— Не скучайте! — пожелали мне дамы и скрылись в недрах модельного дома.

Скучать? Вот уж нет. У меня было о чем подумать. Мысли о грядущей трагедии с «Титаником» не давали мне заскучать.

В голове то и дело рождались фантастические планы — от наивных до криминальных. Организовать забастовку на верфях «Harland & Wolff» в Ирландии… Сдать перед отплытием груз, чтобы он взорвался сразу после выхода из порта — чуть-чуть, без особого ущерба, но малейшая задержка приведет к тому, что корабль разминется с айсбергом… Настоять на тренировке аварийной посадки в шлюпки, загодя устроив кампанию в прессе… Отплыть на «Титанике» и в нужный момент перехватить рулевое управление… Начать сооружать плоты, как только случится столкновение… Подсказать идею использовать айсберг в качестве понтона, закрепив на нем якорь…

Мечты-мечты.

«Все это глупость несусветная — в лучшем случае на меня наденут смирительную рубашку, а в худшем я окажусь на тюремных нарах. Если окажусь на борту, пойду ко дну вместе со всеми. Оно мне надо?»

За бесплодными рассуждениями время летело незаметно. Так ничего и не придумав, дождался возбужденно-счастливой Ольги и заштопанного пальто — от нового не отличишь. Вернулись в отель.