Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

- Глаза в оба! Если увидите хоть шорох, стреляйте без предупреждения.

В его голосе слышалась та сухая строгость, за которую солдаты уважают командиров. Он прекрасно понимал: пока люди по уши в ремонте, стая или какая-нибудь тварь вроде того оленя может подкрасться, и тогда будет поздно.

Ярослав присел на корточки у колеса, внимательно наблюдая за ловкими движениями механиков. Пальцы солдат бегали по деталям, откручивали болты, вытаскивали кабели, и всё это казалось ему таинственным ремеслом, сродни колдовству. Машины – особенно такие громоздкие, как внедорожники, – всегда притягивали его: в этих кусках стали и проводов таилась не просто сила, но и знание, память целого мира.

Людвиг, скрестив руки на груди, усмехнулся:

- Ну и что, Косой, хоть что-то понимаешь в том, что они тут шаманят?

Ярослав покосился на него и пожал плечами:

- Понятия не имею. А ты?

Булавкин на секунду замялся, отвёл взгляд и буркнул:

- Да ни хрена, если честно.

Ветер принес запах разогретого металла, машинного масла и прелых листьев. Где-то неподалёку потрескивала ветка – то ли зверь, то ли просто обломился сук. Все напряглись, но охрана лишь крепче перехватила оружие, а ремонтники, не поднимая головы, продолжили крутить гайки, будто каждая минута стоила им жизни.

- Послушай, мы оба толком не понимаем, чем они там занимаются, – медленно произнёс Косой, но никто, похоже, не собирался ему отвечать.

Он махнул рукой и замолчал. С утра и до самого полудня возле машин стоял гул – солдаты частной охраны возились с ремонтом, лязгали инструментами, спорили, пыхтели. А в стороне Людвиг Булавкин с командирами обсуждал новый порядок – как рассадить людей и как теперь выстраивать оборону, если вдруг снова попадутся такие твари, как тот олень.

- Если ещё раз наткнёмся на этих рогатых монстров, надо сразу стрелять, – буркнул кто-то, смолив самокрутку.

- А если пули их не возьмут? – мрачно спросил другой. – Ты видел, какая у него башка? Такой череп только в глаз пробьёшь, и то если повезёт.

В ответ – тишина. Все прекрасно знали, что стрельба по движущейся цели в глаз – удел единиц. Лишь те, у кого девять баллов из десяти на экзамене по стрельбе, могли рискнуть.

Ярослав про себя усмехнулся. Вот бы они знали про Ярославу Журавлёву…. Та могла попасть в глаз и на бегу, и с переворотом, и, наверное, даже с закрытыми глазами. Сам он, будь у него нормальный пистолет и метров пятьдесят дистанции, дал бы процентов шестьдесят на успех. А вот Ярослава – девяносто, а то и все сто.

Он бросил на неё короткий взгляд. Она стояла в стороне, прислонившись к крылу джипа, и, казалось, вовсе не слушала разговор. Лицо у неё было спокойное, почти скучающее, как у человека, которому неинтересно обсуждать очевидные вещи.

Все, впрочем, были рады, что олень оказался травоядным. Представь, если бы он был хищником – троих-четверых уже не досчитались бы.

Станислав Хромов, поправив ремень кобуры, сказал:

- В здешних лесах в основном крупные травоядные. Плотоядных бы быстро вычислили и отстреляли, ещё когда периметр крепости только формировали. Но всё равно – не суетимся, не пугаем их. Если нарвёмся на хищника – стреляем без предупреждения. Всё, ремонт закончили, выдвигаемся.

- Поскольку один автомобиль мы потеряли, придётся уплотниться, – добавил Людвиг Булавкин. – Так, ты поедете в кузове пикапа. Потерпите.

Оба недовольно переглянулись и покосились на Ярослава. Было видно, что идея запихнуть Косого в кузов у них возникала первой, но Булавкин не доверял: вдруг этот проныра умнёт все сухие пайки. Поэтому рядом с ним посадили надсмотрщиков.

Под раздражённое ворчание они полезли в кузов. И тут первый вдруг взвыл так, что у всех мороз по коже пробежал, и кубарем вывалился обратно. Ярослав резко обернулся – тот сидел на земле, вцепившись в шею.

Его лицо наливалось густой краснотой, глаза вылезали из орбит. Он хрипел, дергался, изо рта пошла пена. Прошло каких-то десять секунд – и он уже лежал без движения, а кожа стремительно темнела, приобретая синюшно-чёрный оттенок.

Станислав Хромов осторожно подошёл к телу, держа автомат наготове. Его шаги были тихими, как у охотника, но в воздухе уже витало напряжение, будто сам лес затаил дыхание. Он обвёл взглядом заросли, и, убедившись, что вокруг всё по-прежнему, присел рядом, положил ладонь под нос солдата. Несколько секунд неподвижности – и он медленно поднял голову. Лицо его стало мрачным, как свинцовые тучи перед грозой.

- Всё, – тихо, но отчётливо произнёс он. – Он больше не дышит.

Слова Хромова повисли в воздухе, как камень, брошенный в колодец без дна. Никто не шелохнулся. Казалось, никто не мог поверить, что человек, с которым они ещё утром шутили, теперь лежит неподвижно, с лицом, перекошенным в предсмертной муке.

Людвиг Булавкин вздрогнул, словно его пронзил ледяной сквозняк. Он резко повернулся ко второму – невысокому крепкому парню, который всё ещё держался за борт пикапа, словно боялся упасть.

- Что с ним произошло? – голос Людвига дрогнул, но был жёстким.

- Я… я не знаю, – выдавил из себя тот, глядя мимо всех, будто пытаясь найти в пустоте объяснение. – Мы вместе прыгали на борт, и вдруг он заорал, так, что я едва не оглох. Ничего странного рядом не было… просто он упал… и всё.

Тишину леса разрезал тихий, но зловещий шелест листвы. Те же деревья, та же тропа – но теперь казалось, что они оказались в другом, недобром мире. Каждый скрип ветки, каждый вздох ветра отдавался внутри липким страхом.

Это была первая смерть в их вылазке. И она пришла так быстро, что никто не успел даже осознать опасность.

- Косой! – вдруг рявкнул Людвиг, поворачиваясь к Ярославу. – Какого чёрта ты нас сюда завёл? Мы ведь шли по этой дороге раньше, и ничего подобного не было! Ты уверен, что твой маршрут чист?

Ярослав Косой даже бровью не повёл. Его спокойствие в этот момент выглядело почти вызывающе.

- С маршрутом всё в порядке, – сказал он ровно, как будто речь шла о простой бытовой мелочи. – Но раз вы живёте в крепости, должны знать: дикая местность меняется. Она становится… страннее. Я не знаю, зачем вы рветесь в Уральские горы, но советую – разворачивайтесь и идите обратно в Крепость триста тридцать четыре.

- Нет, – холодно перебил его Хромов. – Это приказ сверху. Его