#Бояръ-Аниме. Моров. Том 7 - Владимир Кощеев

бледнеть однорукий маг. Взмахом руки залечив культю, я отвернулся от него, демонстрируя на камеру лица остальных врагов.

— Когда нападать на меня стало очевидно бессмысленно, враги — как внутри Российской Империи, так и за ее пределами — решили подобраться ко мне через моих близких, — продолжил говорить я. — И вот сегодня ночью мне прислали фотографию с телефона дорогого мне человека, с угрозами прислать мне голову, если не подчинюсь.

Я поднял руки и сжал до скрипа кулаки.

— И я понял, что мои надежды на мирное существование несбыточны. Всегда и во все времена наглые твари, считающие себя людьми, признавали только силу. И этого не изменить никакой магией, — со вздохом проговорил я. — Поэтому я решил, что больше не будет никакого снисхождения. Человек, который бросается на сильнейшего чародея Земли, безумен. И это не тихий сумасшедший, который пребывает в выдуманном мире, нет. Это опасный для окружающих психопат. И как бешеных животных, их нужно отстреливать.

Я вновь повернулся к главарю и вытащил ранее смоченный в крови клочок ткани.

— С сегодняшнего дня, дамы и господа, каждый, кто поднимает руку на меня или моих близких, будет знать — я не стану ограничиваться тем, что убью его самого. Нет, с сегодняшнего дня я буду собирать кровь и по ней накладывать проклятие гниения плоти, — объявил я, спокойно глядя в полные ужаса глаза похитителя. — Для тех, кто не разбирается, я специально поясню: такое проклятие растворяет плоть всех, кто имеет родство с целью. Дети, родители — отныне мне все равно. Раз враг считает, что можно трогать моих близких, я тоже его родичей жалеть не стану. Итак, начнем с того курильщика, что выплюнул свои легкие снаружи.

Подбросив ткань в воздух, я подсветил печать проклятия под ней. Фиолетовое пламя, устремившееся к окровавленному комку, растаяло в воздухе.

— Первый готов, — сообщил я. — Прелесть этого проклятия в том, что на то, чтобы спасти жертву, есть не больше пары часов. Позднее плоти остается слишком мало, и либо наступает болевой шок, либо спасать уже нечего. А теперь выбираем следующую жертву. Замечу еще один важный момент — у конкретно этих похитителей я специально сделаю так, чтобы их головы сохранились. Это позволит испытывать мучения дольше, и при этом трупы останутся доступны для допроса некромантом. Полагаю, Варвара Константиновна из славного рода Легостаевых порадуется дополнительной работе. У нее в подчинении теперь целый корпус магов смерти. И всем найдется чем заняться.

Я перешел к другому чародею. Ударом кулака сломал ему нос и стряхнул кровь на землю. Пока капли летели на пол, вспыхнула новая печать. И по ушам мне ударил отчаянный крик — молчание с жертвы я снял в момент удара.

— Как видите, дамы и господа, проклятие уже начало действовать, — объявил я, демонстрируя камере, как начинают расползаться пальцы чародея. — Он обездвижен моим заклинанием, ниже шеи все будет съедено в течение пары часов. И если вы думаете, что я пошутил, то смею вас заверить — где-то на планете вот такие же мучения ощущают его кровные родственники.

Заткнув чародея заново, я повернулся к следующей жертве.

— Я периодически буду поворачивать камеру, чтобы вы могли отслеживать прогресс работы проклятия, но слушать вопли мы, разумеется, больше не будем.

В течение пяти следующих минут я закончил с остальными, оставив в живых только главаря. Впрочем, его слезящиеся от невозможности моргнуть глаза все равно вряд ли что-то различали.

— А теперь начнется самое главное, дамы и господа, — объявил я, подходя к последнему не проклятому врагу. — Я задам ему один вопрос, прежде чем воспользоваться кровью с отрезанной кисти, и если мне не понравится ответ, значит, где-то вскоре начнут умирать враги нашей страны.

Я сделал короткую паузу, а после продолжил:

— «Как так, этот Моров чудовище, почему он считает, что его враги — это враги Российской Империи⁈», — подумали вы, — с усмешкой произнес я. — Но правда такова, что я — сильнейший чародей на планете Земля и самое страшное оружие, которое когда-либо имелось в этом мире. Я русский дворянин, и исполню свой долг, если Родина позовет. Не так давно я в одиночку уничтожил все пограничные силы Германии в Западной Польше. И не постесняюсь повторить с любым другим противником, кто бросит вызов Российской Империи. И именно это и делает меня целью номер один для всех государей, монархов, президентов и кто там еще есть, вплоть до вождей племен-каннибалов, если они решат закусить русским туристам в своей Африке. Да, я не люблю воевать, мне больше по душе учить других магии. Но спросите своего служителя в ближайшей церкви — может ли воин отказаться от долга защищать слабых? Вот и я не могу, а значит, неизбежно в следующем конфликте обязательно приму участие.

Закончив речь, я позволил магу заговорить.

— Я все скажу! — завопил он. — Пожалуйста! Не надо! У меня семья! Дети!

— Стоило вспомнить о них до того, как ты поднял руку на ту, что принадлежит мне, — спокойно ответил я. — А теперь я спрашиваю, ты отвечаешь. Твое имя?

— Мартин Ливингстон, — выпалил тот.

— Англичанин, что ли? — вскинул бровь я.

— Да, господин Моров, из Йоркшира, — торопливо ответил он. — Но я здесь не по воле Англии. Я сбежал, устроился наемником в компанию Чолеков. Они и отправили нас сюда. Прошу, я не знал, во что ввязываюсь, клянусь!..

Я вновь заставил его молчать.

— Ну и как вы думаете, дамы и господа, поверю ли я в то, что профессиональный наемник, обвешанный качественными амулетами, которых в Российской Империи просто не купить, с десятками килограммов взрывчатки, — заговорил я после короткой паузы, — да к тому же подготовленный к бою, может быть невиновен? Вот и я думаю, что большего бреда не слышал. Что ж, Мартин Ливингстон, прощай.

Я поманил пальцем капли крови на бетонном полу, и те взмыли в воздух, чтобы раствориться в новой печати. Лицо англичанина побледнело, исказилось в гримасе боли, а я пошел в сторону закутка, где лежала до сих пребывающая без сознания Макарова.

— Дамы и господа, сейчас я прикрою камеру, чтобы оставить за кадром человека, ради которого пришел, — предупредил я. — Но вы будете слышать мой голос.

Перевернув телефон в кармане так, чтобы он смотрел мне в грудь, я прошел к установленной по всему