Комсорг 2 (СИ) - Белов Иннокентий

— Так ты же хиппи защищал? — возмутилась Света.

Святая простота моя подруга, защищать хипанов от возмущенного рабочего класса — не самое одобряемое занятие в СССР. Гопники — точно пролетарии, или пока только учатся.

Как и вообще довольно жестко сажать кого-то на асфальт тренированными кулаками.

— Менты наши — парни простые, Света. Им гораздо ближе те же гопники с окраин или даже местные пацаны, чем эти непонятные неформалы. Они им понятны и вообще социально близки, а неформалы из интеллигентных семей нет, так что не стоит рассчитывать на поддержку органов правопорядка, когда я сам совершил по твоему предложению уже не мелкое хулиганство в составе организованной группы. А нанесение побоев с возможным переломом челюсти пострадавшего. Так что давай шевели ногами, там уже защитники законности разобрались с потерпевшим и подумывают теперь меня найти для полного счастья. Надо же на кого-то протокол составить, а может даже и уголовное дело завести.

— Да как же так! — чуть не плачет подруга. — Ты же просто заступился за этих ребят. Они же никому ничего не делали, эти морды к ним сами пристали.

— А по закону я могу только словами хулиганов увещевать, пока их деяния не грозят кому-то неминуемой смертью. Еще именно ты меня заставила нарушить закон, так что мы с тобой — организованная преступная группа.

Так, подкалывая подругу и подгоняя ее, мы скрылись за Матросским клубом, проходя мимо разрушающейся Новой Голландии.

— Еще одно узкое место для нас — Поцелуев мост, где нам с тобой положено целоваться, — подталкиваю я Свету.

И тут как раз откуда-то с Театральной к нам поворачивает милицейская шестерка, поэтому я обнимаю подругу и приникаю к ее устам.

Света принимает откровенные поцелуи как должное на Поцелуевом мосту, я же больше скрываю свое лицо от пассажиров цементовоза, понимая, что там вполне себе может оказаться тот самый могучий сержант Абросимов, так коварно пострадавший от дверной ручки.

Вот с кем бы я не хотел встретиться никогда в жизни.

Менты даже бибикают нам с завистью и проскакивают дальше по мосту.

— А вот теперь делаем ноги серьезно! — командую я Светику. — Этих точно вызвали нас искать на подкрепление.

Не лишним будет поскорее исчезнуть с патрулируемой территории, поэтому мы идем вдоль Мойки, скрываясь в тени домов и сворачиваем в первый попавшийся переулок.

На Майорова снова запрыгиваем в шестидесятый автобус и оставшееся время проводим дома, вкушая приготовленный Светланой ужин из тушеной картошки со свининой и просматривая какой-то фильм, где голая комсомолка убегает от вражеского фашистского самолета.

И картошку получше, и свинину без костей я приобрел снова по всем понятия блата. Ну, с картошкой приврал, конечно, просто зашел в родной магазин и набрал самой хорошей из имеющейся в наличии.

Опыт у меня теперь в этом делу солидный наработан, чтобы отделять хорошие корнеплоды от гнилых и некрасивых.

Потом еще два дня торговли и тренировок, тихая семейная жизнь и уже семьсот пятьдесят рублей у меня в кармане перед веселой поездкой с подружками.

Валентина начала обращать внимание на мою мелькающую мимо фигуру, но до конкретных расспросов еще не созрела. Это меня радует, отчитываться еще и ей я больше не собираюсь. Заложила меня райкому комсомола, ну и пусть у них информацию теперь узнает, а я стану изображать партизана на допросе.

За оставшееся до поездки время распродался еще на сто пятьдесят рублей, теперь шоколадок и прочего в холодильнике осталось всего на одну треть. А футболок вообще не осталось, просто реально шикарная тема подвернулась.

На самом деле успешные продажи я сразу прочувствовал, как только рассмотрел сами футболки.

Раскидал новость о продаже хорошо прокачанного и протянутого бобинника по району знакомым меломанам, цену поставил немного ниже покупной, всего за триста пятьдесят рублей. Все же какой-никакой дефицит, в магазинах не залеживается и качество звучания выдает почти отличное. Забрал у родителей документы на «Астру» вместе с чеком, если не продам за пару недель, то отнесу в комиссионку, но там придется по деньгам уступить.

Впрочем, мне не жалко, тут главное просто продать за рубли.

Тренировки идут все так же, я неплохо поднял функциональность и выносливость, теперь могу отпрыгать легко пару раундов. Остается еще десять дней до начала Спартакиады, думаю, что за это время втянусь полностью.

С Людмилой и Ирой встретились снова на вокзале, они опять приехали со своей домашней едой и винишком. Правда, теперь галантного мужчины в попутчики нам не досталось, в купе четвертой оказалась грузная и всем недовольная тетенька.

Которая отказалась присоединиться к трапезе с таким видом, будто мы предложили ей отведать яду.

Ничего, мы здорово повеселились, попробовали все домашние деликатесы и поиграли в карты, пока тетенька не взмолилась, что очень хочет спать, а мы сильно шумим.

Тогда мы продолжили играть в подкидного, но уже не разговаривая, а только обмениваясь знаками, как заговорщики, пришедшие убивать Цезаря.

Вот и утренний, весенний Таллинн, когда впереди целый день целый день шоппинга и прочих удовольствий.

После посещения булочных и размеренного чаепития с Елизаветой Максимовной, мы первым делом добрались до «Таллинского», где я с удовлетворением отметил, что те же футболки еще не распроданы или снова подвезены, поэтому оставил большой заказ прикормленным продавщицам не только на них, но и на все остальное.

Девчонки присмотрелись к ассортименту, поговорили с продавщицами и показали мне пару новых изделий — летние платья и блузки, которые однозначно будут пользоваться спросом.

— Даже не сомневайся, эти двенадцать рублей принесут минимум тридцатник, у нас такого по покрою даже близко нет, — сказала Людмилка и сама с Ирой купили себе по комплекту.

Я еще раз порадовался за очень передовую эстонскую швейную промышленность и добавил требуемое к заказу отдельной бумажкой.

За пару часов потратил в «Таллинском» примерно четыреста рублей, потом перенесли покупки на квартиру к Елизавете Максимовне и снова попили чаю.

— Теперь нам бы добраться до западной части Таллина, там у меня присмотрено с пяток магазинов. Сам я в них уже примелькался с явно нехорошей стороны, поэтому нуждаюсь в поддержке подруг. Слышите, подруги?

Подруги увлеченно обсуждают со старушкой удачные покупки и не обращают на мои слова внимания.

— Еще нам бы машину нанять. На пару часов, тогда быстро управимся от магазина к магазину. Общественным транспортом замучаемся добираться, — говорю я, когда пощелкал у них перед лицами пальцами.

— Сколько финансов выделишь? — интересуется Ира.

— Рублей пятнадцать нормально будет? — спрашиваю я более опытных девчонок.

— Ну посмотрим, — отвечают они и через пять минут начинают голосовать на более-менее оживленной трассе, ведущей в сторону западной части Таллина.

На молодых и симпатичных девчонок водители клюют охотно, но только с шестой машиной удается договориться на пару часов катания за двенадцать рублей.

Русский, плотный такой дядька на пятерке жигулей рад просто поболтать с раскованными симпатяшками, отвезти в западную часть города и потом доставить обратно.

Наверно, на что-то рассчитывает с продолжением, но точно обломается. Подруги мои себя ведут здорово раскованно, но заводить любовников в Таллине еще не созрели и просто не хотят.

Все-таки первый раз замужем, понимать надо.

Потом я называю адрес и магазин, мы подъезжаем к нему, девчонки выходят, быстро накидывают своим опытным взглядом шмоток по максимуму, но берут всего по одной вещи и пробивают покупку. Потом Ира или Люда прибегают в машину и называют мне сумму, которую я выдаю.

После четвертого магазина, когда я уже потратил рублей триста пятьдесят, и дядька стал уважительно на меня посматривать, глядя, как я уверенно банкую купюрами.

Всего магазинов оказалось шесть и еще он довез нашу компанию почти до вокзала, за что я выдал ему премию к оговоренной сумме, всего в сумме пятнадцать рублей.