Фаберже-1 - Алекс Хай

направляя энергию самоцвета. Главное — качество камней и огранка.

Я подошёл к витрине и встал рядом с отцом.

— У меня есть идеи, как выжать максимум даже из камня низкого порядка. — Я посмотрел на алмазный перстень. — Твоя поэзия, отец, но в более демократичном исполнении. Времена меняются для всех.

Василий молчал, глядя на своё творение. Я видел, как в нём боролись гордость мастера и понимание необходимости перемен.

— Думаешь, получится сохранить качество? — спросил он наконец.

— Получится, — заверил я. — Вместо одного шедевра за месяц мы будем делать тысячу хороших изделий. И вместо одного довольного аристократа получим тысячу благодарных магов.

Семейный совет был прерван самым прозаичным способом — вбежавшим в мастерскую стариком-счетоводом.

Сергей Никифорович запыхался так, словно за ним гнались все черти преисподней. Хотя, судя по его виду, так оно и было.

— Василий Фридрихович, беда! — выпалил он, хватаясь за косяк двери. — Явились, стервятники!

Я резко обернулся.

— О чём вы, Сергей Никифорович?

— Люди из банка! Приставы, чтоб их черти драли! Ой, простите великодушно, Елена Васильевна… Хотят составить опись имущества!

Мы с отцом переглянулись, а Лена побледнела.

— Но сроки погашения долга ещё не прошли! — воскликнула она. — У нас есть почти два месяца… Я всё точно считала, никакой ошибки быть не может!

Василий Фридрихович словно окаменел, только губы шевелились — видимо, считал что-то в уме. Или молился. С ним иногда сложно понять.

Я сжал губы. Вот уж прав был Сергей Никифорович — стервятники. Банкиры решили не дожидаться крайнего срока и показать зубы заранее. Классический приём запугивания — создать давление, заставить должника паниковать и принимать невыгодные решения.

Как же я не любил эту братию…

— Я сам с ними разберусь, — сказал я, уже направляясь к двери. — Оставайтесь здесь, я скоро вернусь.

— Саша! — крикнул отец мне в спину. — Осторожнее!

— Продолжайте обсуждение, — бросил я через плечо. — Модульная система никуда не денется. А вот визитёры могут и уйти, если правильно с ними поговорить.

Старик-счетовод семенил за мной по коридору.

— Там их трое, — шепнул он. — Один главный, двое помощников. Такие богатыри… И вид у них… нехороший. Ой, Александр Васильевич, беда, беда…

Я остановился, и старик едва в меня не врезался.

— Я разберусь с незваными гостями, — улыбнулся я. — А вас попрошу плотнее закрыть окна и двери в жилых покоях. Не нужно тревожить мою матушку громкими звуками.

Глава 9

В торговом зале царила привычная утренняя суета. Несколько покупателей неспешно разглядывали витрины, продавцы деликатно консультировали клиентов.

— Вон они, Александр Васильевич! — счетовод указал на колоритную троицу незваных гостей и ретировался наверх.

Приставы заметно выделялись на фоне изысканного интерьера. Главный — тощий мужичонка лет сорока в дешёвом костюме, с лысиной и хищным блеском в глазах. Позади него возвышались двое охранников. Классические шкафы — широкоплечие и тупые, явно нанятые банком для устрашения жертв.

Но марку великого ювелирного дома следовало держать даже перед такими персонажами.

— Господа, добро пожаловать в Ювелирный дом Фаберже, — сказал я, подходя к незваным гостям. — Чем могу помочь, господа?

Тощий оценщик даже не удостоил меня взглядом, продолжая изучать витрины с видом эксперта.

— Виктор Иванович Скворцов, банковский оценщик, — буркнул он, не поворачивая головы. — Мы явились провести предварительную опись имущества должника.

— Боюсь, вы ошиблись с датой, — невозмутимо ответил я. — Сроки погашения долга ещё не истекли. У Дома Фаберже есть ещё более полутора месяцев на урегулирование финансовых вопросов.

Скворцов наконец-то повернулся ко мне. Его взгляд был полон того особого презрения, которое мелкие чиновники питают к людям, попавшим в зависимость от их произвола.

— Молодой человек, — сказал он покровительственным тоном, — банк имеет право проводить оценку залогового имущества в любое время. Так что не мешайте мне работать.

Ложь, конечно. Но сказанная с такой уверенностью, что могла обмануть несведущего человека.

— Прошу предъявить документы, подтверждающие ваши полномочия, — попросил я, протягивая руку.

Скворцов усмехнулся и кивнул своим охранникам. Один из них сделал шаг вперёд.

— Слушай, парень, — сказал он басом, — не создавай проблем. Мы здесь по делу.

Я оглядел торговый зал. Несколько покупателей застыли, наблюдая за развитием событий. Сотрудники нервно переглядывались. Решать дело простым мордобоем было неразумно.

— Предположим, — кивнул я. — И всё же я желаю видеть ваши документы.

Скворцов небрежно сунул мне какую-то бумажку. Я внимательно её изучил — типичная банковская отписка без конкретных полномочий и сроков.

— Боюсь, этот документ не даёт вам права находиться здесь, — сказал я, возвращая бумагу. — Прошу вас покинуть помещение.

— Ха! — фыркнул оценщик. — А то что? Вызовешь полицию?

— Если понадобится.

Второй охранник развалился в кресле для клиентов, закинув ногу на ногу. Видимо, решил устроиться поудобнее.

— Красивые штучки, — сказал он, кивая на витрины. — Жаль, скоро всё это пойдёт с молотка.

Терпение — добродетель. Но у всего есть пределы.

— Последний раз прошу, — сказал я спокойно. — Покиньте помещение добровольно.

Охранник расхохотался:

— Или что? Ты нас выкинешь? Да посмотри на себя, щенок! Ты против троих?

Он поднялся с кресла и потянулся — демонстративно, хрустя суставами. Второй охранник достал телефон и начал фотографировать витрины.

— Красота, — комментировал он съёмку. — Сколько это всё будет стоить на аукционе?

Покупатели начали потихоньку пятиться к выходу. Одна из консультанток испуганно пискнула.

Что ж, время дипломатии закончилось.

Я подошёл к центральной витрине и положил руку на её верхнюю панель. Под пальцами я нащупал едва заметную выемку — точно там, где оставил её полтора века назад.

Старый артефакт откликнулся мгновенно.

Защитная система, которую я встроил в само здание сразу после покупки, активировалась бесшумно. Воздух в торговом зале заискрился едва заметными разрядами.

Охранники даже не поняли, что произошло. Просто застыли напротив витрин, как статуи — мышцы парализованы, глаза широко раскрыты от удивления. Фотографировать стало затруднительно.

Скворцов обернулся на своих молчаливых телохранителей и побледнел.

— Что… что вы сделали с ними?

— Временный паралич, — пояснил я деловито. — Пройдёт через полчаса. Или когда они покинут здание. Что наступит раньше.

Я взял банковского оценщика за шкирку и направился к выходу. Сопротивлялся он слабо — видимо, шок от происходящего лишил его дара речи.