Странные Земли - Андрей Стоев

— Стрелять умею, — неохотно сказал я. — Не то чтобы очень хорошо, но в принципе, нормально стреляю.

— Из лука? Из арбалета?

— Нет, — покачал головой я. — Из огнестрельного.

— А это что такое? — непонимающе нахмурилась Арна.

— Вот смотри, — я вытащил из сумки, которую даже не успел разобрать, свой пистолет. — Когда вот на этот крючок нажимаешь, из этой дырки вылетает кусочек металла.

— Такой маленький кусочек?

— Ну, наконечник стрелы тоже не сильно-то большой, а всё равно убивает. Вот и этот кусочек металла тоже убивает — он, кстати, пулей называется. Пуля просто очень быстро летит и глубоко проникает. Сердце, к примеру, легко пробивает.

— Она так быстро летит, потому что ты быстро на крючок нажимаешь?

— Да нет, конечно, — засмеялся я. — Там сложнее всё. Когда нажимаешь на крючок, там воспламеняется вещество, которое очень быстро горит, и газы от сгорания выталкивают пулю из ствола. Поэтому такое оружие и называется огнестрельным.

— А я ведь такое оружие видела! — вдруг вспомнила Арна. — Когда мы с родителями ездили в Дадон, ходили там в музей, вот там такое оружие и было, только больше размером, длинное такое.

— Есть и длинное, — кивнул я. — Называется ружьём. Но вообще у него целая куча разновидностей. Ружьё, карабин, винтовка, пистолет, револьвер, да много их разных.

— Надо же, — покачала головой она. — Отец потом про тот музей сказал, что это шарлатаны, сами напридумывали разных фальшивых диковинок, а теперь дурят публику. Я тогда в это твоё огнестрельное оружие тоже не совсем поверила. А оно, оказывается, на самом деле существует! Просто поразительно.

— Почему не поверила? — удивился я.

— Потому что оно не стреляет, — уверенно сказала она. — Не может стрелять.

— А ты разве не видела, как я выстрелил тому Старшему прямо в глаз, и он упал?

— Видела, — кивнула она.

— И всё равно моё оружие не стреляет?

— Не стреляет, — подтвердила она. — И на экскурсии в музее как раз и говорили, что это твоё вещество у нас не горит. Отец потом долго смеялся — говорил, что могли бы придумать причину и получше, почему их подделка не работает. Но сейчас я верю, что в музее правду говорили.

— Ну хорошо, — вздохнул я. — Пусть моё оружие не стреляет — тогда как ты объяснишь тот выстрел?

— Возможно, это выстрелил ты, а не оно.

Я только закатил глаза — иногда людское упорство просто поражает. Можно не верить чужим словам, но как можно отрицать то, что ты видел своими собственными глазами? И сочинять при этом разную чушь, чтобы подогнать реальность под свои выдумки?

— Ну вот смотри, — я переломил пистолет и вытащил гильзу, которая до сих пор оставалась в стволе.

Вытащил гильзу и сразу же потерял дар речи. На капсюле был виден отчётливый след от бойка, но за исключением этого, патрон был совершенно целым, и пуля, которая должна была быть в голове у старшего, по-прежнему торчала из гильзы. Я ошарашенно разглядывал патрон со всех сторон, но сомнений никаких не было — что бы тогда ни выстрелило, это был не этот патрон и не эта пуля.

Вид у меня при этом был, по всей видимости, совершенно идиотский — Арна фыркнула, не очень успешно пытаясь задушить смех, и отвернулась. Воспитанная девочка.

— Ты подумай, как это произошло, а я пойду ещё посплю, — сказала она, пряча улыбку. — Буди меня через час, сменю тебя. И кстати, если тебе интересно — тот музей назывался «Диковины мёртвого мира».

— Мёртвого мира? — повторил я, окончательно перестав что-то понимать.

* * *

Моя первая ночь в этом непонятном месте прошла на удивлении спокойно, если, конечно, не считать визита неизвестного зверя. Как только Арна сменила меня у костра, я мгновенно отключился и спал без сновидений до тех пор, пока она меня не разбудила. Разбудила, увы, не поцелуем — впрочем, пинок был чисто символическим.

— Кто рано встаёт, тот Матери хвалу воздаёт, — назидательным тоном сказала Арна, когда я подскочил, ещё ничего не соображая со сна. — Вставай, Арти, солнце уже проснулось.

Шар светила — называть это солнцем мне было трудновато, — уже действительно сиял вовсю, и опять стоял в зените. Я, кряхтя, сел — болело у меня буквально всё, и я совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Тонкая подстилка, на которой по очереди мы спали, неплохо защищала от холода и сырости земли, но о каком-то комфорте там даже речи не было.

— И как именно положено воздавать хвалу Матери? — сварливо поинтересовался я, с болезненной гримасой растирая поясницу.

— Благочестивой и праведной жизнью, как же ещё? — хмыкнула она. — Правда, непохоже, что это про тебя, но, может быть, я ошибаюсь.

Она, конечно, не ошибалась, но я не стал развивать эту тему.

— А кстати, насчёт светила — почему оно у вас так неравномерно светит? Я имею в виду, то гаснет, то снова разгорается?

— А как же ещё может быть? — удивилась она. — Людям нужен день, и нужна ночь. Представь, что за жизнь у нас была бы, если бы солнце светило непрерывно.

— У нас оно непрерывно светит.

— Вы всегда при свете живёте, что ли? — поразилась она.

— Нет, наше солнце всходит и заходит, — объяснил я. — Поднимается над горизонтом, за день проходит по небу и на ночь снова уходит вниз за горизонт.

— Оно же об землю ударится, — Арна посмотрела на меня, как на идиота, отчего мне стало порядком обидно. — Или оно у вас от земли отскакивает и летит обратно?

Как можно объяснить дикарю гелиоцентрическую систему мира, если он своими глазами видит, что движется именно солнце? А здесь оно даже и не движется. Впрочем, Арна выглядела умненькой девочкой, так что я всё же решил попробовать.

— Ты, наверное, считаешь, что земля плоская?

— Разумеется, она плоская, — она посмотрела на меня с недоумением. — Какой ещё она может быть?

— Нет, Арна, земля круглая. Мы живём на огромном шаре, который называется планетой. Планета вращается вокруг своей оси, поэтому кажется, будто солнце всходит и заходит. Но похоже,