Строитель (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Достал из ящика, бычьим пузырём сверху оббитым, князь обычные белый огнеупорный кирпич, из которого печи сейчас выкладывают, и поднёс к нему трут тлеющий. Сам же Юрьев его и запалил только что от кресала. Бах. И с небольшим хлопком кирпич загорелся. Горит ярким жёлтым пламенем и потрескивает немного.

Протиранием глаз и крестным знаменем Санька не ограничился, он ещё и руку в пламя сунул. И обжёгся. Боль заставила мозги работать активнее, и он уловил запах знакомый.

— Хитро! — Санька аж подпрыгнул от радости, что разгадал этот секрет, — Керосин!

— Конечно. Кирпич сделан чуть пористым, когда глину замешивали, то немного соли добавили, потом после обжига в воде подержали, пока соль не растворится. Ну, а после высушили, ещё раз прокалили и пропитали смесью бензина и керосина, — пояснил это чудо потом князь Владимирский.

— Так прогорит быстро. И по дороге керосин улетучится. Такая зараза. Пока до унгров доедем ничего не останется, не будет гореть, — Санька разочарованно махнул рукой.

— Точно. Но вы не людей дурить едите, а добрососедские отношения налаживать. Потому, во-первых, повезёте кирпичи вот в таких изолированных изнутри бычьим пузырём сундучках, а, во-вторых, и это гораздо надёжнее, возьмёте с собой смесь керосина и бензина в кувшинах, пробками плотно закрытых и оловом потом залитых и перед тем, как кирпичами торговать немного плеснёте на кирпич. С этим кувшином в нагрузку и продавайте. Кувшина такого должно хватить на пять — шесть часов непрерывного горения. Технология такая. Наливаете в ёмкость бензин этот и бросаете туда кирпич, пока он полностью не впитает всю жидкость.

— А нас как колдунов там не сожгут самих? — после того как перестал восторгаться, почесал репу Санька.

— Нда? А нет. С вами же митрополит монаха пошлёт, чтобы он лично у священников тамошних узнал про притеснение веры православной. Вот пусть он кирпич благословит перед тем, как поджечь, а ещё лучше пусть сам подожжёт.

Кроме горючих кирпичей Андрей Юрьевич им немного пудовых головок крашенного воска выделил и ещё для пробы телегу целую свечей, отлитых из земляного воска. Свечи разного размера от тонюсеньких до огромных полупудовых.

Ещё на двух телегах были казаны и небольшие котлы из чугуна.

До реки Уж их отряд добрался без приключений, там они взяли в караван ещё несколько купцов, которые везли в Словакию мёд, воск и льняную ткань. Небогатый товар, с их не сравнить, но увеличение количества купцов позволяло объяснить довольно большой отряд их сопровождающий.

Приключение начались сразу, как они реку Уж пересекли. Мост был довольно длинным и на той стороне находилось уже словацкое селище Пинковце. Когда весь караван мост пересёк то десятник стражников и мытари венгерские его окружили и стали требовать заплатить пошлину за ввоз товара и отдельно за переезд через мост. Мол мост этот построил пан Салаши и теперь все платят ему пошлину за переезд по нему.

— Мы русские и у нас договор о беспошлинной торговле в Венгрии. Я сам присутствовал, когда ваш король Шаробер подписывал с нашим князем договор, — попытался отмахнуться от них Санька, но не тут-то было. Венгры стали им угрожать.

Выглядело это забавно. Десяток копейщиков, из которых только у троих лёгкие сабли, и три мытаря угрожают шесть десяткам диверсантов. Это, как если бы мышь гордо встала на задние лапки и попёрла на стаю собак, грозно при этом попискивая. Сколько дури надо в голове иметь, чтобы не увидеть, что это не шесть десятков забитых крестьян перед ними, а вои.

— Вы бы паны спрятались от беды в свой курятник и переждали там, пока мы подальше отъедем, — в последний раз попробовал решить дело миром Юрьев.

А эти товарищи, ну так дурней князь Андрей Юрьевич называет, те у кого были сабельки, подоставали их из ножен.

— Пеняйте на себя. Бей! — и десятка секунд не прошло, как все венгры уже лежали на земле со стрелами из глаз торчащими.

Тут надо короля Шаробера похвалить. Стражники эти были все в хороших кольчугах с пластинами на груди. А у десятника этого борзого и шелом был отменный, с бармицей, и даже перьями украшен.

Не зря Андрей Юрьевич велел им взять с собой лопаты. Быстренько вырыли в ста метрах от заставы большую яму и всех венгров в неё в чём мать родила положили. Одежонка пригодится. Она была, как и у стрельцов вся одного жёлто-зелёного цвета, то есть, как называет это Андрей Юрьевич, была формой, которая чьи-то цвета, какого-то магната венгерского, представляла. При дальнейших диверсионных действиях пригодится. Ну, а кольчуги никто и не собирался на мертвяках оставлять. Кольчуга вещь дорогая и полезная.

Глава 11

Событие тридцать первое

С первой партией татаровей — монголовей… Это не Андрей Юрьевич язык коверкает, это местные хроноаборигены их не татарами обзывают, а татаровья. Так вот с первой партией будущих шахтёров из числа пленных татаровей профессор Виноградов решил сам съездить в Червоноград и проследить за тем, как там всё строится и развивается. Решили сначала три десятка будущих шахтёров послать, а через несколько дней ещё три. Как-то же охранять ордынцев надо, чтобы не разбежались. А то сдёрнут и пойдут окрестные селища грабить, потом ясно стрельцы их выследят и перебьют, но сколько басурмане вреда причинят. Так что, с этими тремя десятками, пока заборов с колючей проволокой нет, выдвинулась сотня конных стрельцов и десять воев из дружины. Эти больше для солидности. Все в железе, все богатыри — не мы.

С ними и профессор в Червоноград отправился. Из Владимира до Червонограда шестьдесят вёрст. Два дня пути туда, никуда не спеша, там день и день уже без пеших ордынцев (кто ж его посадит… на коня) назад. За пять дней Андрей Юрьевич хотел обернуться. Как раз за это время должны обжечь кирпич, построить две новые печи, в которых продолжат эксперименты со стеклом. Нужно получить обязательно, и просто прозрачное содовое стекло, и прозрачный хрусталь, из которого профессор хотел сделать несколько линз для подзорной трубы, телескопа и очков для митрополита Владимирского, Киевского и всея Руси Афанасия. Вечно владыко Афанасий глаза себе в монгольские пальцами превращает, чтобы рассмотреть, чего написано, оттягивая края ресниц пальцами.

Пленных не просто так погнали, сначала провели селекцию. Труд землекопов и шахтёров не самый лёгкий. Отобрали несколько сотен самых здоровых. Не по росту отбирали, а по ширине плеч и бицепсам. Труд землекопа и шахтёра требует большой физической силы. А уже из отобранных здоровяков выбрали адекватных. Андрей Юрьевич им через переводчиков предложил следующие условия:

— Есть ли желающие быстрей отправиться домой? Те, кто год отработает добросовестно на рытье ям, тот весной следующего года будет отпущен. Остальные будут на разных работах пять лет отрабатывать у нас в гостях. Вы же, дорогие друзья, к нам в гости ехали в такую даль?

Сначала желающих почти не было, ордынцы шушукались и ругались, наверное, даже покрикивать начали, но рык Ворона порядок восстановил и несколько человек вышли. Потом ещё десяток, и когда профессор уже решил сам назначить страстно желающих поработать, плотину прорвало и из трёх приблизительно сотен здоровяков вперёд вышло человек сто. Из этой сотни отобрали тех, кто хуже одет, а значит, привык работать руками, а не языком, три десятка.

С ними и двинулись в дорогу. Связали руки. А потом по рекомендации сотника Ворона ещё и штаны сверху распороли. Пришлось ордынцам идти, придерживая штаны спутанными руками.

Пришли и Андрей Юрьевич поразился, что рубль животворящий делает. Всего-то десять дней он отсутствовал, а крестьяне из Солокии успели вырыть яму в двадцать пять метров глубиной и пять практически метров диаметре. Холм из вынутой земли тоже производил впечатление. Его в первую очередь профессор и осмотрел. И ничего обнадёживающего не увидел. Нет даже следов угля. Песок, глина в основном, песчаник и камни какие-то, гранит возможно. Ничего чёрного или даже бурого не наблюдалось.