Герой Ымперии - Валерий Масляев

Я вдохнул. Сказал «ну» – без всяких эффектов – и п. На секунду представил город, где мед – именно мёд, где ёж колется как положено, где трёхсоставное «нё-ня-не» на колыбели звучит как надо. И «Ё» сама вышла ко мне – аккуратно, как длинно не видевшаяся подруга. Я подхватил две точки ладонью – теплее первой весенней простуды – и поставил их на «Е».

– Держись, родная, – сказал я.

Саркофаг тихо лопнул – как пузырь неуверенности – и «Ё» встала на постаменте. Площадь выдохнула. Дед с гармошкой взял правильный аккорд так уверенно, что на башнях распустились флажки. Горожане смеялись, как люди, которым вернули правильные ударения. Лиловые фраки, взвесив наблюдаемую народную удовлетворённость, затоптались и убрали штрафные бланки.

– Я признаю, – произнёс Ж. Пт. Чатский – Ваша нелюбовь к упрощению вежлива и действенна. «Ё» пока остаётся. Но у меня к вам встречный вопрос.

Он поднял трость, и на гладкой поверхности саркофага проявился второй контур, пустой, но знакомой формы – той самой, про которую мы стараемся говорить реже. Контур совпадал с линиями плит на площади – вдруг стало видно: в планировке кварталов кто-то давно спрятал начертание – первая буква Ымперии.

– Видите? – спросил Ж. Пт. Чатский – Вы спасли «ё». А теперь скажите, Герой: кому принадлежит первое «Ы»? Город сложен так, что его каркас – именно она. Дом ваш – держится на том же. Вы – на запястье носите нить. Решайте. Сегодня в полночь, в Типографии имени Волка-буквоглота, пройдёт переустановка плана города. Мы можем распрямить улицы – и ничего не останется от этой… подпорки. Приходите и докажите, что первая «Ы» не ваша – всех. Иначе – забудьте.

Толпа замолчала так, словно ей выдали общее домашнее задание. Великая княгиня взяла меня под руку – крепко, по-человечески.

– Мы придём, – сказала она холодно. – И принесём чайник. Пусть посуда тоже скажет пару слов про вашу объективную архитектуру.

– Встретимся, – кивнул Ж. Пт. Чатский, – Постараюсь быть вежливым.

Он повернулся – и шагнул в тень памятника Упрощению. Тень захлопнулась.

Площадь снова шумела: люди репетировали «ёж», «трёхлепестковый „нё-ня-не“», «берёзка» – как после долгой болезни вдруг просит ещё. Дед с гармошкой сыграл «Ещё раз». Мы смеялись, плакали, говорили на «ё», как будто впервые.

– Герой, – сказала Великая княгиня. – Чай будет у нас. У Толстоживых. У нас сильный сервиз – он умеет спорить. – Заодно поговорим.

– Поговорим, – сказал я, и «Ё» на постаменте подмигнула, как добрая крестная.

Я уже хотел добавить дежурное для Читателя «лайк и в библиотеку», но в этот момент земля дрогнула.

Где-то со стороны Типографии Волка-буквоглота послышался грохот прессов. Над крышами, как поднятый штамп, вырос чёрный прямоугольник – не экран, не портал – матрица. Внутри него, как муравьи в конструкторе, зашевелились разметчики города. И нить у меня на запястье вдруг натянулась – так резко, что я вдохнул чужим воздухом.

– Что это? – прошептала Великая княгиня, крепче сжав мою руку.

– Это они начали переустановку плана. И эта штука тянет «Ы» – из меня, из дома, из улиц.

Феминора подняла бубен:

– На ноги, народ! К типографии!

Я шагнул – и не смог: нить дёрнула меня, как рыбу удачу. Меня потянуло вперёд, к чёрной матрице, прямо в геометрический пресс. Изнутри послышался спокойный голос Ж. Пт. Чатский:

– Герой, не сопротивляйтесь. Это всего лишь разметка судьбы. Вход – сейчас.

Я ухватился свободной рукой за постамент «Ё». Две точки горячо обожгли ладонь – как две маленькие руки, которые обещают: держись.

И в эту секунду постамент треснул, нить хлестнула, а я…

Пролог: доклад о состоянии Смысла, прочитанный перед Высшим Советом Ымперии

Автор долго думал почему пролог между первой и второй девятыми главами? Потом решил не париться, пролог должен быть и он – тут.

(Зал Подлунных Заседаний. Протокол № 3/Ы. Докладчик – академик Круглоскобский, ректор Высшей Академии Буквальных Искусств. Секретарь – тень от свечи, обученная стенографии. В скобках – служебные ремарки, иногда – комментарии самих скобок.)

Господа советники, госпожи хранительницы, уважаемые господа кавычки, которым положено закрываться вовремя, – позвольте.

Я начну с простого, хотя простое у нас, как известно, всегда состоит из сложного, правильно отполированного смехом. Наша магия – это язык, произнесённый с достоинством, а не шёпот заклинаний на сырой манер. Каждая Буква – это не знак, а пружина реальности; каждая Фраза – мост, который держится не на опорах, а на интонации. Вы знаете это с гимназии, но повторение, как учит Устав, – мать устойчивости купола.

Позвольте наглядный опыт (смотрит на люстру).

Если произнести: «Сударыня реальность, позвольте шутливо поправить Вашу прическу», – кристаллы слегка звенят и становятся на пол-нотки светлее. Если же заявить: «Так, всё по линейке и без смеха!» – люстра тускнеет, как совесть у графа при виде кассира. (Люстра вежливо подтверждает.)

Вывод первый: магия Букв питается смыслом и улыбкой, то есть тем, что делает тяжёлое – переносимым, а невозможное – формулируемым. Мы строим не иллюзии, а договоры между вещами; и договоры эти подписываются чернилами из человеческой иронии.

Отсюда – о главном противнике. Нам часто, из воспитанности, говорят: «Логика – ваш союзник». Мы с почтением отвечаем: «Разумеется, если логика с нами за один стол и помнит разницу между ножом и скатертью». Но есть иная Логика – самодовольная, обезлюденная, измеряющая всё длиной линейки, которой ей выдали власть. Эта Логика не терпит улыбок, ибо улыбка – вторая кривая, добавленная к прямой. Она не терпит недосказанностей, потому что мир, в её понимании, обязан достигать окончательной версии. Она обожает закрытые формулы и ненавидит открытые шутки.

В нашей истории она приходит не одна. Её зовут – архидемоны. Настоятельно прошу: не путать с бесами низшей бухгалтерии. Архидемоны – это учреждённые мысли, живущие дольше своих основателей. Они не крикливы; они тихи и методичны – как утреннее постановление, которое никто не читал, но все исполняют.

Позвольте представить краткий перечень наблюдаемых особей (несовершенный, как любая классификация, но полезный, как сигнальный колокольчик у колодца):

1. Айфоний Беззарядный – демон рассеянного внимания. Он, как известно, разряжает не только часы и фонари, но и надежду на разговор, в котором люди слушают друг друга. Места его паломничества отмечаются синхронным «Ах, ну и ладно» в полночь и общей привычкой смотреть в глухие зеркала. Магически: понижает амплитуду улыбок на два деления, из-за чего интонации перестают держать своды.

2. Регламентия Пухлосшитая – хозяйка вечных инструкций. В её владениях любая гибкость объявляется предательством, а любой экспромт – диверсией. Она