Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

На этот раз повезло. Перекрученный металл, скальные валуны оставили длинный проход, через который они и выбрались наружу. Все в порезах, синяках, надышавшиеся дымом, полу ослепшие от огня, но выбрались.

— … Петрович, твою мать, в следующий раз будешь с сыном спорить, я тебе самолично рожу в кровь разобью, — на полном серьезе прохрипел бригадир, свалившись прямо на землю рядом с товарищем. — Санька, слышишь? Ты лучше, сразу же ко мне…

— Б…б, я сам себе рожу набью, — выдохнул лежавший рядом Архипов-старший. — Если бы не Санька, все бы там остались. Санька, ты как там?

Отдышались, поднялись и пошли к выходу из полуразвалившейся Проходной. Бригадир шел первым. Сразу же за ним ковылял Архипов-старший, помогая себе подобранной где-то палкой. Потом брел Петруха, тащивший на руках мальчишку. Саньку сильно булыжником приложило, пришлось перевязать.

— Итить вашу мать! Петрович, подь сюды! — бригадир встал как вкопанный у выхода и махнул рукой. — Ты смотри.

— Ничего себе… — обомлел Архипов-старший, выглядывая из-за плеча товарища. — Чего это они? Нас что ли встречают?

А за дверью, и правда, творилось странное. От проходной и до здания шахтоуправления стояла толпа и смотрела в их сторону. Впереди стояли те самые шахтеры, что поднялись первыми. За ними стояли люди с поселка, похоже, прибежавшие, как только на шахте сработал аварийная сирена.

— А чего это они? — это уже подошел Петруха, с удивлением выглядывая на улицу.

— Чего-чего, а ничего, — пробурчал бригадир, махнув рукой. — Это в шахте они нас по матери обкладывали, а здесь до них дошло, из-за кого они живы остались… Пошли, мужики, нечего тут глаза мозолить.

Так они и шли под прицелами сотен глаз. Гулким звуком отдавались удары ботинок по бетонной дороге. Слышалось тяжелые вздохи.

Одни молчали, другие то же молчали, и третьи молчали. А чего тут сотрясать воздух? Шахта давно уже приучила всех — мужчин и женщин — к тишине и немногословию. И так все было ясно: если бы не Устимкин и Архипов из третьей бригады, буквально выгнавшие всех шахтеров на поверхность, здесь произошла бы страшная трагедия. Судя по разрушениям, вряд ли кто-то из шахтерских бригад, находившихся в тот момент под землей, выжил бы. Была бы одна братская могила на шесть с половиной десятков душ. Вот так-то.

— Ребята, вы чего? — растерянно шептал Петруха, теряясь перед десятками молчаливых людей.

Шахтеры и их семьи просто стояли и смотрели. Кто-то плакал, мужчины снимали шапки, сминая их в руках. Никто ничего не говорил, не клялся в вечной дружбе, не рассыпался в благодарностях.

Они смотрели и скупо кивали. Шахтеры — одна большая семья, где все понимали друг друга без слов. Под землей нельзя иначе.

* * *

п. Красный Яр

Шахта № 17 «Сталинский забой»

Михалев, директор шахты № 17 «Сталинский забой, в своем кабинете уже вторую таблетку принял. Все равно не помогало: в боку, по-прежнему, неприятно 'тянуло», вдобавок боль отдавалась в грудине.

— Опять прихватило, — бормотал он, хватаясь за левую часть груди. Знал, что сердце, а все равно ничего не мог поделать. Оставалось только таблетку горстями глушить, надеясь, что в очередной раз пронесет и приступ пройдет без последствий. — Как же все не вовремя, чертовски не вовремя… Теперь весь план летит в тартарары. На месяц, если повезет, работа встанет… Комиссия, будь она неладна…

Главный инженер уже выезжал на месте и все ему доложил. Разрушения, конечно, были, но к счастью ничего серьезного. Один из штреков придется бросить до лучших времен, но проход к залежам антрацитам остался.

— С подъемником решим вопрос. На складе полно материала, запасных частей. Если что понадобиться, сразу же из Киева или Москвы выпишем. Ради антрацита, те точно расстараются, — прикидывал он, что нужно сделать в первую очередь, а что во вторую, а с чем пока можно подождать. — Двигуны — все под замену…

Остановившись у зеркала, бросил в отражение быстрый взгляд. Сразу же отметил, что бледность начала уходить. Да и в груди перестало щемить.

— Отпускает, похоже, — выдохнул он с облегчением, но опять потянулся за таблеткой. Лишней все равно не будет. — Ничего, ничего, все восстановим. Где нужно подлатать, там подлатаем. Где нужно заново сделать, там заново сделаем. С антрацитом нам теперь любые заявки утвердят.

Он выпрямился, перестав сутулится. Они разное переживали, переживут и это.

— Главное, что жертв нет. Иначе…

Что могло быть иначе, даже думать не хотелось. Ведь, гибель пяти шахтерских смен никто бы ему не простил. С утра бы уже руки крутили, а в кабинете по ящикам шарились.

Вот, во время прошлогоднего прорыва газа на соседней шахте «Красный комсомолец» под завалами погибло две шахтерские смены в полном составе. Директор треста с главным инженером и инженером по технике безопасности в тот же день в чёрном воронке увезли и до сих пор о них ни слуха, ни духа. Их жены почти каждый день в милицию, как на работу ходят, а те только руками разводят. Мол, идет следствие.

— Главное, что жертв не случилось, — ещё раз повторил он, утирая пот со лба. На всякий случай хлопнул по нагрудном карману рубашки, проверяя, на месте ли таблетки. — Надо теперь Бардину и Архипову магарыч ставить. Вовремя шум подняли. Магарыч? — тут же усмехнулся. — Черт, какой к лешему магарыч? Их теперь всем посёлком нужно поить до конца их дней. И от шахты что дать нужно…

Задумался. Бардина с Архиповым никак нельзя было забывать. Они не только первыми тревогу подняли и всех заставили эвакуироваться, но и сами последними на поверхность поднялись. От шахты, и правда, нужно что-то выдать.

— Ещё по грамоте? — сам же махнул рукой на это предложение. — Оба передовики, стахановцы, с доски почёта не слезают, у них этих грамот до черта. Не-ет, без грамот обойдемся. Чего-то по существеннее нужно. А если…

Тут Михалев вспомнил, что Архипов в старом ещё отцовском доме живёт. Бардин, его бригадир, тоже — в отцовском. Вот и решение.

— От шахты по новому дому им поставим. Оформим, как помощь передовикам производства или еще как-то… Кстати, сейчас прямо и скажу им.

Павел Петрович поднялся с кресла, накинул пиджак и вышел из кабинета. Столовая, где сейчас кормили спасенных, была здесь же, на первом этаже.

— Так…

Директор спустился по лестнице. У столовой толпились возбужденные люди