Сельский стражник (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Глава 10

Глава девятая.

Исполнитель желаний.

Октябрь 1994 года.

Здание областной прокуратуры. Следственный отдел.

— Товарищ следователь — усатый переводчик, старательно не глядя в мою сторону, заботливо похлопал по плечу своего клиента: — Потерпевший очень устал, можно мы на сегодня прервемся?

— Конечно, конечно, сейчас здесь распишитесь и продолжим завтра. — следователь принялся дописывать протокол очной ставки: — Давайте завтра часов в десять встретимся и продолжим.

— Хорошо, всего вам доброго, товарищ следователь. — двое встали и вышли из кабинета, когда я, расписавшись в протоколе и в повестке о вызове на завтра, шагнул к двери, следователь-садист меня притормозил.

— А вас Громов, я попрошу подождать в коридоре, мы еще с вами не закончили.

Я пожал плечами и выйдя в коридор здания областной прокуратуры, двинулся в самый конец коридора, к распахнутому окну. В Город пришло «бабье лето», а отопительный сезон энергетики начали строго по расписанию, поэтому в прокуратуре было душно.

Мое одиночество у раскрытой форточки не было долгим. Снизу, шагая через две ступеньки, поднялся высокий светловолосый парень, дернул дверь ближайшего кабинета, которая оказалась запертой, выругался и повернулся ко мне.

— Сюда?

— Нет, я в другой кабинет, жду, когда вызовут.

— За что сажают?

Я обернулся и вгляделся в случайного собеседника. Мне в лицо стояла и нагло ухмылялась в глаза настоящая «арийская бестия» — симпатичный блондин под два метра ростом, короткая стрижка, берцы, светло-голубые джинсы и короткая кожаная куртка.

— Ты скинхед что ли? — обычно эти парни, что стали все чаще и чаще появляться на улицах города, стриглись налысо, а так мой собеседник был вылитый «нацик».

На лице парня появилось сначала искреннее недоумение, потом понимание, и он широко улыбнулся:

— Да не, я наш, буржуинский…

Перед моим лицом появилось раскрытое служебное удостоверение…

Старший лейтенант милиции Поспелов, городское управление, уголовный розыск…Еще год будет действовать.

— Максим…- мне протянули мосластую ладонь со сбитыми, мозолистыми «казанками».

— Павел, Громов. — я пожал руку: — Участковый.

— Реально Громов? Тот самый? — улыбка на лице Поспелова стала еще шире, раскрыв белые крупные зубы.

— В каком смысле — «тот самый»? — опешил я.

— Да мы с пацанами забились, посадят тебя в этом году или нет…- махнул рукой мой новый знакомый: — Не бери в голову.

Ну ни… ни фига себе, они забились! Я был просто ошарашен, поэтому молчал, так как ничего умного в голову ни шло, а высказаться очень хотелось.

В это время от лифта показалась женская фигура в прокурорской форме. Поспелов тут-же шагнул от меня в сторону, и отвернулся, делая вид, что внимательно рассматривает схему эвакуации, висящую на стене.

— Поспелов, здравствуйте. — вежливо поздоровалась с ним девушка-следователь: — К сожалению, Абрумамедова мы дома не застали, поэтому очной ставки не будет. Как найдем свидетеля, так сразу вас вызовем, а пока можете быть свободны.

— До свидания, Ольга Павловна. — не глядя на меня Поспелов шагнул в сторону лестницы и поскакал вниз, перепрыгивая через ступеньки и что-то напевая себе под нос.

Меня мой следователь мурыжил в коридоре еще сорок минут, после чего, высунув голову из-за двери, сообщил, что его срочно вызывают к начальству, поэтому сегодня у нас с ним ничего не получится, и я могу быть свободным до завтрашнего утра.

Тварь, если ты думаешь, что меня это сподвигнет на изменение моей позиции, то возьми и выкуси, сука! — думал я о следователе, заводя оставленный у крыльца прокуратуры, мотоцикл. Среди черных начальственных «Волг» он смотрелся весьма эклектично. Выехав на улицу Булыжную, я проехал всего около пятидесяти метров, когда с тротуара к проезжей части шагнула знакомая фигура — «белокурая бестия» голосовала мне, как будто увидела машину такси с зеленым огоньком.

— Ты куда едешь, Паша? — буднично спросил у меня странный знакомый.

— Я домой, пообедаю и поеду на работу. А ты с какой целью интересуешься? — максимально сухо спросил я, прекрасно помня, что сорок минут назад этот тип ушел, даже не попрощавшись.

— О, я с тобой. Надеюсь кусок хлеба и два кусочека колбаски найдешь для головного коллеги? Ну давай, не жлобься, нам все равно поговорить надо.

Странно, но я не смог ему отказать, поэтому, просто мотнул головой и длинный опер, высоко поднимая, обтянутые джинсой, ноги, устроился за моей спиной на жесткое сиденье мотоцикла.

Тихий центр. Частный дом.

Псы, при нашем появлении, увидев, что я не один, не бросились ко мне, виляя хвостами, а затаились за сараем, и вышли лишь, когда мы с новым знакомцем подошли к крыльцу, зайдя к незнакомому человеку сзади, отрезая его от калитки.

— О, собачки. — Максим протянул руку у голове Герды, но та лишь оскалила зубы и Поспелов медленно отвел руку.

— Какой… ой, какая серьезная дама.

— Привет. — Ира шагнула ко мне из комнаты и поцеловала в щеку: — Здравствуйте.

Кивнув входившему в дом Максиму, Ирина вновь повернулась ко мне: — Что в прокуратуре нового?

— Да всё, как всегда. — я с досадой принялся стягивать сапоги: — Никто его в заложники не захватывал, он вообще ничего не понял, я сначала целился в него, после чего выстрелил в его соседа по автобусу… Пистолета в руке убитого он не видел, бла-бла-бля… Познакомься, это Максим Поспелов, опер из городской «управы», а это Ирина Кросовская, депутат городского Совета…

— Что, правда депутат? — удивился Максим: — Ну, круто, ничего не скажешь.

— Очень приятно…- улыбнулась уголками губ Ира: — Вас покормить?

Через пять минут мы с коллегой поедали жареную картошку с грибами, которые я вчера собрал в околке, не выезжая со своего участка обслуживания, так сказать, не уходя с рабочего места.

— Обалдеть, как вкусно…- Максим отодвинул от себя опустевшую тарелку: — Ну что, поговорим?

— О чем?

— О том, что на тебя сейчас вешают? Я так понимаю, тебя дергают по последнему применению оружия?

Ну, тут особого ума от Максима не требовалось, особенно, если ты сидишь в городском управлении и получаешь сводки со всех городских РОВД, и из нашего, пригородного района тоже. Но вот только я не понимал, что это у меня за друг образовался на пустом месте.

Ну кое –что я этому симпатичному парню рассказать, конечно, могу, но, исключительно, кое что.

Руководство мой подвиг, а я не стесняюсь этого слова, оценило, похлопав по плечу и бросив — «Молодец!», после чего начались непонятные танцы с бубнами. Пассажиры автобуса никуда не уехали, у них отобрали паспорта и велели завтра явиться в прокуратуру для допроса. Огорченные задержкой с репатриацией, мигранты дружно принялись давать показания, как я догадываюсь, не в мою пользу. Самое обидное, я даже не знаю, что действительно рассказывали приезжие — на очных ставках складывалось впечатление, что показания самостоятельно дает и координирует их узбек-переводчик. Со слов бывшего заложника, его никто не захватывал и не угрожал. В результате, расследовалось два параллельных уголовных дела. Первое об убийстве участкового, где присутствовал один труп подозреваемого, возле которого был изъят пистолет старшего лейтенанта Кобоева с отпечатками пальцев подозреваемого и еще два типа, единственным доказательством причастности которых была записка, написанная на «фантике» с номиналом в три узбекских сума, на котором какой-то озабоченный гражданин (о своем авторстве я скромно умалчивал), накарябал печатными буквами «Мент убыл Азиз Достон и Угулбек, ехать автобус». Этот клочок бумаги, считавшийся платежным средством Республики Узбекистан был изъят при понятых на моем рабочем столе в опорном пункте поселка Клубничный. На допросе я дал показания, что нашел записку под дверью утром следующего дня после убийства участкового. По странному совпадению, убитого человека звали Азис, а по соседству с ним на заднем сиденье автобуса сидели Достон и Угулбек. На этом успехи следствия закончились — ребята тупо молчали на допросах, делая вид, что русский язык им не знаком. Они вообще были ребята упертые и молчаливые. Как я понимаю, «областные» опера пока не могли подобрать ключик к этим фигурантам, поэтому мое процессуальное положение было очень шатким, я все время балансировал в шаге от свидетеля к обвиняемому. Особенно прокурорских бесила штанцмарка на лбу Азиза. Мне кажется, что этот отпечаток ствола пистолета, согласно любому тексту по судебной медицине, однозначно доказывающий, что в момент выстрела ствол пистолета плотно прижимался к голове убитого, просто приводил следственные органы в неистовство. Мои объяснения, что я стрелял в упор дабы не попасть в потерпевшего, вызывали истерический смех у людей в темно-синей форме. Мне тут-же выдвигали десятки оперативных комбинаций, с помощью которых я должен был выманить вооруженных преступников из автобуса и обезоружить их ловкими приемами самбо. В общем все было очень грустно.