Белая ворона - Карина Вран

Так, минутка информативной душноты закончилась.

Теперь соединим два знака и прочитаем вместе, что получилось: свинья в доме.

Я легла под стол. Потому что это тельце еще не предназначено для гомерического хохота. Нет, я все понимаю: свинья — это про богатство и процветание. Первые животные, одомашненные в Китае. Смелые — это если говорить про диких кабанов.

Ну и покушать китайцы любят.

Но я прям ясно и четко увидела любимого супруга, который заваливается домой с попойки, нарядный весь до изумления, пошатывается, раздевается на ходу… И всю ночь потом устраивает длительные беседы тет-а-тет с белым фаянсовым другом (нашего звали — герр Густавсберг).

Тя! Свинья в доме. Тя! Ну тя же!

Так… вроде отпустило. Фуф.

Вы не подумайте, мой драгоценный не всегда такой приходил. Эпизодически. Но мы ж всегда запоминаем самое яркое, отличительное. А так он умный, смелый и красивый. Самый замечательный.

Так хочется верить, что он перенес мой уход легко.

Это у меня здесь нет особо времени на тоску и рефлексии. А он… Если ты меня слышишь, пожалуйста, не грусти. Вспомни хорошее.

Но не тот момент, где мы в Минске на балконе у подруги. Не тот, я сказала!

К-хм. Все, вернулись из прошлого в текущее.

Стоп. Текущее⁈

Мам, у нас тут потоп!

Какая-то… свинья, не побоюсь этого слова, под крышей общего многоэтажного дома затопила нашу кухню.

Моя женщина тут же превращается из милой, вежливой и доброжелательной в очень сердитую шипящую кошку. Лоб хмурый, речь состоит из нечленораздельных шипящих. Ма — манул. Изредка.

На разборки меня не берут. Что, кстати, жаль. Я бы послушала как моя самка манула высказывает свое: «Фи» (или: «Ши»), — соседям сверху.

Но, раз не взяли, прошлепала в спальню. Чтобы начать-таки внимательный осмотр ящичков и тумбочек. Я тут краем уха услышала, что вроде как в китайских документах данные дублируются на пиньин (письменность упрощенная, если кто забыл, латиницей).

Если так — это мой шанс узнать, наконец, как зовут «маму Мэйли».

Конечно же, стоило мне забраться на стульчик, чтобы покопаться в ящике, где раньше еще не смотрела, хлопнула входная дверь.

«Шухер», — пронеслось в маленькой голове, маленькие ноги из положения «балансирую на носочках» опустились на пяточки, изготовились к прыжку, а маленькие ручки поспешили бросить все и задвинуть ящик.

Ящик закрылся, и даже пальцы мне не прищемил.

— Дочка? Сокровище? — мать моя, похоже, не пошла, а телепортировалась в комнату.

Ничем иным я скорость ее перемещения объяснить не могу.

И мое стояние на стуле объяснить затруднительно.

— Тя, — не придумываю ничего лучше, чем из защиты (хотя никто еще ни в чем не обвинял) перейти к нападению.

Палец тычет в сторону рамки. В ней фотокарточка с молодыми и счастливыми фуму на гравийной дорожке перед каким-то цветущим плодовым. Яблоня? Вишня? Может, вообще персик? Не определить, потому как фон сильно размыт. Вряд ли профессионал снимал.

Муж мой увлекался фотографией, я немного (шапочно) в теме.

— Парк Юйюаньтань, — складывает руки у груди мать. — Мы тебе обещали, и так всё не можем сходить. Ай-ё, твой отец совсем заработался. Я поговорю с ним, А-Ли. А пока давай-ка сюда, мама тебя спустит.

Меня опускают на пол. Бережно и с элементами аттракциона — мама раскачивает меня в полете.

— Простите, госпожа Ли!

О, у нас гости? Предполагаю, что ма-манул обшипела, как надо, соседа (голос мужской, скорее даже юношеский). Затем схватила за загривок и приволокла к нам, чтобы он полюбовался на дело рук своих.

— А, да, — спохватилась мать. — Побудь тут еще немного. Маме надо договорить.

Тут? И пропустить все на свете?

Прости, мам. Дочка не всегда может быть послушной.

— Любуешься? — родительница понизила голос, чтобы дитятко не волновать. — Любуйся! Мне нужно кормить дочь, нужно готовить к приходу мужа. А у меня вместо кухни — озеро Сиху.

Хлоп!

На звук подскакиваем обе: мать перед свинтусом, я возле косяка двери.

Свинтус, он же оболтус, он же сосед-вредитель, с размаху бьет себя по лицу.

— Дурак, — сообщает он покаянное.

И лупит сам себя по второй щеке.

— Дурак!

— Всё-всё, хватит, — мама в шоке от глубины показательного раскаяния.

Я тоже. Обозначилось тут же на порядок больше стимулов вести себя хорошо.

— Достаточно, — мать моя успевает перехватить руку на пути к троекратному самобичеванию.

— Прямо сейчас этот дурак не может компенсировать, — вредитель, как только его руку отпускают, склоняется в поклоне. — Простите меня!

— Ай-йя, достаточно взять швабру, — мать скрывается за углом и возвращается уже с означенным инструментом. — И быстренько помочь с уборкой.

Пока виновник потопа и домохозяйка избавляются от рукотворного озера, топчусь в сторонке. Пытаюсь понять, что за человек этот свинтус.

Кроме того, что псих (слегка или не очень) и бьет себя на людях. Живет он над нами, значит, скорее всего, планировка квартиры такая же. Наш вариант — он самый простой (читаем: дешевый) в жилом комплексе. Кондоминиум — новое слово в моем лексиконе.

Причем, я слышала от тетушки Яо, через дорогу есть дом, где квартирки совсем крохотные. Чуть ли не всё в одном, включая санузел.

Значит парнишка наш — не совсем нищеброд. Но прямо сейчас на мели. Ну, я бы при наличии денег предпочла заплатить, а не лупасить себя по лицу.

По возрасту… А фиг пойми. Наверное, студент. Но почему он живет не в общежитии, как дочка тетушки Яо? Это же удобнее и дешевле.

Пожалуйста, не надумайте лишнего. Я чисто с исследовательской точки зрения. У меня из мужчин в окружении — только батя. Он крут, хоть с виду и не скажешь. Еще в моей стройбригаде двое будущих мужчин. Нет, ну когда-нибудь