Хейтер из рода Стужевых, том 3 - Зигмунд Крафт

дуэль будет перенесена на две недели. Это минимум, даже с учётом, если выпью то самое волшебное зелье, которое исцеляет. Ведь оно, при всей своей чудодейственной силе, не даёт прежней плотности тканей, а особенно костей. Нужно время на полное восстановление.

Вскоре я вернулся в комнату и всё-таки принял зелье, Вася молчал. Он старался не смотреть на меня, но всё же не выдержал:

— Как ты?

— Живой, вроде.

— Анна… Она…

— Мне плевать.

— Валентин её опозорил, — всё равно продолжал говорить Вася. — Она уехала.

— Сказал же, мне плевать, — мой голос прозвучал по-злому.

— Тебе… Ты хочешь тишины?

— Да, будь добр.

Я прикрыл глаза, да так и не заметил, как вырубился.

* * *

Я стоял, облокотившись о подоконник. Смотрел на академический двор, но не видел ни деревьев, ни студентов. Перед глазами снова и снова прокручивался тот момент — молниеносное движение, сухой хруст и ледяной, надменный взгляд Валентина. Горечь от поражения и осознания собственной глупости жгла изнутри. Собственно, потому я стоял именно здесь, а не дожидался звонка в аудитории за столом.

— Алексей?

Тихий, неуверенный голос рядом заставил меня непроизвольно вздрогнуть. Я обернулся — за спиной оказалась Цветаева. Одной рукой она нервно сжимала-разжимала ручку сумочки, а вторая пряталась в складках юбки. На её лице было написано искреннее, неподдельное сочувствие. Ксюша-Ксюша, к ней невозможно было относиться серьёзно, как и называть Ксений. Вот Земская — Ксения. А эта девочка, пусть и баронесса, просто Ксюша. Настолько она ветрена и проста.

— Я… Мне… — она начала, запинаясь. — Мне очень жаль. Это ужасно.

Я молча кивнул, не зная, что сказать. Благодарить за жалость не хотелось.

— Но ты не расстраивайся! — она сделала шаг ближе, и в её глазах загорелся какой-то наивный, но горячий огонёк. — Ты обязательно станешь ещё сильнее! Ты дашь ему реванш! Он… Он всегда был таким. Жестоким. Это не только из-за тебя.

Последнее слово девушка прошептала, озираясь по сторонам, будто боясь, что её услышат.

— Когда он пришёл на первый курс, — продолжила она, понизив голос до конспиративного шёпота, — то сразу начал всех подминать под себя. Кто сопротивлялся… Тем он ломал руку. Обязательно левую. Говорил, чтобы не уходили на больничный, могли писать конспекты. Все его боялись. Я это от Тани слышала…

Мой взгляд сам собой потянулся к левой руке. Разумеется, гипса не было, ведь я принял зелье вчера вечером, а утром снял его.

В смысле, он всем ломал левую руку? То есть, это его стандартный приём? Почему я слышу об этом в первый раз⁈

Цветаева, не замечая моего потрясения, продолжала, торопливо выкладывая то, что знала:

— Только один граф смог от него откупиться, и его Рожинов не трогал. И… И тот самый Разрядов, который тебе проиграл. Он ведь его друг сейчас. А на первом курсе Валентин и ему руку сломал. Потом, видимо, подружились.

Внутри у меня всё оборвалось и похолодело. Татьяна. Она знала, на что способен её брат. Она знала его почерк, предпочтения, приёмы. И ничего не сказала. Ни единого предупреждения, ни намёка. Она ведь, по сути, просто наблюдала, как я иду на заклание.

— Спасибо, Ксюша, — мои слова прозвучали хрипло и неестественно ровно. — Спасибо, что рассказала. Мне нужно… Мне нужно побыть одному.

Она на мгновение опешила, потом кивнула, её лицо вытянулось от лёгкого разочарования, что её утешения не приняли.

— Конечно… Конечно, Алексей. Если что, я всегда рядом.

Она неуверенно потопталась на месте и, наконец, ушла, оставив меня наедине с пустотой в груди.

Я снова уставился в окно, но теперь не видел даже своего отражения. В голове крутилась только одна мысль, жуткая и неотвратимая. Между Рожиновыми нет вражды. Всё это — лишь спектакль. Они работают вместе. Татьяна никогда не была на моей стороне, как я наивно полагал всё это время.

Либо она достала для него записи моих дуэлей, либо, наоборот, он ей помогал с этим. Она рассказала ему обо всех моих приёмах, о моей скорости, о моих слабостях. Хоть я и занимался по своей программе, все студенты потока находились в одном зале.

А он… Он не просто готовился. Он изучал меня, как хирург изучает анатомический атлас, чтобы сделать один точный, калечащий разрез. Он не просто выиграл. Он продемонстрировал мне своё полное превосходство и показал, что я — никто. Наивный легковерный дурак.

Горечь подступала к горлу, горькая и едкая. Я поверил ей, в её мнимую дружбу, в её поддержку. Я был слепым идиотом, не видел ничего дальше своего носа.

Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Захотелось её ударить. Хотя бы пощёчину. И плевать, что девушка. Такие мрази…

Но… Её статус ведь никуда не делся. Она графиня Рожинова. И как бы мне ни хотелось порвать с ней любые отношения, она мне нужна. Татьяна по-прежнему ценный источник информации. Любой, что не касается её брата, разумеется. Да и её влияние…

Чёрт! Что мне делать? Я не могу выступить открыто против этого дуэта! Пока не могу, потому что Валентин сильнее, это бессмысленно отрицать. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Мне нужно быть внимательнее.

Но потом я вспомнил о Васе. О его верности, благодаря которой он был готов бросить вызов кому угодно. О Ксении, которая, не колеблясь, встала бы на мою сторону. Они не предадут. Они — настоящие. Так ведь?

Но будет ли мне их достаточно? Да, Земская — графиня, и даже больше — княжна. Но сейчас она сама в опале у родственников, как и я. И должна доказывать свою значимость родне, а не ввязываться в защиту какого-то баронишки, пусть и друга. Да и надеяться на неё не по-мужски.

Я должен стать умнее и хитрее. Татьяне всё ещё что-то от меня нужно, раз она добавила в чат бастарда Снежнова. Она будет идти мне навстречу, и пока стоит этим пользоваться. Но быть начеку. Не знаю, в какие игры играют Рожиновы, но я точно не буду их пешкой. Больше не буду.

* * *

Интерлюдия