Ревизор: возвращение в СССР 42 - Серж Винтеркей

– Не, ну анекдот же! Выйду на пенсию, будет хоть что вспомнить!

И дал добро без каких-то проблем. Хотя Румянцев и так понимал, что к Андропову уже они точно не пойдут. Хватит цирка на сегодня. Полномочий заместителя председателя для такого решения вполне достаточно.

Вернувшись в кабинет, он начал названивать Ивлеву. А того дома не оказалось. Пришлось общаться с его няней.

***

Москва, двор у дома Ивлевых

Хотел уже домой идти, звонки нужные делать, но Валентина Никаноровна еще не закончила со всей накопившейся информацией.

– Павел, вам также звонил Олег Петрович Румянцев. Я ему сказала, когда вы будете, он обещал вам перезвонить. Свой телефон, как и в прошлый раз, когда вы отсутствовали, оставлять отказался.

– Спасибо большое, Валентина Никаноровна, – ответил я. – У него смежный телефон с начальником, и тот не любит, когда ему на него звонят… Вот он сам и набирает всегда.

Надо же как-то объяснить няне такое удивительное нежелание оставлять свой номер телефона? А про себя подумал: «Ну вот он, решающий момент. Едем ли мы на Кубу или нет?».

Потрепал детей по макушкам и, вздохнув с сожалением, направился домой. Дела не ждут. Всем дозвониться, время нужно.

Раза три набирал – каждый раз у Таисии Григорьевны было занято. Наконец, спустя минут пятнадцать, всё же до неё дозвонился.

– Здравствуйте, Таисия Григорьевна, – говорю, – Павел Тарасович Ивлев, звонили мне?

– Да, Павел Тарасович, – властным голосом, словно именно она была членом комитета партийного контроля при ЦК КПСС, а не Межуев, сказала она. – Владимир Лазаревич хотел бы вас завтра увидеть в 16:00. Сможете подойти?

– В 16:00, к сожалению, нет, читаю лекцию по линии общества «Знания» в Московском зоопарке.

– Ясно, – недовольным голосом сказала секретарша–помощница. – Сейчас посмотрю ещё раз его расписание.

– Хорошо.

– А в пятницу в десять утра сможете?

– В пятницу в десять утра у меня занятие на полигоне воинской части, но при необходимости, если другого времени не найдется, могу перенести.

– Ну, конечно, переносите, что вы там себе еще думаете? – раздражённо ответила Таисия Григорьевна. – Вас такой к себе человек вызывает, а вы ещё тут размышляете, переносить или нет?

Тут я уже не выдержал.

– Знаете что, Таисия Григорьевна, при всём моём уважении, я не готов к тому, чтобы вы на мне своё раздражение вымещали. Я себя не на помойке нашел. Уже неважно, на какое время мы с вами договоримся, но я обязательно при встрече с Владимиром Лазаревичем проинформирую его о том, каким тоном вы с его посетителями разговариваете.

Не, ну а что она о себе вообразила? Что я ей, мальчик, что ли, чтобы меня строить? Тоже мне, царица Савская, поруководить мной тут решила. Похоже, вообразила, что она абсолютно незаменимый человек и может себя как угодно вести с теми, в ком Межуев видит перспективный кадровый резерв. Тем более если бы я к ней с пустыми руками приходил и смотрел как на пустое место, а я же ей постоянно что-то притаскиваю вкусное, и веду себя очень даже уважительно. Тут уже любой разумный человек начнёт себя повежливее вести с таким посетителем. Но если нет, она хочет войну – то она её получит.

В трубке повисло тяжёлое молчание. Я так понял, что помощница Межуева просто онемела, никак не ожидая услышать от студента такую отповедь. Потом сказала холодным голосом, который, возможно, показался ей самой гордым:

– Хорошо, договорились на пятницу на десять утра. Не опаздывайте.

И, не прощаясь, повесила трубку.

Я по этому поводу нисколько не обеспокоился. Даже если она побежит к Межуеву жаловаться, то он выглядит как серьёзный, обстоятельный чиновник. Такой человек не будет рубить не глядя, ясно, что захочет прежде всего со мной поговорить. А я уж не буду стесняться во время этого разговора. Все, что думаю о его деспотичной помощнице выложу...

Решив этот вопрос, сразу же сел, конечно, писать доклад для КГБ.

Раз теперь не требовалось раздувать объем, то текст доклада у меня много времени не занял. Как и в докладе для Андропова, постарался сделать основной упор на экономические, геополитические, психологические и культурные аспекты неразрешимых противоречий между русскими и американцами. Развил многое из того, что делал еще в прошлом докладе.

Румянцев перезвонил через час, когда я как раз и закончил. Словно чувствовал…

– Собственно, – сказал он, поздоровавшись, – я сразу по нескольким вопросам. Первый: когда будет готовый текст, который можно будет посмотреть?

– Да практически всё уже готово, – сказал я. – Осталось напечатать, но на это нужно хотя бы четверть часа. Могу подвезти доклад хоть прямо через час.

– Отлично, – сказал он. – Тогда другие вопросы обсудим не по телефону.

Положив трубку, я подумал, – эх, на самом интересном месте! Ну ладно, с другой стороны, подход совершенно разумный, я сам стараюсь ему следовать каждый день.

Напечатав доклад, поехал в КГБ. Молча поздоровались с Румянцевым около вахты, молча дошли до кабинета.

– Давай я сразу доклад гляну, хорошо? – спросил он, и я кивнул. Правильно, а то начнем о чем другом говорить, и позабудем про это… А нам же еще и дату надо согласовать, когда доклад буду читать.

Текст был по объему небольшим, офицер его быстро прочитал.

– Понятно, – сказал он, – значит, вот так, без вариантов? Не подружиться нам с американцами, получается.

– Никак совсем, – с сожалением развел руками я, – у них мания величия. Либо мы соперники, которых надо к ногтю, либо слуги. Промежуточных вариантов для нас не заготовлено. И ясно, что в слуги мы не готовы…

– Это точно, с чего бы вдруг, с нашей-то мощью? – фыркнул Румянцев.

Эх, ему бы сейчас про девяностые рассказать… И про то, как почти всю эту нынешнюю мощь быстро в немощь превратили… Но нет, неохота мне еще в психушку, лучше буду и дальше играть роль очень умного молодого человека…

– Так, в четверг уже поздновато, графики не согласуют многие. В пятницу можешь в десять утра? – спросил он деловито, порывшись в ежедневнике.

Да что они все, сговорились, что ли?

– Уже точно не могу, слишком серьезный