Без тормозов - Антонио Морале

хотя на улице было очень жарко! Он смотрел на мою дочку, пока та ехала на велосипеде. Мне страшно. Я не сплю уже три ночи. Осветите это!».

 — Друзья, мы вас слышим! Мы читаем всё, что вы присылаете. И мы обязательно поговорим об этом. Но… не сейчас. Не в утреннем эфире. Здесь мы хотим, чтобы вы начали день с лёгкой улыбки, а не с тревожного пульса и подрагивающего в нервном тике глаза. Я думаю, сегодня вечером мы устроим спецэфир — подробно, честно, без фильтров и цензуры! С участием экспертов. Будьте на нашей волне и не переключайтесь! Погодите… Что? Том? Сейчас? Fuck! Ладно, мне тут наш звукорежиссёр показывает знаками, что у нас есть звонок в студию… Ну давайте послушаем… Том, включай…

[пауза, шум эфира, лёгкий треск на линии]

 — Энджи… [низкий, хриплый голос, слегка искажённый]

 — Э-э-э… Доброе утро? Кто на линии?

 — У тебя очень красивый голос… Особенно… когда ты шепчешь.

 — Простите, вы кто?

 — Ты смеёшься в эфире… А я смеюсь, когда слышу, как они кричат…

 [щелчок — звонок обрывается]

 — Эм… это был… очень странный звонок. Надеемся, что кто-то просто шутит. Очень… плохая шутка. Как думаешь, Джеф?

 — Да… Дурацкая шутка! Напоминаем, друзья: угрожать в эфире — федеральное преступление. А все ваши звонки записываются и при любой угрозе, шуточной или не очень — передаются в полицию. Поверьте — полиция вычисляет таких шутников за считанные минуты!

 — Думаю, к нашему шутнику уже выехал наряд полиции, как подсказывает мне наш звукорежиссёр… Ну и славно! А пока напомню — держите двери закрытыми! Берегите себя! И слушайте Radio California FM. Для вас звучит «Tears in Heaven» от Eric Clapton…

* * *

Полчаса назад я проводил Энджи на работу, прогулялся по набережной, дождался, пока её голосок ворвётся в эфир, прыгнул на свой старенький Харлей и неторопливо двинул по шоссе в сторону офиса «Hudson, Blackwell Pierce», размышляя о произошедшем за последнюю неделю…

Угу, прошла уже неделя с момента, как я вытащил Энджи из перестрелки и с тех пор, как мы с Джимми заключили наше маленькое соглашение. Неделька, скажу я вам, выдалась та ещё…

С помощью Мишель я помог Баку восстановить полноценный статус ветерана — мы оформили запросы в нужные конторы, написали десяток писем от его имени и составили полдюжины прошений. Провели его через бюрократию, которую он сам бы никогда не осилил. В итоге, парень получил страховку, медицинское обслуживание, списание большей части долгов перед государством и даже первую выплату от Департамента по делам ветеранов.…

Вчера Бак притащил в бар свой первый чек на шестьсот с лишним долларов, и долго тряс им перед лицом Джо. Сумма невесть какая, но сам факт, что государство о нём помнит и что-то должно ему — заметно растрогал сурового, брутального байкера. В какой-то момент я даже подумал, что он не выдержит и пустит слезу… Но всё обошлось.

Джо тоже разобрался со своим инспектором и выставил мне ящик пива в качестве благодарности, который мы в тот же вечер и приговорили нашей маленькой бандой, состоящей из Джо, Бака, меня и Энджи.

Не спрашивайте, как эта рыжеволосая пройдоха затесалась в нашу мужскую компанию — я это и сам не до конца понял. Но то, что она выпила пива больше Бака, а потом долго спорила о чём-то с Джо — это я могу утверждать со стопроцентной точностью. А ведь мне потом ещё пришлось тащить её домой на руках… На пятый этаж. Да уж…

Я договорился с Мишель по поводу Джимми. С этим было сложнее всего… Если честно, я думал, что Мишель откажет. Моя начальница и наставница (чуть не сказал — настоятельница, но это из другой оперы) изучающе долго смотрела мне в глаза, а потом напрямую спросила:

— Зачем тебе это, Алекс?

— Это для одного друга, — отмахнулся я.

— Опасные у тебя друзья, Алекс.

— Какие есть… — пожал я плечами, уже мысленно прикидывая, смогу ли я разобраться с бухгалтерией и бумагами бармена в одиночку.

— Хорошо. Я помогу…

Не знаю, что повлияло на её решение. То ли желание помочь мне, то ли нежелание потерять такого перспективного, умного и красивого (сам себя не похвалишь — никто не похвалит) сотрудника и помощника. Но порядок в делах Джимми мы навели знатный! Вернее, сначала беспорядок — когда в пятницу после закрытия бара выгребли у него все документы, накладные и договора подчистую, ну и заодно сунули свои носы в самые укромные и тёмные уголки бара. Чёрт! Да не только бара! А потом уже порядок, конечно…

Пришлось ещё полночи кататься по городу и узнать о том, что на Джимми висит два склада на отшибе, одна заправочная станция, автомастерская, бокс в промышленной зоне у пирсов и небольшой мотель на трассе на десяток номеров.

Бумаги, конечно, были в полном хаосе — мотель числился за умершим дальним кузеном из Нью-Мексико, склады были с просроченными договорами аренды, а бар вообще оказался куплен без документов, но каким-то хреном всё же принадлежал Джимми по каким-то мутным доверенностям, и его срочно нужно было хоть как-то легализовать, пока он не стал уликой.

А ещё нужны были лицензии буквально на всё — от воды в стаканах и стульев в баре, до алкоголя, ремонта и хранения топлива, которых, понятное дело, у Джимми никогда и не было.

И всё это осложнялось тем, что времени катастрофически не хватало, нотариусы в выходные не работали, Регистрационная палата была закрыта до понедельника, а пожарные инспекторы закончили свой рабочий день ещё в пятницу сразу после обеда.

Но в Лос-Анджелесе 90-х, как оказалось, всё было решаемо, если знать нужных людей и иметь нужное количество налички. Мишель знала в какие двери стучать и с кем говорить, Джимми имел наличку. Идеальный тандем.

Через связи юристки мы сунули нужные бумаги в нужные ячейки, парочка запросов на регистрацию попала в реестр задним числом, лицензия на автомастерскую вдруг «продлилась», разрешение на хранение топлива