Черный дембель. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

«доктора». Снял со стоявшей на печи кастрюли крышку, бросил её на стол. Девчонки выполнили моё распоряжение: пошли в спальню. Ушёл из кухни и мой младший брат. Я вспомнил, что в прошлой жизни Инга Рауде пусть и не преспокойно, но дотерпела до вечера понедельника. Поэтому направился к умывальнику без суеты и спешки.

* * *

— Температура тридцать восемь и две, — сообщила Котова.

Она продемонстрировала мне градусник.

Я кивнул и произнёс:

— Ясно. Примерно такую я и предполагал.

Уселся на край кровати, размял пальцы. От моих рук пахло мылом. Этот запах немного заглушил витавшие в спальне ароматы пота и пыли. Я засучил рукава тельняшки, велел настороженно следившей за моими действиями Рауде расслабить мышцы живота. Успокоил Ингу обещанием, что «всё будет хорошо».

Не оголил девчонке живот — провёл кончиками пальцев поверх ткани рубашки. Сделал лёгкое скользящее движение сверху вниз по животу девицы: по направлению к правой подвздошной области. Комсорг предсказуемо издала жалобное «ой». По реакции пациентки я убедился в том, что боль усилилась в конечной точке движения моих пальцев.

Убедил в этом и сторонних наблюдателей (доцента, Кирилла, Торопову и Котову), которые собрались рядом с кроватью, где лежала истекавшая слезами Рауде.

— Вопросов больше не имею, — сказал я.

Поднял руки, посмотрел на черноволосого доцента и заявил:

— Аппендицит. Без сомнений.

— Мамочки… — снова пролепетала комсорг.

Инга не спускала с меня глаз. Никого, кроме меня она словно и не замечала. Слёзы скатывались по её вискам, падали на подушку. Губы девчонки едва заметно шевелились, но звуков я не слышал. Краем глаза заметил своего младшего брата — тот покусывал губы. Торопова хмурилась. Черноволосый доцент в очередной раз полировал платком стёкла своих очков.

— Что теперь делать? — спросила Лена Котова. — Её надо… к врачу.

— Да нормально всё будет! — заявил я. — Не переживайте.

Я улыбнулся и сообщил:

— Отправим её в больницу. Там её прооперируют…

Рауде вздрогнула, заскулила.

Я накрыл ладонью её руку и сказал:

— Перестань, Инга. Ерундовая операция! Сейчас аппендиксы вырезают, как семечки щёлкают!

Усмехнулся.

— Зато не будешь таскать арбузы. Все наши тебе обзавидуются! Полежишь немного в больнице, и уже через недельку будешь дома.

Легонько похлопал Ингу по руке и добавил:

— Получишь на память об этой поездке крохотный шрам на боку. Только и всего. Так что успокойся, подруга: ничего страшного не произошло.

Я посмотрел на нашего нерешительного руководителя.

— Скоро придёт машина, — сказал доцент. — Я попрошу, чтобы Рауде отвезли в больницу.

Он говорил неуверенно, будто сомневался в правдивости собственного обещания.

Я заглянул Инге в глаза и произнёс:

— Вот видишь, подруга? Скоро всё закончится. Часа через три ты будешь в больнице. А утром уже забудешь обо всех этих неприятностях.

Усмехнулся и сообщил:

— Придётся лишь поголодать: не знаю, разрешат ли тебе есть сразу после операции.

Я встал, поправил тельняшку и повернулся к брату. Махнул рукой.

— Пошли, Кир.

Взглянул на Котову.

— Лена, ты тоже иди с нами, — сказал я. — Ты мне понадобишься.

Котова насторожилась.

— Зачем? — спросила она.

— Поможешь нам на кухне, — ответил я. — Скоро голодный народ с полей подтянется. А у нас ужин ещё не готов. Опаздываем.

Указал на Торопову.

— Наташа за Ингой присмотрит. Хотя за ней и присматривать-то не нужно. Разве только: развлечь беседой, чтобы Инга не скучала.

Котова неуверенно повела плечом.

— Ладно, — сказала она.

Стрельнула взглядом в лицо Рауде.

Мой тон подействовал: глаза у Инги всё ещё влажно блестели, но вода из них уже не лилась. Комсорг поглаживала свой живот (в том самом месте, где недавно завершили скольжение мои пальцы). Хлюпала носом.

Я снова махнул рукой — привлёк внимание своего брата и Котовой; поторопил их:

— Лена, Кир, за мной. Времени почти нет. За работу!

* * *

— Кирилл, — тихо сказал я. — Бросай все эти поварёшки и беги в деревню. У тебя есть примерно два часа на то, чтобы вернуться сюда с машиной. Слышишь меня, брат? Очень надеюсь, что ты уложишься в это время.

Кирилл взглянул на дверь.

— В деревню? — опешил мой брат. — Зачем?

Он растеряно заморгал. Удивлённо повела бровями и Котова. Я поправил грязную штору, отделявшую пространство спален от кухни. Подошёл к своему брату, посмотрел ему в лицо.

— Инге срочно нужно в больницу, — сообщил я. — Срочно! Понимаешь?

Говорил я негромко, чтобы меня не услышали в женской части спальни, где рядом с кроватью Рауде остались доцент и непонятно чем рассерженная Наташа Торопова.

— Так… скоро же приедет машина… — произнесла Котова. — За арбузами.

Она показала на стену, чуть левее окна — в том направлении, в каком мы по утрам топали на баштан. Кирилл кивнул — согласился с утверждением Лены. Я усмехнулся.

— Какая машина? — сказал я. — Вы в своём уме?

Покачал головой.

— Сегодня воскресенье! — сообщил я. — Неужели вы забыли?

Тихо добавил:

— Сегодня вкалываем только мы. У прочих советских людей сейчас законный выходной: они отдыхают и пьют водку.

Щёлкнул пальцем по коже под челюстью.

— Машина появится тут только завтра утром, — сказал я, — как и неделю назад. Помните?

Я выдержал паузу.

Кирилл вскинул руку, схватился за голову. Лена прикрыла свой рот ладонью, смотрела на меня в упор огромными глазищами. Я развёл руками, взглянул сперва на брата, затем на Котову.

— Сообразили? — произнёс я. — Сегодня машина не приедет. Если мы сами об этом не позаботимся.

Показал на штору, что едва заметно покачивалась в дверном проёме от сквозняка.

Котова и Кир взглянули в её сторону.

— У Инги поднялась температура, — сообщил я. — К ночи температура станет ещё выше. Под сорок градусов. А боль уже сейчас сместилась в правую подвздошную часть живота. Вы понимаете, что всё это значит?

Комсомольцы покачали головами.

— Что? — спросил Кир.

Похожий вопрос я прочёл и в глазах Котовой.

— Вся эта слабость и недомогание связаны с интоксикацией организма, — сказал я. — По той же причине у Инги и рвота. Боль сместилась в конечную точку. А это значит, что воспаление длится третий, а может и чётвёртый день.

Я снова замолчал.

— И… что? — Лена вслух повторила вопрос моего брата.

Я пожал плечами и заявил:

— Пока