Свой в своей стране (СИ) - Котов Сергей

В: Получается, вы отдали существенную для вас сумму совершенно незнакомому человеку? Причем по собственной инициативе? И вы говорите, что он обычный человек?

И. П.: Я не говорил, что он — обычный человек. Я говорил, что он человек. Будьте, пожалуйста, корректны в формулировках.

В: Хорошо. Прошу прощения. Но вы согласны с тем, что он буквально с первого момента знакомства проявлял незаурядные качества?

И. П.: Разумеется. Именно об этом я и рассказываю.

В: Верно, спасибо. Итак, вернёмся к рассказу. Вы отдали ему свой ужин и…

И. П.:…неверно! Я выполнил его просьбу о помощи. Он не знал, что это мой ужин, когда принял ее.

В: Ясно.

И. П.: Он был сильно голоден, и совершенно не стеснялся этого. Но при этом умудрялся сохранять достоинство. Это сложно объяснить.

В: Что было после того, как он насытился?

И. П.: Он снова спросил меня, нуждаюсь ли я в помощи. И я ответил, что нуждаюсь. Я признался, что меня достало безденежье. Моя семья была небогатой, мне каким-то чудом удалось поступить на бюджет, и со мной учились ребята, которые вообще не знали, что это такое — материальные проблемы. Иногда удавалось подработать, но проблема в том, что я не умел себя толком продавать. В смысле, свои услуги. Хотя уже тогда неплохо кодил. Это очень тяжело морально, видеть, как люди, которые существенно уступают тебе в интеллектуальном плане, ведут образ жизни, о котором ты и мечтать не смеешь.

В: Вам не казалось странным делиться материальными проблемами с человеком, который, если верить вашим словам, буквально только что умирал с голоду?

И. П.: Нет. В тот момент — не показалось. Нельзя сказать, чтобы я действительно верил в то, что он мне поможет. Наверно, мне просто хотелось выговориться. (пауза) В то время я был по-настоящему на грани отчаяния. Оплату заказа задерживали, а потом и вовсе отказались платить за подработку, из-за которой я неделю не мог толком выспаться. Я думал пойти закладщиком подрабатывать. Пойти против закона. (пауза) Если уж совсем откровенно, я думал о том, чтобы наложить на себя руки.

В: И вы признались в этом первому встречному?

И. П.: Не сразу. Пока я рассказывал, он задавал вопросы. Правильные вопросы, понимаете, о чём я? И в конце концов меня прорвало. Я выложил всё как на духу.

В: Ясно. Вы выговорились. Как он отреагировал на вашу исповедь? Все еще предлагал помощь?

И. П.: Да. Он подробно объяснил мне, что я занят не своим делом. Что я поддался давлению общества и выбрал ту дорогу, к которой не испытывал ни малейшего интереса. И поэтому не мог воспринимать жизнь во всей его полноте.

В: Вот так, сходу, ему удалось убедить вас? И вы ему поверили, несмотря на пустой желудок?

И. П.: Поверил. Во-первых, потому, что мой желудок не так уж долго оставался пустым. И уже тем же вечером я начал жить совершенно другой жизнью. Это удивительно, на самом деле, насколько быстро происходят такие перемены.

В: Что он предложил вам? Какое решение проблемы?

И. П.: Я обмолвился, что не могу пригласить его на ночь в общагу. У нас довольно строгие правила. И тогда он предложил пойти с ним, искать ночлег и еду. Думаю, он догадался, в конце концов, что у меня не было денег на ужин.

В: И вы пошли с ним?

И. П.: Пошел.

В: Вам удалось найти ночлег и хлеб тем вечером?

И. П.: Ночлег, душ с бассейном и баней. Шашлыки с пивом и много чего ещё вкусного. Мы ночевали у Ивана во Всеволжском.

В: Вы говорите про Волкова Ивана Сергеевича, верно? Известного теоретика социологии конфликтов?

И. П.: Верно.

В: Как вы познакомились?

И. П.: Сначала он попытался нас убить.

Из мемуаров Ивана Волкова

Я специально прописал в завещании, что эти записи будут опубликованы только после моей смерти.

Это сняло сразу несколько проблем. Во-первых, я избавился от стремления приукрасить действительность. Сделать себя если не позитивным персонажем, то хотя бы сильным. А то и представить себя жертвой обстоятельств. Во-вторых, это позволило побороть естественное желание о чём-то умолчать, а ведь такие лакуны способны искажать реальность не хуже прямой лжи. И в-третьих — я не хотел на старости лет загреметь за решётку. Такой вопрос вполне мог встать, несмотря на все мои последующие заслуги.

Да, я консультировался с моим юристом, и он не дал гарантий, что против меня не будут применены нормы, отменяющие срок давности деяний.

Также я хочу сказать, что этот текст написан не мной. Точнее, скажем так, не моей рукой. Я просто диктовал рассказ о событиях, свидетелем которых был. Это был поток сознания, не всегда логически связанный. А один мой хороший друг, владеющий искусством красиво складывать слова на бумаге, сделал из этого настоящую книгу. Я попросил его добавить этот абзац, и он выполнил мою просьбу.

Финальный вариант текста я вычитывал лично, поэтому если вы заметите где-то неловкие корявости — это результат моего непосредственного вмешательства. Но я это делал только там, где нужна была абсолютна точность, пускай и в ущерб красивости.

Спросите, почему я не доверил пересказ истории своей жизни модным нейросетям? Ответ очень простой. По той же причине, почему вы читаете эти строки тогда, когда мой дух уже отправился в иной мир.

Я не доверяю нейросетям.

Итак, начало. Меня всегда забавляло, как многие знаменитые люди, занимаясь написанием мемуаров, раскладывают свою жизнь по полочкам в хронологическом порядке. Натужно выискивают первые детские воспоминания. Причёсывают и дополняют их — как будто они имеют некое особое значение. Может, и имеют — но только для них самих, а вовсе не для многочисленных читателей и прижизненных поклонников знаменитостей.

Так что я начну не со своего младенчества, а с ключевой, поворотной точки моей жизни, после которой она сильно изменилась.

В каком-то смысле это была вершина. Кульминация. Если верить, что мы приходим в этот мир для того, чтобы наша душа усвоила что-то принципиально новое — то это случилось именно в тот момент.

Был жаркий питерский июль. Я никогда не любил жару: все эти запахи, липкие рубашки, не менее липкие рукопожатия… отвратительно. А ещё в тот день я был взбешён тем, что один из моих сотрудников решил меня предать.

Гадёныш десять лет двигался по иерархической лестнице, не без моей помощи. Проявлял сообразительность и покладистость, за что щедро вознаграждался.

В первый год он переехал из съёмной квартиры в собственную. С ипотекой рассчитался за два года. Потом прикупил новое жильё, благоразумно оформив его на родителей. Их перевёз на старую квартиру, а сам перебрался ближе к центру. Купил несколько крутых тачек, на которых по выходным катал подруг, не на своё имя, разумеется. Но на работу благоразумно ездил на стареньком фокусе. Больше того — вовремя пересел на «Ладу», почуяв направление ветра.

Я уже подумывал о том, чтобы начать доверять ему по-настоящему серьёзные вещи. Поговорил с нужными людьми на самом верху, дал необходимые рекомендации.

А он возьми и слей в СК закрытые данные по тендеру на новый газовый терминал. Крупнейший проект, я к нему подбирался десять лет. Скрупулёзно выстраивал нужные связи. Заполнял лакуны в знакомствах. Помогал там, где надо — и просил о помощи, чтобы важные люди чувствовали, что я им обязан. Это всегда безотказно работает.

И вот — звонок от своего человека, сегодня с утра. Поначалу я даже значения этому не придал. Мы связывались регулярно по всякой мелочёвке, просто чтобы держать руку на пульсе.

А тут — кабинет, плотно закрытые окна и папка с показаниями на столе.

Давненько я не испытывал такого унижения. Ведь как идиот не далее, как неделю назад распинался перед уважаемым человеком о том, какой он надёжный парнишка.

Конечно, ситуацию замнут. В конце концов, к тому времени я отлично научился создавать систему со значительным запасом прочности, как раз вот на такие случаи. Но всю конфигурацию вокруг проекта придётся менять — а это геморрой ещё на полгода минимум.