Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

Но звучал только ветер, проносящийся по мёртвой площади и разносящий кислый смрад.

Немного посидев, поднял голову и ещё раз посмотрел на Свена.

Что скажу его семье? Марте? Его детям с огненно-рыжими волосами? Как они теперь будут без него — без своего кормильца, мужа и отца. Как?

Чёрт возьми, оказывается, я так спокойно жил в прошлой жизни, даже несмотря на стрессовую профессию. Видел смерть, но не жил в ней, а здесь… здесь люди не живут, а выживают, каждый день сталкиваясь с нескончаемым ужасом.

И вдруг… мне показалось на крошечную долю секунды, что веко рыжего плотника дёрнулось.

Может, от порыва ветра или просто посмертный рефлекс.

Я дёрнулся вперёд, припав ухом к его груди, пытаясь услышать хоть малейший звук или тень дыхания — ничего, тот не шевелился.

— Всё надеешься? — голос командира ополчения доносился будто из другой вселенной.

И тут веко дёрнулось ещё раз, уже отчётливо.

Сердце замерло. Рухнул на колени перед Свеном и, отбросив все мысли, схватил руку, впиваясь пальцами в запястье, пытаясь нащупать пульс. Рука была холодной.

«Бред. Ты всё придумываешь, Дима!» — кричал голос разума.

Другой голос шёпотом отвечал: «Это мир, в котором есть Ци. Есть магия. Здесь возможно всё».

Может быть, есть причина, почему мужик ещё не очнулся? Почему здесь, на площади, мужчины до сих-пор с трудом приходят в себя, а внизу люди уже собирают вещи? Ведь Свен был же здесь, рядом с домом алхимика, когда всё началось…

Слушал тишину и надеялся, что вот-вот что-то почувствую.

Хенрик тоже замолк — может, потому что смотрел на меня как на сумасшедшего, а может, потому, что тоже что-то ощутил.

И вдруг…

Слабый, но отчётливый толчок у меня под пальцами, как первый удар сердца ещё не рождённого младенца.

Я замер, боясь дышать.

Затем — ещё один, сильнее.

Резко поднял взгляд на лицо плотника — тот всё ещё лежал, не дыша, но ведь если есть пульс, дыхание должно быть! Почему тогда⁈

И тут рот мужчины приоткрылся и сделал хриплый вдох, который прозвучал в тишине как треск ломающегося льда. Его тело выгнулось дугой, забилось в конвульсиях — жизнь вливалась в рыжего как обжигающий раствор.

— СВЕН! СВЕН! МАСТЕР СВЕН! — вырвалось у меня, и это был не крик, а почти молитва.

— Духи… — донёсся сзади изумлённый шёпот Хенрика. — Неужто… вернулся…

Свен в этот момент закашлялся, тело выгнулось в припадке, и чёрные вены на лице и шее зашевелились как живые черви под кожей. Глаза распахнулись широко и безумно, словно мужик только что родился на свет и впервые увидел жестокий мир.

— Свен! Очнулся! Свен! — кричал я.

Мужчина замотал головой, дико оглядываясь, а затем мутный взгляд наконец сфокусировался на мне.

— Кай?..

Улыбка растеклась по моему лицу, сердце забилось от чистой радости, которая пронзила окружающий мрак. Наконец-то, хоть что-то хорошее в этом аду!

Схватил его за руку и затряс.

— Что за… хренотень… — прохрипел плотник, всё ещё наполовину пребывая где-то не здесь.

И тут сзади послышались тяжёлые шаги по снегу — десятки людей, идущих в ногу. Рывком обернулся.

Со стороны небольшой улицы на главную площадь выходили Грифоны в тёмных плащах и кованой броне. Несли шлемы под мышкой и уверенным шагом направлялись к колодцу.

Недалеко от него отряд остановился. Капитан Родерик что-то коротко бросил бородатому Халвору — тот с хмурым лицом ответил на ухо, и затем они вдвоём отделились от отряда и пошли в нашу сторону — видимо, к дому алхимика.

Тяжёлая поступь, разбрасывающая комья чёрного снега, становилась всё ближе — смотрел на воинов снизу вверх. Дойдя до нас со Свеном, солдаты замерли — орлиный нос капитана презрительно дёрнулся, мужик бросил на очнувшегося плотника и на меня надменный взгляд.

Затем, не говоря ни слова, подошёл к двери дома Ориана — та была приоткрыта, и внутри царил мрак. Родерик, не колеблясь, шагнул внутрь, Халвор двинулся следом. Остальные Грифоны остались на площади, молча озираясь на окружающий хаос.

— Что… что стряслось, парень? — тихо спросил Свен, с трудом приподнимаясь на локтях.

— Долгая история, мастер Свен. Очень долгая история, — прошептал ему с улыбкой на лице, но внутри от появления воинов снова стало тревожно.

Проводил рыжего плотника к семье. Шли молча, мужик тяжело опирался на моё плечо. Если Свен проснулся, значит, есть шанс, что и другие вернутся — мысль тонкой ниточкой надежды тянулась сквозь сознание, но, идя по улице, видел, что ничего особо не поменялось — деревня пребывала в упадническом состоянии, или, может, всё было именно так, как я и предположил: те, кто находился ближе к эпицентру — к дому алхимика — просто требовали больше времени, чтобы вырваться из небытия. Ответов нет.

Когда Марта увидела мужа, который сквозь боль и усталость всё-таки сумел улыбнуться своим, женщина с криком бросилась к мужчине. Дети тут же облепили его с разных сторон. На меня уже никто не обращал внимания, да и не нужно было — душу грела картина воссоединения. Пока семья была занята встречей, я тихо отошёл и побрёл в дом.

Меня всё ещё ждал труп огромного жука, заливший внутренностями земляной пол — следы прошлой битвы. Опустился на табурет — ноги гудели от усталости. Дверь закрывать не стал — запах существ, въевшийся, казалось, в самые лёгкие, стал раздражать ещё сильнее.

Посидев немного, не выдержал — подошёл к падальщику, схватил за скользкие ножки и с рывком выволок на заснеженную улицу. Маслянистая полоса протянулась по всему дому.

Брик… Мальчишка… Моя кузня… Всё ведь только-только начало налаживаться. Что за беспощадная жизнь?

Я опустошён — боль, страх и радость от спасения Свена ушли на задний план. Даже хрупкая надежда исчезла — внутри стало пусто, словно все чувства отключились разом.

Смотрел на разорённую деревню. Слышал отдалённые стенания, крики, испуганные шёпоты и просто стоял. В голове не было ни одной мысли — ничего. Захотелось просто рухнуть в снег и уснуть, но заставил направиться в кузню.

Продираясь сквозь апатию, разжёг горн. Просто сидел на табурете у раскалённых углей и дышал пламенем. Ци сама, без всяких стоек и техник, начала наполнять меня — сама стекала внутрь, принося свой огненный покой.

Удивительно, даже в таком состоянии, полном безразличия ко всему, Огненная Ци наполняла силой, приносила иррациональную уверенность в завтрашнем дне, в том, что несмотря ни на какие преграды, смогу через всё пройти.

Это даже заставило саркастически усмехнуться — пока одни мёрзнут на улицах, не зная, как