"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Геммел Дэвид

— Это и твой поход, брат, — с мягкой улыбкой заметил Катан.

— Не родился еще тот, кто способен убить меня. И если вы начнете падать как подкошенные, я не собираюсь погибать с вами.

— Что же это за вождь, который бросает своих людей? — осведомился Балан, и в его голосе прозвучал гнев.

— Вождь? Комедия, да и только! Ладно, я буду играть по вашим правилам, но погибать с вами не согласен.

— Ты присоединишься к нашей молитве? — спросил Аквас.

— Нет. Вы за меня помолитесь! Я и так уйму лет угробил на эти бесплодные упражнения.

— Мы всегда за тебя молились, — сказал Катан.

— Помолитесь за себя! Помолитесь, чтобы при встрече с Черными Храмовниками душа у вас не ушла в пятки. — И Декадо ушел.

Теперь он, вскинув руку, вывел свой отряд из ворот Храма на Сентранскую равнину.

— Ты уверен, что сделал мудрый выбор? — мысленно спросил Катан у Абаддона.

— Это не мой выбор, сын мой.

— Этот человек— во власти гнева.

— Исток знает, в чем мы нуждаемся. Помнишь Эстина?

— Да. Бедняга. Такой мудрый— из него бы вышел достойный вождь.

— Это так. Он был отважен, но добр, силен, но кроток— и не кичился своим недюжинным умом. Но он умер. И в день его смерти в наши ворота постучался Декадо, искавший убежища от мира.

— Но что, если его послал не Исток, отец настоятель?

— Я больше не «отец настоятель», Катан. Просто Абаддон.

Старик прервал мысленную связь, и Катан не сразу понял, что Абаддон так и не ответил на его вопрос.

Декадо помолодел. Он снова сидел в седле, и ветер развевал его волосы. Снова стучали по земле копыта, и кровь бурлила в жилах, словно в юные годы...

«Дракон» несется на конницу надиров. Смятение, кровь и ужас. Павшие воины, захлебнувшиеся крики и вороны, радостно каркающие в темных небесах.

А после — одна наемническая война за другой в самых отдаленных уголках света. Декадо выходил из боя без единой царапины, его враги, забытые всеми, отправлялись в те загробные обиталища, которые предназначала для грешников их вера.

В уме Декадо всплыл образ Тенаки-хана.

Вот был воин! Сколько же раз Декадо снилось, как он бьется с Тенакой-ханом? Лед и Тень в сверкающей пляске клинков.

Впрочем, они сражались много раз — на деревянных мечах, на тупых рапирах, даже на притупленных саблях. Силы их всегда были равны. Но такие поединки бессмысленны — лишь смерть, таящаяся на острие клинка, выявляет истинного победителя.

Думы Декадо прервал светлобородый Аквас, поравнявшийся с ним.

— Ждать недолго, Декадо. Храмовники напали на след наших друзей в разоренной деревне и нанесут свой удар на рассвете.

— Когда мы сможем их нагнать?

— Самое раннее — под утро.

— Ну так молись, светлобородый, — молись хорошенько!

Декадо пустил лошадь вскачь, и все Тридцать последовали за ним.

* * *

Близился рассвет. Они ехали большую часть ночи, остановившись только на час дать отдых лошадям. Скодийский хребет маячил впереди, и Тенака спешил укрыться в горах. Солнце, еще не видимое за восточным горизонтом, уже проснулось, и звезды начали бледнеть в розовом свете зари.

Кавалькада выехала из рощи на широкую, повитую туманом луговину. Внезапный холод пронял Тенаку до костей — он вздрогнул и поплотнее запахнулся в плащ. Он устал, и жизнь снова, как прежде, не радовала его. С Ренией он не разговаривал со времени их ссоры в лесу, но думал о ней постоянно. Он не сумел изгнать ее из своих мыслей — только себе принес лишние терзания. Он не способен был перекинуть мост через разверзшуюся между ними пропасть. Тенака оглянулся — Рения ехала рядом с Ананаисом, смеясь какой-то его шутке, — и отвернулся опять.

Впереди, словно темные демоны прошлого, ждали, выстроившись в ряд, двадцать всадников. Они недвижимо сидели в седлах, и лишь черные плащи трепетали на ветру.

Тенака осадил коня шагах в пятидесяти от шеренги, и его спутники поравнялись с ним.

— Кто это такие, черт побери? — спросил Ананаис.

— Им нужен я, — ответил Тенака. — Они уже приходили ко мне во сне.

— Не хочу каркать, но их несколько многовато. Не пуститься ли нам наутек?

— От них не убежишь, — бесстрастно сказал Тенака, сходя с коня.

Двадцать всадников разом спешились и молча пошли сквозь туман. Рении казалось, будто это — тени усопших в призрачном море. Их броня была чернее ночи, лица скрывали шлемы, в руках они держали черные мечи.

Тенака шагнул им навстречу, взявшись за эфес.

Ананаис потряс головой. Его словно заворожили — он не мог шевельнуться и только смотрел. Преодолев чары, он соскочил с седла, обнажил свой меч и поравнялся с Тенакой.

Черные Храмовники остановились, и вперед выступил их вожак.

— Тебя нам пока не поручали убить, Ананаис, — сказал он. — Убить меня не так просто, — ответил воин. Он хотел добавить еще что-нибудь пооскорбительнее, но слова застряли в горле, и сильнейший страх, словно порыв ледяного ветра, захлестнул его. Он задрожал, охваченный неодолимым желанием пуститься в бегство.

— Не труднее, чем всякого смертного, — ответил Храмовник. — Уходи! Ступай навстречу своей судьбе.

Ананаис молча сглотнул и посмотрел на Тенаку. Тот побелел, и видно было, что ему тоже очень страшно. Галанд и Парсаль подошли к ним с мечами наголо.

— Хотите сразиться с нами? — спросил Храмовник. — Даже сотня воинов не выстоит против нас. Прислушайтесь к моим словам и примите правду, которую шепчет вам ваш страх.

Страх стал еще сильнее, и лошади заплясали, тревожно заржав. Муха и Белдер соскочили с седел, опасаясь, что кони сбросят их. Басурман потрепал свою лошадь по шее — она затихла, но по-прежнему прижимала уши, и он знал, что животное вот-вот впадет в панику. Валтайя и Рения быстро соскочили наземь и помогли сойти Паризе.

Париза, вся дрожа, легла на землю, прикрывая своим телом плачущего ребенка.

Басурман спешился, вынул меч и медленно поравнялся с Тенакой. Белдер и Муха последовали за ним.

— Достань свой меч, — прошептала Рения, но Муха не послушал ее. У него хватило мужества только на то, чтобы стать рядом с Тенакой-ханом. Ужас подавлял в нем всякие мысли о возможности борьбы.

— Глупо, — презрительно бросил вожак. — Вы точно ягнята идете на бойню!

Храмовники двинулись вперед.

Тенака боролся с паникой, но все его тело словно налилось свинцом, и всякая уверенность покинула его. Он знал, что против них используют черную магию, но одного знания было недостаточно. Он чувствовал себя ребенком, к которому крадется леопард.

«Борись! — твердил он себе. — Где же твое мужество?»

И вдруг, как в недавнем сне, страх прошел, и сила влилась в его жилы. Он, даже не оглядываясь, понял, что вернулись белые рыцари — на сей раз во плоти.

Храмовники замедлили шаг, и Падакс тихо выругался, увидев Тридцатерых. Теперь его воины оказались в меньшинстве. Требовалось принять решение. Опираясь на силу Темного Духа, он прощупал своих врагов и наткнулся на стену... Исключение представлял только рыцарь в середине — он не был мистиком. Падакс неплохо знал предания о Тридцати — его собственный храм был создан в насмешку над Белым Храмом, — и он узнал руну на шлеме этого воина.

Так ими командует обыкновенный человек? У Падакса возникла мысль.

— Здесь прольется много крови, — сказал он, — если мы, два вождя, не уладим это между собой.

Абаддон схватил Декадо за руку.

— Нет, Декадо, — ты не представляешь, сколь велика его сила.

— Он ведь человек?

— Он не простой человек — он владеет силой Хаоса. Если уж кто-то должен сразиться с ним, пусть это будет Аквас.

— Кто здесь командует — я или нет?

— Ты, но...

— Никаких «но». Приказы отдаю я. — Декадо отвел его руку, шагнул вперед и встал перед одетым в черные доспехи Падаксом.

— Что ты предлагаешь, Храмовник?

— Поединок между вождями. Люди побежденного оставляют поле.