Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла - Мария Кимури

отразились на ее лице, и продолжали бушевать внутри, когда Ханна справилась с собой. Она кивнула медленно, почти нехотя. Мысли ее метались, их можно было бы легко прочесть сейчас — но Маэдрос подавил в себе неуместное любопытство. То, что он там прочтет, догадывался он, ему не понравится.

Нэн тоже косилась туда, прислушиваясь.

Какая насмешка судьбы, если поглядеть со стороны — он, водивший многотысячные армии, сейчас командует отрядом из братьев, двух старух и запуганной девицы…

Не запуганной, поправил он себя. Свой страх она переломила. А он… Он будет ценить каждого, кто верен и кто способен стрелять.

Внизу, у иссякающего ручья, его ждали. Маглор спустился за ним, след в след. Казалось, не по себе уже всем средним, и даже Келегорм, перебирая гриву своей кобылы, успокаивал словно бы не только её, но и себя.

— Младшие вызвались на ночную разведку, — сказал Маэдрос на родном языке. Люди слышат не так хорошо, но лучше быть осторожнее. — Они поищут тропы к вражескому убежищу. Если повезёт, утром мы будем знать, где искать врагов.

— Что ты хочешь делать дальше? — Куруфин был с виду спокоен.

— Изучив их укрытие, мы поймём, что сделать дальше. Выманить ли наружу или пробраться внутрь…

— Зачем? — ох, эти скрещенные на груди руки и взгляд снизу вверх. Атаринкэ, «Маленький отец»…

— Затем, что если нас собираются убить, приходится действовать.

— Я говорил тебе и скажу снова при всех: я ошибался! — глаза Куруфина нехорошо блестели, как в лихорадке после раны. — Я призвал к сражению, рассчитывая на помощь людей, а не на то, чтоб в одиночку идти на смерть! Куда ты ведёшь нас, Майтимо? И ради чего? Победить ценой своей жизни свору разбойников на дороге?

— Времена, когда мы командовали десятками тысяч, прошли, — сказал Маэдрос. — Ни войска, ни крепостей. Придется справляться самим.

— Не смей, Старший! Не смей делать вид!.. — Куруфин вдруг почти задохнулся. — Мы ещё не владеем этим оружием — и ты хочешь выйти на бой с врагом вот так? Недоучками? Зачем, повторяю я, ради чего?

— Чтобы на нас не охотились, как на дичь, Курво. Потому что мы не дичь, — Маэдрос добавил холоду в голос.

— Ты не понял меня, Старший. Мы здесь — зачем? Чтобы сложиться в бою с разбойниками, едва снова прикоснувшись к жизни? Ради этого мы пустились в этот путь? Чтобы с позором вернуться обратно в смертную темницу?

— Говори яснее, Курво, — мягко попросил Маглор, сидевший теперь на каменном обломке.

— О, я скажу яснее, и пусть Младшие слышат меня тоже!

— Остынь, — Келегорм положил руку брату на плечо. Тот ее оттолкнул.

— Я не хочу потерять и тебя снова! В бессмысленной драке со скотокрадами где-то на краю света, в пыльных пустошах! Я не хочу видеть тебя снова в крови, под колючками и камнями вместо синдарских пещер! И особенно не хочу — самому привести вас в эту подстроенную нашими тюремщиками ловушку!

Настала тишина.

— О, — фыркнул Амрод, — ты и впрямь думаешь, что Строители мира озаботятся тем, чтобы натравить на нас разбойников?

— Достаточно было лишь привести нас туда, где разбойников хватает… Ладно! Нет, я не думаю, что нас отправили умирать. Но мы и сами неплохо с этим справимся! Как это глупо — погибнуть в первых же боях с чужими людьми, чьих имен мы не знаем, и которых через день забудут! Да, я виновен, я втравил вас в эту глупую затею, теперь я же говорю вам: уходим! Прочь отсюда! Пусть за стадо скота сражаются другие глупцы!

— Хватит, Курво, — сейчас потрясти его, чтобы справился со скачущими мыслями, или подождать… — Да, сам бы я не стал призывать смертных к восстанию. Они слабы и трусливы, и мы ничего не знаем об этом мире. Я поддержал тебя, потому что ты был прав — от врага нельзя бежать. Бить в спину беглецам — куда уж проще? Вдобавок, теперь с нами едут женщины, которым я обещал защиту и помощь. Они поверили нам, поверили тебе, поверили моему слову. Они заплатят жизнью, если мы его нарушим. Так ли мы хотим начать наш путь в этой земле? С побега? С бесчестья? С предательства?

— Отдай бесчестье мне! С бесчестьем можно жить!

Вскинул голову Келегорм, неверяще фыркнул Карантир, а Младшие переглянулись. Молчание прервал Маглор.

— С потерей тоже можно жить дальше, поверь, — тихо заметил он. — Даже если сначала кажется, что нет.

Маэдрос заставил себя смотреть только на Куруфина. Не сейчас. Потом. Они все останутся живы, и потом можно будет говорить. Или молчать, если так будет легче.

— Курво, я не верю своим ушам… И это говоришь ты, столько раз бросавшийся в самую жаркую схватку?!

— Тогда у нас был смысл! У нас была цель! Высшая цель! У нас была Клятва и память об отце, мы должны были вернуть себе единственные в Арде камни, в которых хранится изначальный Свет…

— Ты не так это говорил, — прервал его Маглор. Он чуть наклонил голову, будто вслушиваясь. — Тогда — не так.

— Что?..

— Ты не так звучал. В твоих словах была истина, в твоем голосе — вера, и ты весь был огнем и яростью. Я помню. А теперь — ничего. Просто слова.

— Но тогда… — голос Курво упал и охрип. — Если ничего нет… нет Изначального Света… Зачем тогда — все?

Настала тишина. Было слышно, как свистит ветер в скалах, и как одна из женщин тихо напевает у костра. Потом и голос пропал.

И сквозь эти звуки, как из-за зыбкой занавеси, проступила пустота.

…Посмотри же на меня. Ты бежал от меня ночь и день, а уйти не смог. Смотри же. Вглядись. Прислушайся. Слышишь слова Курво? За ними нет ни страсти, ни жизни, за ними — я. Сияющих камней больше нет в твоей жизни, вместо них — я. И разве освещал когда-либо Изначальный Свет эту пустошь, эту бесплодную, бесполезную, уродливую землю? Больше нет цели, за которую напрасно гибли эльфы по твоему приказу. Ничего больше нет. Только я. Смотри же на меня. Я — теперь все, что ты есть…

Казалось, весь мир погрузился в серую, вязкую тень,