Империя. Тихоокеанская война - Марков-Бабкин Владимир

Принц усмехнулся:

– На Британию должны напасть.

Поднимаю бровь:

– Кто? Марсиане?

– Русские.

– Хм… Продолжай.

Паллавичини не спешит, то ли с мыслями собирается, то ли на нервах играет, то ли паузу театральную держит. А может, и то, и другое, и третье. И можно без хлеба.

Наконец он заговорил:

– Завтра-послезавтра в прессе Метрополии и колоний начнётся массовая пропагандистская кампания относительно зверств русских кровожадных «cossack» и «jigit» на занятых территориях Китая и Кореи. О том, как страдают и голодают японские дети, как без угля, который уничтожается варварами из Московии, зимой будут замерзать и умирать сотни тысяч семей. О том, что весь цивилизованный мир должен протянуть руку гуманитарной помощи Японии, которая, как известно, подверглась неспровоцированному нападению со стороны России. Ну и в таком вот духе.

Усмехаюсь. Где-то я такое уже слышал.

– А дальше?

– Дальше? Пока будет длиться вся эта пропагандистская шумиха, сформируют два больших конвоя. Один со стороны Сингапура и Гонконга, а другой со стороны Австралии, в порте Дарвин. «Гуманитарные конвои» будут охранять корабли Royal Navy, в том числе и тяжелые. И на каждом транспорте будет реять британский флаг. Прессе дадут много поснимать транспорты с зерном, рисом и прочим продовольствием, транспорты с углём и танкеры с нефтью. Поставки оружия на первом этапе слишком выпячивать не станут, а если что и попадёт в прессу, это будет подано, как оружие, необходимое для защиты простого народа Японии от бесконечных варварских русских бомбардировок. После чего оба конвоя двинутся в сторону японских берегов. По задумке Даунинг-стрит, русские попадут в безвыходное положение – если не решатся напасть на конвой, то блокада Японии будет по факту прорвана и вся стратегия войны, принятая русскими штабами, окажется несостоятельной. В Лондоне же это раскрутят в прессе как тот факт, что британский лев по-прежнему силен, а варвары знают своё место. И тогда конвои в Японию пойдут просто потоком. Если же твой флот решится атаковать, то это будет объявлено неспровоцированным нападением русских варваров на гуманитарную миссию под британским флагом. В этом случае премьер-министр выступает с гневной речью, России объявляется война. Возбуждение масс, всплеск патриотизма. Он, конечно, пройдет через три-четыре месяца, но выборы-то через два, не так ли?

– А не боятся в Лондоне войны в Европе?

Принц покачал головой.

– Нет, они всё просчитали. Основная масса боеспособных войск России сейчас на Дальнем Востоке. Включая основные силы авиации. Со своей территории ты Британию не достанешь никак. Равно как и с территории Италии. Германия в войну не вступит, на море с англичанами они тягаться не могут, тем более что часть немецкого флота тоже ушла в Юго-Восточную Азию. Франция тем более воздержится. Так что в Лондоне уверены, для основной массы населения Метрополии это будет просто очередная военная кампания на другой части планеты, новости о которой можно просматривать, намазывая масло на хлеб за завтраком.

– А Суэц?

– А что – Суэц? Взять ты его не сможешь, там серьезные укрепления и сосредоточена половина британской средиземноморской эскадры, прикрытой серьезными системами противовоздушной обороны. Повторить ситуацию весны 1918 года вокруг Суэца тебе не дадут. К тому же к ним на усиление отправлена дивизия тяжелых кораблей из состава Гранд-Флита. Так что… – Паллавичини развел руками.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНЫЙ ОСТРОВ. 31 октября 1921 года

Я курил трубку, глядя вниз, через балюстраду. Вон Маша пьет чай с женщинами наших гостей, вон Барух читает газету, куря при этом сигару и попивая виски со льдом. Два принца прохаживаются по набережной, обмениваясь, промежду прочим, интересами, заинтересованностями, активами и обязательствами на сотни миллионов фунтов, марок, долларов или рублей, наслаждаясь параллельно с делами воздухом последнего дня октября.

Да уж, последний день октября. И пусть в Мраморном море теплее, чем в Чите, но я был уверен, что нас ждёт очень горячий ноябрь и не менее горячая зима. Шестерёнки закрутились, и я пока не мог спрогнозировать, куда нас приведёт движение вперёд. Куда-то да приведёт. Как хорошо сейчас в пыли, грязи и холоде какому-нибудь капитану в окопах под Мукденом или в Корее. Ему, по крайней мере, всё ясно – свои рядом, враг – там. А у меня всё было несколько сложнее в жизни.

Если отвлечься от высоких финансовых сфер, то объявленный Паллавичини ход Британии действительно ставил нас на растяжку. И атаковать нельзя, и не атаковать тоже. Цугцванг в самом классическом виде. Стоит отдать должное и английскому умению играть вдолгую, и опыту Форин-Офиса, и мастерству их Адмиралтейства, и разумности правительства на Даунинг-стрит, 10. Да и без моего царственного собрата Эдика там тоже не обошлось. В общем, нашей «изящной игре» они противопоставили свою – еще более изящную.

Уважаю.

Бить или не бить, вот в чём вопрос, как сказал бы в этом случае Шекспир.

Шестерёнки крутились у меня в голове со скоростью звука. Нет, конечно, я тут мог вновь объявить сбор Генштаба и Адмиралтейства, устроить совещалово, но всё это пустые разговоры, если у самого правителя, который заодно исполняет обязанности полководца, нет понимания стратегии действий. А у меня её не было.

Паллавичини вовремя меня поставил в известность о планах Лондона. У него, конечно, свой интерес и очень-очень большой интерес, но всё же известие пришло вовремя. Как и был вовремя слит в 1917 году домом Ротшильдов-Эфрусси план операции германцев при Моонзунде в обмен на возврат некоторых их активов в России. Впрочем, они считали, что ничем не рискуют, что, получив такое известие, мы всё равно ничего не сможем сделать. Но как-то не срослось. У них.

Вызвав генерала Качалова, я, отдав ему несколько повелений, спустился по ступенькам на площадку колоннады. Навстречу мне, неспешно сложив газету, поднялся из кресла Барух.

– Ты меня ждёшь, Берни?

Тот кивнул.

– Сегодня здесь все ждут именно тебя, Майкл. Для того мы и прилетели.

Согласно склоняю голову:

– Да, конечно. Слушаю тебя, Берни.

Мы, по аналогии двумя другими членами Клуба, пошли вдоль набережной.

Наконец, Барух заговорил.

– Накопилось несколько вопросов и предложений. Как вы смотрите на то, чтобы устроить промышленную революцию не только в России, но и в Китае?

Хмыкаю.

– Куш больно хорош?

Кивок.

– Да, потенциально, лет через двадцать-тридцать, это был бы чудесный проект. Очень перспективный с точки зрения нашего бизнеса.

– Берни, вам всем хорошо известно, что Россию ограбить я не дам. Империя – основа моей власти и моих возможностей.

Барух предостерегающе поднял руки перед собой, обратив ладони ко мне.

– Майкл, мы эту тему уже обсуждали, не стоит нам напоминать об этом. Твоя позиция нам понятна и нас вполне устраивает достигнутая договорённость об использовании России и Ромеи в качестве «тихой гавани» для наших значительных капиталов. Тем более что лет через восемь-десять Америку начнёт здорово трясти. Так что могущество России и в наших финансовых интересах. Но что ты скажешь о Китае? Бросовая же страна! Огромная масса необразованного, нищего и, прямо скажем, дикарского населения. Много ресурсов, выгодное географическое положение. Двадцать лет – и из этой страны можно сделать прекрасный рождественский пирог! Причём пирог, который можно печь раз за разом!

Я задумался. Нет, ничего нового в этом предложении не было, я, разумеется, анализировал ситуацию. Равно как и тот аспект, что «нас всё устраивает в отношении России» носит сугубо декларативный характер и сводится по факту к «нас ПОКА всё устраивает». А вот пройдёт лет двадцать-тридцать…

В бизнесе игроков нет постоянных союзников, есть только совпадения интересов. Пока наши интересы во многом совпадают, и на этом, собственно, всё. Остальное – протокольные улыбки хищников.