Патруль (СИ) - Гудвин Макс

— Милиция? — буркнул он, не столько спрашивая, сколько констатируя факт. Голос у него был хриплый, прожжённый, как этот подъезд.

— Полиция теперь, — автоматически поправил я.

— Всё одно. Вы, значит, тридцать седьмую караулите? Надо же, я прямо над ними живу.

Вот это поворот. Квартира «снялась», и сосед сверху может что-то знать.

— Да, ждём хозяев. Не можем перезакрыть, — подтвердил я. — Может, вы знаете, как с ними связаться? Телефон, может, у вас есть?

Дед медленно, с театральным достоинством, покачал головой.

— Не-а. Не знаю я их. Вчера только, под вечер, шумели. Гудели, значит. А машина его во дворе и сейчас стоит. Белая. Видать, на такси хозяин укатил. Или вообще не ночевал.

«В целом уехать на такси, а не брать своё авто — правильная тема», — мелькнула у меня мысль. Если планируешь вернуться пьяным или просто не в состоянии водить. Логично.

— А то за марка авто? — уточнил я, пытаясь выжать из ситуации хоть что-то.

Дед фыркнул, брезгливо сморщившись.

— Да чёрт его знает, этих «китайцев» развелось. Белый такой, с ромбиками на решётке радиатора.

Спасибо. Ни модели, ни номера. Хоть цвет есть.

— Понял, спасибо, — кивнул я, давая понять, что беседа окончена.

Но дед не уходил. Он облокотился на палку, словно собираясь нести вахту со мной в паре.

— И долго это ещё? — спросил он, с надеждой глядя на дверь 37-й квартиры, будто от меня зависело, когда она волшебным образом откроется.

— Пока не приедут, — развёл я руками. — Или пока хозорган не ответит.

Он что-то неопределённо пробурчал себе под нос, качнул головой, словно говоря «эх, молодость, совсем служить разучились», и, наконец, зашаркал вниз. Его шаги медленно затихли, оставив меня в компании гула из вентиляции и всё того же едкого запаха.

Я посмотрел вниз через подъездное окно.

«С ромбиками на решётке…» — покрутил я в голове образ. Память Кузнецова лениво поскреблась и выдала: возможно, Chery или Geely. Но какая разница? Машина во дворе — это хоть какая-то ниточка. Может, номер записать? Хотя бы для галочки. Для того самого рапорта.

Далее я достал рацию и, открутив от неё антенну, зажал кнопку передачи.

— 305-й, 705-му, — позвал я.

— Слушаю, — ответил Дима.

— Слушай, тут сосед сверху спускался, говорит, что хозорган кутить вчера изволил, а машина его во дворе стоит, может, он там? — спросил я, и тут в кармане запиликало.

Я достал телефон и увидел входящий, подписанный как «Дима водитель 305».

Взяв трубку, я услышал голос Димы:

— Ты что, радиоэфир засоряешь? Рация же есть?

— Так я антенну выкрутил, меня только вы слушать можете, — ответил я.

— Телефон же есть. Какая машина?

— Белый китаец, с ромбиками на решётке радиатора, — выдал я.

— Щас гляну, — произнёс Дима и, повесив трубку, вышел из экипажа и направился к машине.

И тут я услышал, как ручка у охраняемой мной двери несколько раз опустилась и поднялась, характерно щёлкая замком. А потом в квартире раздался грохот. Я молча вкрутил антенну в рацию и поднялся на площадку, стараясь не попасть в поле зрения камеры электронного звонка. Преступник был внутри и пытался выйти, но что-то пошло не так.

Глава 9

Жулик

Ручка снова дёрнулась, и я наконец сообразил, что к чему. Она опускалась вниз, а створка при этом дёргалась внутрь квартиры. Так не бывает — все железные двери, которые я видел, открывались наружу, чтобы злоумышленникам было сложнее их выбить. Здесь же всё было наоборот.

И я решил играть на опережение: резко опустил ручку вниз и рванул её на себя. Дверь поддалась, но туго, словно её что-то держало изнутри. Я упёрся ногой в косяк, перехватил ручку обеими руками и вытянул её всей силой Славиного тела.

— Ох, ё! — раздался изнутри приглушённый возглас, и в проём на пузо повалился кто-то большой.

Это был здоровенный мужик, от которого разило перегаром, как от целого пивного ларька. Лицо красное, опухшее, майка на животе заляпана чем-то тёмным. Он тяжело рухнул в коридор, едва не накрыв меня своим весом.

Мозг выдал единственную логичную версию: преступник. Я тут же навалился на него сверху, прижимая коленом к липкому от грязи полу.

— Стоять! Полиция! — скомандовал я, пытаясь схватить его за руку.

— О-т пусти, я нал-оги плачу! — заорал мужик сиплым пьяным басом и дёрнулся, едва не сбросив меня. — Это мой дом!

— Вам вменяется проникновение в жилище граждан! — проговорил я.

Он выкрикивал это с такой уверенностью, что на секунду я и правда усомнился. Но нет — квартира была поставлена на охрану, хозяев нет, а этот тип тут сидел и, видать, ждал, пока мы уйдём. Я изловчился, цепляясь за его скользкую от пота руку, и попытался завернуть её за спину. Но тело Славы Кузнецова, мягко говоря, не было готово к борьбе с таким тяжеловесом. Мужик рычал и хрипел, пытаясь перекатиться на меня. С третьей попытки, уже на грани того, что он вот-вот меня опрокинет, мне удалось заломить ему обе руки за спину и с щелчком застегнуть наручники.

— Сука, руки онемели! Я тебя посажу! Ты больше работать не будешь! — не унимался «хозяин», лёжа лицом в пол.

Я встал, отдышался и поднял рацию.

— 305-й, 705-му. Приём.

В эфире послышалось шипение.

— Слушаю, — это был Дима.

— У меня тут жулик из квартиры вывалился. Поднимись.

Почти сразу в разговор врезался дежурный:

— 705-й — «Казанке». Какой ещё жулик?

— В охраняемой квартире сидел и ждал, пока оцепление будет снято, — доложил я, глядя на своё пленное «сокровище», которое теперь лишь хрипло материлось уже в пол.

— Жди, — коротко бросила «Казанка».

Минуты через две снизу послышались тяжёлые шаги. На площадку поднялись Дима и, к моему удивлению, знатно отдохнувший и хмурый Лаечко. Они остановились и несколько секунд молча разглядывали картину: я, запыхавшийся, и огромный мужик в наручниках, лежащий в проходе и вяло ругающийся матом, что-то про мусорской беспредел.

— Ну ты даёшь, Славка. Кого поймал! Уважаемый⁈ — произнёс он, наклоняясь к жулику. — Документы у тебя есть? Фамилия, имя, отчество, год рождения?

— А с-сука! — прохрипел задержанный.

— Японец, что ли? — не понял Лаечко. — Что-то ты на самурая не похож, на борца сумо — возможно. Документы спрашиваю, есть какие-нибудь?

— Дома в сейфе! — выдал лежащий. — Это моя квартира!

— Дома в сейфе пистолет, мы тебя к нему не пустим без дежурного. А если это твоя квартира, то почему с ночи не открывал⁈ Экипаж уже часов 12 к тебе в квартиру долбится, а дежурный на сотовый звонит⁈

— Я не слышал. Спал. Ослабьте наручники, руки онемели!

— Может, правда хозорган? — предположил Дима.

— Дежурный приедет — разберётся. Слава его уже в наручники заковал, теперь нужно всё по букве закона проводить. Слав, физическая сила была применена после того, как задержанный не внял законным требованиям сотрудника полиции?

— Естественно, — произнёс я.

— В рапорте так и укажешь: хватался за форменную одежду, угрожал увольнением.

— Как ты узнал, что он угрожал увольнением? — не понял я.

— А ты, когда нас вызывал, он в радиоэфире уже себе много чего наговорил, весь район слышал.

— Пацаны, это правда моя квартира, — выдал задержанный снизу. — Дайте встать, холодно на бетоне.

— Попробуешь бежать — к тебе снова будет применена физическая сила и боевые приёмы борьбы. Как понял? — спросил у него Лаечко.

— Понял, — прокряхтел задержанный.

— Подними его, — обратился ко мне Лаечко.

И с трудом задержанный был поднят. А для себя я решил, что надо спортом заниматься. Лучше борьбой, чтобы такие эксцессы мне не доставляли больше проблем.

Не прошло и десяти минут, как в подъезде раздались новые шаги — быстрые и спешащие. На площадку поднялись дежурный, капитан Мельников, и наш командир взвода Мухаматдиев. Последний одним взглядом окинул ситуацию: мы втроём, и рослый мужик в наручниках, понуро стоящий у стены.