Катнора. Сердце двух миров - Ольга Кобзева

Орис опасливо оглянулся на свой дом, он даже словно ниже ростом стал, пригнулся, так точно. Неужели так опасается реакции отца? Тетушка тоже заметила метания гнома, хмыкнула, сложила руки на груди. Ей, очевидно, не нравилось происходящее, но настаивать тетушка не стала, позволяя Орису самому принять решение.

- Я, наверное, дома… - опустил глаза друг, и мне вдруг стало стыдно. За него, за Усыра и даже за себя. Глаза наполнились слезами, но и я молчала. А в голове крутилась мысль: «Неужели я – настолько плохая компания, что Орис не может даже просто поужинать у нас? Когда я показала себя с настолько плохой стороны? Неужели была навязчивой и неделикатной подругой?»

На самом деле, я буду рада за любую гномиху, с которой Орис свяжет свою жизнь, лишь бы друг был с ней спокоен и счастлив, доволен выбором.

В тот момент я искренне не понимала опасений Усыра насчет безродной девчонки – найденыша, с которой его сын проводил слишком много времени. Чем я могу ему навредить?

И все же Орис не решился. Гном помялся на пороге, что-то пробормотал извиняющееся и ушел. Понурив голову, недовольный собственным решением, расстроенный необходимостью выполнять волю отца… но все же ушел.

Растерянно я посмотрела на тетушку, ища поддержки в ее взгляде. Поддержки, понимания, какого-то объяснения, возможно. Ища и не находя. Дора была растеряна не меньше меня. Даже она, прожив в клане всю жизнь, не могла объяснить поведения Усыра.

- Тетушка, я возьму кусок пирога и пойду в мастерскую, ладно? – попросилась я, понимая, что только любимое занятие может помочь успокоить колотящееся сердце.

- Идем, дочка, заверну пирог в тряпицу. Да молока возьми. Наверняка же засидишься до темноты! – бурчала тетушка, входя в дом. – Ночью не броди сама, - наставляла Дора. – Готрек придет, наведается после ужина. Коли еще мастерить будешь, так лучше там и на ночь оставайся. Торин волкодавов своих еще раньше пускать стал. Развелось зверья всякого, в лес не сходи…

Глава 14

- Екатерина Павловна, ну смотрите глаза какие красные! – пожурила Светочка, подмастерье, которой я только готовилась передать свои знания. – Неужели вы всю ночь в мастерской просидели? Ну, Екатерина Павловна, разве ж так можно?

Взгляд на часы – начало девятого.

Откинулась в кресле и устало потерла зудящие глаза. Да, я действительно просидела за работой всю ночь. Новая коллекция рождалась сама, я была лишь проводником. Руки делали свое дело, повторяя созданные ранее эскизы.

Этой ночью я заканчивала колье «Лунный свет» - вершину моего мастерства. Бриллианты, ограненные лично мной, мерцали в искусственном свете, переливаясь десятками граней.

- Боже, какая красота, Екатерина Павловна! – выдохнула Светочка, замерев у моего стола. – Это… это просто восхитительно! Ничего прекраснее я в жизни не видела!

- Спасибо, Светочка, мне приятно.

Поднялась, чувствуя, как ломит спину. Да уж, Катерина, не девочка уже, чтобы всю ночь работать! – мысленно поругалась сама на себя. Покряхтывая и охая, двинулась к выходу, чувствуя, как от усталости подташнивает. А может и давление поднялось, в последнее время это частенько что-то случается.

Поплескав в лицо прохладной водичкой, пригладила волосы и вышла из здания мастерской. Никакие инструкции оставлять не требовалось, работа налажена, все мои сотрудники прекрасно знают, что от них требуется. Основную работу по подготовке к презентации практически завершили. «Лунный свет» - вот к чему я шла всю жизнь. Колье вышло таким, как и задумывалось. Потрясающее, что уж скромничать, а все благодаря огранке, которую я делала сама. Каждый камень. Вручную. Но оно того стоило, определенно.

Колье еще не готово, а покупатель на него уже есть. Цена заоблачная. Но формированием цен занимаюсь не я, маркетологи. Деньги, деньги, деньги… Зачем они, если вся моя жизнь в мастерской? Ни семьи, ни детей. Даже в отпуске последний раз была лет, наверное, пять назад. А может и семь.

Зажмурилась от яркого солнца. Знакомо пиликнула сигнализация, машина подмигнула галогеновыми фарами. Села за руль, чувствуя странную слабость. Потерла виски, ощущая, что рот вдруг онемел и мне сложно произнести хоть звук. Грудь налилась тяжестью, под лопатки будто кто-то воткнул обжигающий штырь. Я еще хотела закричать, позвать на помощь, но уже не смогла.

Последнее воспоминание – яркий солнечный свет, бьющий в окно машины и ветки растущего рядом дерева. Последний взгляд на зелень листвы, постепенно чернеющую, теряющую свои краски, пока все не заволокла тьма.

Проснулась, чувствуя, как жутко колотится сердце. Мне и до того снилось много странных снов, но этот… Этот сон - самый реалистичный, самый пугающий. Отмахнуться от него оказалось не так-то просто. В голове все смешалось. Даже дышать вдруг стало тяжело. Мысли путались, образы смешивались, заменяли друг друга.

Не отдавая себе отчета, выскочила из мастерской и понеслась в сторону речки. На бегу рывками сбросила с себя одежду и запрыгнула в прохладную воду в поисках облегчения, избавления от образов, наполняющих сознание.

Окунулась с головой, вынырнула, затрясла ею, силясь вытряхнуть жуткие воспоминания, но ничего не вышло. Напротив, голова вдруг стала наполняться множеством других. Будто я и не я вовсе. Я ныряла и ныряла, но тщетно, ничего не могло мне помочь. Сознание раздвоилось. Я перестала быть Катнорой, девочкой – найденышем, но не была я и Екатериной Дроздовой – королевой бриллиантов, как меня называли уже много лет. Нет, в реке плескался кто-то новый, кто-то, кто еще не понял, кто же он на самом деле и что произошло.

Выбралась на берег. Села, обхватив колени руками, крепко зажмурившись. Отделаться от образов никак не выходило, все, что я могла – стараться дышать. Но даже это было не просто. Грудь сдавило, на меня давили тысячи воспоминаний, тысячи лиц и мгновений…

Сколько так просидела, точно не знаю. Даже то, что выплыла на другой стороне озера, поняла только к вечеру. Стемнело, и лишь теперь я стала понемногу приходить в себя. Одежды рядом не нашлось. Растерянно осмотрелась, понимая, где нахожусь.

Уверена, тетушка Дора с ног сбилась в поисках меня, но пойти в дом, в котором провела последние десять лет я просто не могла. Заставляла себя, но ноги не шли.

В голове теснились десятки, сотни воспоминаний, пугая меня своей правдоподобностью. Вдруг нашлись ответы на многие вопросы о тех снах, что стали меня беспокоить в