Англичанка г… (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Главное было начать. Прочность и неубиваемость новых штанов крестьяне оценили вскоре и теперь летом только в них шастают. Людская молва — это не совсем реклама, но работает. Потянулись мужики из соседних сёл и деревень, а за несколько лет и до Тулы мода добралась. А потом, как плотину прорвало. Мастеровые на Тульском оружейном поняли, что это лучшая одежда для работы. Пришлось в Туле Изотову ещё и портняжную лавку открывать. А недавно, когда они с Колькой и Анной ездили в Москву, то на некоторых прохожих Сашка свои джинсы увидел. И даже подумал, а не создать ли ему своего Леви Страуса. Организовать магазин в Америке. Где там Штраус начинал в Сан-Франциско? Ему скоро туда плыть. Почему бы несколько тысяч джинсов с собой не взять. Ещё раз прикинул и прикупив девок сенных в Туле посадил шить десять тысяч джинсов.

Но это все в будущем, а сейчас для ста двадцати калмыков пошили новые, на этот раз синие, джинсы без кожаных заплат на коленках. В этих же мастерских и два вида халатов шёлковых сшили на каждого, лёгкий для лета и простёганный ватный на зиму. Внешне оба почти не отличаются, так как наружный слой одинаковый — толстый синий шёлк, иначе именуемый атлас. Ну и синие сафьяновые сапоги из тонкой козьей кожи.

С головным убором тоже чуть решил поиграть Сашка. Вместо квадратных шапок пошили для всех эдакие шапки Мономаха, отороченные волчьим мехом с хвостом волчьим сзади у рядовых бойцов и мехом чернобурки у десятников, сотник с соболиной оторочкой и хвостом, а себе Сашка заказал с мехом медведя белого. Год с северов заказ ждал.

Событие девятнадцатое

Какими бы извилистыми не были бы в жизни пути человека, задумывались они все как прямые!

Вильгельм Швебель

Из-за подготовки к свадьбе, самой свадьбы и организации строительства телеграфной линии Виктору Германовичу пришлось столько крутиться, что он и не заметил, как февраль наступил. Февраль 1850 года. Чуть осталось до войны, а он даже и не начинал осуществлять задуманное.

Проснувшись и взглянув на календарь, который в этот раз не соврал, Сашка заторопился. Февральские морозы пройдут и можно выдвигаться. Проверил изготовленные ещё несколько лет назад полевые кухни. Планировал поход давно и сначала сделали кухню с ёмкостью на два котла по сто пятьдесят литров. Получилась огромная тяжёлая штукенция паровоз напоминающая. Пришлось осетра урезать. Сделали две на шестьдесят литров. Проверили. Сгоняли полсотни человек до Тулы и обратно. И получилось, что маловато будет. Литра каши намёрзшемуся человеку не хватает. Нужен ещё и горячий чай. Опять пришлось менять концепцию. Теперь полевая кухня стала напоминать последние, которые Сашка в армии застал. С тремя котлами. Опять получился монстр. Даже больше первоначальной, и вес возрос до полутора тонн. Но теперь это позволяло готовить еду на сто человек в одной кухне. Сто литров бак для супа, пятьдесят для второго и сто для кипятка под чай. А так как человек получилось вместе с возчиками и теми, кто погонит табун назад сто пятьдесят человек, то просто ещё одну маленькую прихватили. Пока их поставили на сани. Но в дальнейшем, по мере продвижения на юг, и наступления весны, предполагалась установка на четыре колеса. Был проект, вполне осуществлённый, на спиртовом топливе. Пришлось изобретать форсунку и насос для создания давления, но всё это оказалось пожароопасным и расход спирта выходил приличным. Для поездки в Тулу или даже Москву ещё можно было спирт с собой брать, но от Москвы до Одессы далековато, это придётся магазины с запасом спирта по дороге городить. Плюнул Сашку на прогресс, и сейчас обе полевые кухни и большая, и малая работают на дровах. Волокут большую, а она получилась весом полторы тонны, четвёрка великанских лошадей цугом, а малую, весом семьсот пятьдесят кило, пара всего тяжеловозов. Кроме этих двух добавок пришлось и пятнадцать возов с собой брать. В них палатки и запас продуктов. В том числе и овёс для будёновских лошадей.

Маршрут Сашка обсудил с Иваницким, постранствовавшим по России. Москву из него исключили, во-первых, крюк небольшой получается, а во-вторых, большие города — это всегда проблемы с продуктами и местом для остановок. Потому ближайшим крупным городом будет Брянск, от него повернут на запад на Гомель, дальше на юг на Киев и потом уже последний бросок до Одессы. Можно было чуть короче выбрать путь. До Ростова-на-Дону, сразу начинать на юг спускаться, через Воронеж. Выгода получалась в три сотни километров. Но уплыть пароходом из Одессы было гораздо проще, чем из Ростова, там существовала настоящая перевалочная база, чуть не ежедневно русские и английские пароходы забирали паломников из Одессы и везли их в Иерусалим, и стоил билет на такой пароход вместе с пропитанием всего сорок рублей на человека.

Сашка о таком даже не подозревал, оказалось, что сейчас путешествие ко гробу Господню в Иерусалим морем — это отлично налаженный бизнес. Тысячи русских паломников едут. Если экстраполировать это на будущее, то это как в двадцать первом веке путёвку в Турцию купить. Даже крестьяне позажиточнее ездят, не говоря уже о всяких купцах и дворянах. Женщины без мужей отправляются. А там в Иерусалиме главное развлечение напиться и идти немцев всяких бить. Ничего в мире не меняется.

Пароход Сашка хотел перекупить и отправиться не в Иерусалим, точнее порт Яффу, на юг, а на Запад. Оптимальный вариант до Гибралтара, но если на такое расстояние не получится, то до Мальты. Нужна база английского флота в Средиземном море, чтобы потом пересесть на корабль до Лондона. Желательно уже за счёт английской казны, но не выйдет, так придется гулять на свои. Примерно пятьдесят тысяч рублей в золотых монетах разных стран и времён Сашка за несколько лет насобирал. В том числе и китайские монеты и всякие индийские. Он же будет из себя изображать посла Джунгарского ханства, и если бы монеты были только российские, то это вызвало бы подозрение. Кроме того, на всякий пожарный Иваницкий в Лондоне открыл на своё имя счёт в банке и положил на него десять тысяч фунтов стерлингов. Это примерно сто тысяч серебряных рублей. Денег было жалко, но Сашка надеялся, во-первых, вернуть их за счёт королевы Виктории и Парламента, а во-вторых, захваченный военный корабль стоит этих денег.

Всего по карте путь до Одессы получался в тысяча двести вёрст и Сашка надеялся преодолеть его за двадцать дней. Спешить было совершенно некуда, так что издеваться над животными и людьми причин не было. Ну, единственная причина спешить всё же была. За два десятка лет проведённых в этом времени Сашка стал домоседом. Наверное, те шесть десятков лет в будущем да эти двадцать — это уже восемьдесят, и в таком возрасте путешествовать не сильно хочется. Опять же всё огромное хозяйство перекладывать на Аньку и Павлидиса было страшно. У него десятки предприятий и всё время приходилось какие-то вопросы решать, чего-то придумывать, прогрессорствовать, когда достичь цели простыми дедовскими способами не получалось. И тут его хрупкая Анька. Да куча детей ещё. И своих, и чужих. Андрюха Павлидис с двумя сыновьями, конечно, одни из лучших управляющих современности, но всё одно страшно.

Первый же город на пути, а им оказалась Калуга, в которую въехали после обеда на второй день пути, показал, что магазины с продовольствием на пути надо было создавать. Приехали, ткнулись на рынок, пополнить запасы овса и продуктов для себя, а он закрыт. Ну, продуктов в магазинах и лавках закупили пополнили припасы, а вот открытия рынка на следующий день, чтобы пополнить запасы овса для лошадей, пришлось ждать. И получилось, что полдня потеряли. И не пополнить было нельзя, следующий город на пути Брянск и до него по карте двести с лишним вёрст, или как минимум четыре дня пути. Будёновские лошади поглощают в день во время движения до пятнадцати килограмм овса, не считая картофеля, свеклы и моркови, которые тоже тащили с собой. На сто тридцать лошадей — это две тонны овса. А это груз на четыре телеги. А если ещё на четыре дня умножить, то возникает вопрос, точно ли монголы зимой стотысячной армией притащились? И правда ли у Наполеона было трёхсоттысячная армия? Чем они лошадей кормили? Травой из-под снега?!! Бред, лошади тридцать минимум кг нормальной еды надо, а не травы сухой.