Колонизатор - Дмитрий Старицкий

Извините, - проблеял я и выдал ему большую серебряную монету из сдачи, которая сразу исчезла в кармане полицейского.

- Ужинать будете нашей баландой или из ресторана закажете?

- Конечно из ресторана, - ответил Мертваго за меня.

- Там приехал адвокат фабриканта Демулена, - подмигнул нам сержант. – Я видел, как он заходит в кабинет комиссара. Наверное вас отпустят под залог.

- Почему вы так решили?

- Такова практика. Мсье Демулен ваш контрагент, так что на время пока вы здесь с ним в деловых отношениях, его адвокат – ваш адвокат. Как захотите ужинать – постучите в дверь.

С этим камера закрылась. Проскрежетал засов.

- С одесского кичмана сбежали два уркана… - замурлыкал я.

- Что-то вас потянуло на жиганскую лирику, - заметил Мертваго с осуждением.

- Место располагает, - ответил я, вытягиваясь на шконке. – Как думаете, нас выпустят до ужина или тут придётся ночевать?

- Видно будет. А пока давай, командир, закурим. Умеете цигарки крутить?

Ничего не произошло, хотя я и ожидал каких-то подвижек от визита адвоката мсье Демулена в комиссариат полиции.

Нас покормили хорошим ужином из ближайшего ресторана за что сержант удостоился ещё одной большой серебряной монеты.

Причём ужин приносил не полицейский, а ресторанный официант в корзине. В серебряной посуде. Подождал нашего насыщения в коридоре и забрал грязную посуду вместе с льняной скатертью, которую принёс собой же.

После этого мы курили и наслаждались хорошим розовым вином. Из горла. Бутылку нам оставили, а вот стаканы нет. Европа... дикие люди.

- Как думаешь, твоё высокородие, Тарабрин домой свалил или тут остался? – поинтересовался я.

- Насколько я его знаю, он нас тут не бросит, - ответил ветеринар. – Так что для нас лучше всего отдыхать и набираться сил. И ждать.

- Вы на губе сидели?

- На чём? – не понял меня статский советник.

- На гауптвахте, - пояснил я.

- Сиживал по молодости в Петербурге когда служил в черных гусарах. Было дело. Но там всё совсем по другому было. Кровати нормальные. Постельное бельё, а не голые доски. А в провинции офицеров и классных чиновников всегда сажали под домашний арест. Допивать будете?

- Нет, допивайте сами. Я – пас. А я сидел на губе в армии. Примерно в такой же. Только для офицеров камера была одиночная в половину этой. А солдаты ютились в большой камере как селёдки в бочке. И их если не гоняли на работы то заставляли целый день маршировать на плацу. А мы офицеры сидели в камере безвылазно полный назначенный срок наказания. Помню, что заключение в узилище страшно своей скукой. Никакой литературы, кроме Дисциплинарного устава. Единственное разлечение вывод в сортир.

- А нас на гвардейской гауптвахте в Петербурге постоянно приятели навещали. С вином, иногда и барышнями. У барышень мы имели вид романтический героев. Они нас жалели.

- Вот зачем вы революцию сделали? Никак не пойму. – Пожал я плечами.

- Кто мы? – удивился Мертваго.

- Вы. Интеллигенция России. Образованный класс. Чего вам не хватало? Или булка французская не так сильно хрустела, как вам желалось?

- Мы её не делали – эту революцию. – Буркнул статский советник. - Мы служили и честно воевали. Делали революцию тыловые думцы и прочие приват-доценты – они власти хотели.

Мертваго на минуту замолчал, а потом продолжил с плохо скрываемым раздражением.

- Командир, давайте оставим эту тему. Я понимаю, что вы разочаровавшийся большевик, а я убеждённый сторонник белой идеи. Мы не найдём общего языка в этой теме. Давайте так и останемся тем кем встретились: вы владелец конезавода, а я у вас ветеринар на службе. Я, кстати, хотел часть своего жалования у вас здесь в Льеже потратить, коли подвернулась такая оказия. Но…

- Оказия подвернулась вам в тюрьме посидеть, - захохотал я.

Мертваго сначала посмотрел на меня странно, но потом захохотал вместе со мной.

Потом, успокоившись, Мертваго сказал.

- Давайте покурим напоследок и спать укладываться. Завтра всё решиться с нами, не раньше. Так что не будем судьбу пугать раньше времени.

Ночь прошла спокойно. С утра нас никто не будил, дали выспаться всласть и выпустили нас без каких-либо объяснений ближе к обеду.

Просто открыли дверь и полицейский сержант буднично сказал.

- Вы свободны, господа. За вас внесли залог.

Внёс залог Тарабрин. По 500 франков за каждого. Большая сумма. От таких денег местные не сбегают.

Осталось нам только расписаться в какой-то амбарной книге и на выход. Трость мне вернули, а вот пистолеты полицейские зажали.

- Вещественное доказательство, - заявил дежурный офицер. – Кстати, не меняйте место жительства и не выезжайте из города до суда.

Вот-вот, предстояло нам ещё предстать перед королевским судьёй Льежа, который и решит нашу участь окончательно. Но адвокат надеялся на суд присяжных, так как рассматривается дело об убийстве трёх человек. И для этого он уже предпринял необходимые шаги, чтобы склонить общественное мнение на нашу сторону.

Утренняя газета вышла с передовицей полностью посвященной нашему инциденту. Большими буквами было заявлено что ««Русские путешественники расправились с бандой Гастона Утиный нос»». С интернациональной франко-немецкой бандой которая уже пару лет терроризировала город и была неуловима для городской полиции.

- Твоя работа, Иван Степанович? – спросил я, складывая газету.

- Нет. Это адвокат мсье Демулена подсуетился в преддверии процесса, - ответил проводник.

- Пиар – страшная сила. Особенно перед собранием жюри присяжных, - усмехнулся я. – Но свой профит наш гостеприимный хозяин блюдёт чётко. В статье трижды упоминается, что мы приехали за крупной партией охотничьих ружей специально на фабрику мсье Демулена. И дважды, что русский купец Биткофф покупает у него же ежегодно ружья тысячами. Реклама – двигатель торговли. Особенно бесплатная. Ле Паж и Пипер, наверное, обзавидовались уже.

- Ладно, у нас будет ещё время всё обсудить. Пожелания какие есть? - спросил проводник.

- Баню бы, - пожевал губами Мертваго. – С веничком. Да где её тут взять?

Баня нашлась в нашем же постоялом