Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

Солнце ушло за Уральские горы, в небе вспыхивали первые звёзды. У костра сидели бойцы из крепости тянули кашу из жестяных банок и открытых консервов. Их ужин был сытным, но унылым. Мясо в банке – это не пища, это наказание. Тушитьтушёнку тоже надо уметь, а судя по вкусу уже сожранных Косым экземпляров, про них так не скажешь.

И тут в воздухе запахло… свежей рыбой. Аромат жареной шкурки, слегка пригоревший жир, шипение на костре.

Ярослав вошёл, не торопясь. В руках – чёрная рыба, уже почищенная и разделанная, с тусклой, но ароматной плотью. Ну не при них же её готовить.

Все взгляды на него. Кто-то чуть не поперхнулся кашей.

Они помнили, как он ушёл с пустыми руками. Даже без сухаря за пазухой. В одной куртке, будто просто прогуляться вышел. Людвиг Булавкин даже хмыкнул с издёвкой: мол, вот, сейчас этот пацан покажет, как ловить рыб… взглядом.

А теперь – вот он. Вернулся. Живой, с добычей. С запахом, который перекрыл весь их ужин. С реальной пищей, горячей, настоящей.

И с чем-то ещё в глазах. Тем, от чего их, без объяснений, начинало слегка трясти.

Косой всегда держал при себе свои три верных спутника, без которых не отправлялся ни в одну вылазку в пустошь: металлическая чашка, костяной нож, отполированный от частого использования, и коробка спичек с выгоревшим от солнца до неузнаваемости логотипом. Конечно, он знал и умел использовать и другие способы разжечь огонь: трение, кремень, линза – но, ей-богу, если можно упростить себе жизнь – зачем усложнять? Коробок едва занимал место, зато давал уверенность: тепло и пища будут, если повезёт не умереть раньше.

Пока он обжаривал рыбу на ветке над своим небольшим костерком, с ветром донёсся знакомый голос. Людвиг Булавкин, известный в отряде как просто Людвиг, сморщил нос и фыркнул:

- Тьфу ты, ну и вонь… Хотя… Пахнет… жареным? Рыбой?

Он попытался скрыть интерес, но ноздри его жадно втянули запах, а взгляд метнулся к костру, будто по ошибке. И тут же в голове Ярослава раздался металлический, безэмоциональный голос – будто с неба, будто из другой реальности:

"Квест: Раздели счастье с другими"

Косой вздрогнул – не от страха, а от неожиданности. Да и к подобным "голосам" он уже начал привыкать. Размышлять времени не было. Он поднял ветку с подрумяненной рыбой и двинулся прямиком к Людвигу. А так бы они ничего кроме запаха жареной рыбы и не почуяли, а так увидели её воочую.

Глаза Булавкина загорелись так, словно он впервые увидел еду. Голос его дрогнул от сдерживаемого восторга:

- Ты… это, пригласить нас решил? Ну, в принципе, мы не против….

- Не угадал, – с самым спокойным видом ответил Ярослав. – Я просто делюсь своим счастьем. Вот, полюбуйся.

Он показал рыбу, но не предложил её. Просто показал. Как фото на телефончике. Ну, прямо у какого блогера в Инсте. Чтобы зависть пробралась под кожу, прямо, как в старые добрые времена. Но тогда завидовали миллионами, по количеству подписчиков, а сейчас воочию.

Людвиг остолбенел.

"Квест выполнен. Награда: +1.0 к ловкости"

Ярослав расплылся в довольной улыбке. Вот! Вот это понимаю. А то корячишься, лечишь там людей, а тебе только +1 к силе…. И кто сказал, что поделиться – значит обязательно отдать? Главное – намерение, остальное система сама разберёт. Тут было главное просечь фишку своего дворца. Сломать, так сказать, систему….

- Косой! – вспыхнул Людвиг. – Думаешь, твою рыбёху есть стану? Да я…

Но Ярослав уже взвешивал в уме более практичное предложение. Рыбу, как ни крути, одному не осилить. А вот воды в его рюкзаке – ни капли. Он посмотрел на своего "оппонента" и небрежно бросил:

- Половину рыбы отдам. За три бутылки воды.

- Согласен! – даже не дослушав, рявкнул Людвиг и вытащил из мешка три пластиковые бутылки.

Вопрос с водой был решён быстро. Косой знал: идти к реке больше не вариант. После того, что он там увидел, он ни за что не рискнёт подставить горло под пригляд местной ихтиофауны. Конечно, можно было бы искать сосновые иголки и собирать с них росу, но это – неделя по капле. Зачем так жить, когда можно торговаться?

Свою половину рыбы он оставил, а другую Людвиг понёс к лагерному костру.

- Подходите, угощайтесь, – расплывался тот в улыбке, раздавая зажаренные куски солдатам.

Но не учёл Булавкин одного: солдаты не церемонились. Пока он раскладывал рыбу в котелок, часть бойцов уже прихватила самые аппетитные куски. Вскоре от угощения остались жалкие ошмётки. А главное – до Любови Синявиной и Ярославы Журавлёвой ничего не дошло.

Людвиг растерянно посмотрел на Любовь. Она, конечно, ничего не сказала, но взгляд у неё был, как у учительницы, уличившей двоечника с пельменем в кармане. Стало ясно: он влип.

Тем временем сам Косой сидел у своей аккуратно вырытой костровой ямы, в стороне от общего костра. Он не собирался смешиваться. Группа, где-то там, гудела, хрустела и переругивалась, а он сидел, прислушиваясь к потрескиванию веточек и пощипывая свою рыбу. Между ним и отрядом словно лежала черта, жирная линия, будто на карте. Один мир – там. Другой – здесь.

И тут тишину нарушила поступь.

К нему подошла Ярослава Журавлёва – строгая, тихая, почти никогда не говорящая зря. Она подошла и, не глядя в глаза, негромко сказала:

- Рыба.

Ярослав опешил. Он и представить не мог, что голос девушки, только что направившей на него пистолет, прозвучит так… спокойно. Ни тени раздражения, угрозы или спешки. Словно они просто встретились на перекрёстке и обсуждали, куда пойти за хлебом. От такой неожиданной невозмутимости он и слова не смог вымолвить – а главное, не нашёл ни одной убедительной причины, чтобы отказать ей в просьбе. Какая просьба – ещё предстояло выяснить.

Огонь в его ямке слабо трепетал, отбрасывая на лицо девушки золотисто-красные отблески. Она стояла почти неподвижно, слегка развернувшись плечом, как профессионал. Не тряслась, не суетилась. Пистолет в её руке не дрожал. Ярослав невольно подумал – и в крепости бывают такие? Стройные, уверенные, с лицами, в которых светится что-то… нехорошо прекрасное. И опасное. М-да, интересно, а каково бы было с ней покувыркаться. Съеденная тушёнка уже давала о себе знать.

- Девушка…, – наконец проговорил он, подняв ладони в примиряющем жесте, – а не уберёшь ли ты, пожалуйста, эту штуку подальше от моего лица? Стрелять ты, как я вижу, умеешь отлично. Не дурак же — сижу тут,