Многоцветье - Артемис Мантикор

class="p1">Пока ещё не знаю, как это использовать, но основная способность с приказом… как это работает? Контроль разума? Создание какого-то особого обета? А самое главное — работает ли это на цвета? Удастся ли мне обмануть ограничение на количество Цветов, приказывая им напрямую этой способностью?

— Вижу, нравится. Что ж, носи по праву, цветомант. Если это всё, чего ты хотел, то я, пожалуй, покину тебя. Не забудь взять с моего тела эту силу.

— Я думал, ты взял её себе насовсем. Я всё равно не могу ей пользоваться.

— Это сила жреца, а не логиста. Но будь хитрее. Ты можешь оживлять мёртвых, на время передавая им эту силу.

— Понял. Но почему ты отказываешься от бессмертия?

— А зачем оно мне? — в голосе мертвеца снова послышалась насмешка. — Я — запечатанное душой воспоминание. У меня нет своих желаний, только последняя воля того меня, что был ещё жив. Исполнить обещание, и уходить к моей Нэрин в загробный мир.

— Тогда… расскажи, что на самом деле произошло в Небесном городе? Хатоу утверждают, что мой народ предал тари. Слышал и о том, что это ты со своим экспериментом предал всех.

— Змеи, — ответил Мурчик Небесный. — Во всём виноваты змеи. А сиинтри… сиин всегда хотели чтобы от них все просто отстали. Это изоляционисты, слишком не похожие на остальных. По-хорошему, народу слышащих нужно было уйти с разумными грибами и детьми снега. Но природа не наделила вас ни резистом к морозу фрезий, ни приспособляемостью микотов.

Я бросил взгляд на Даяшу.

— Вассалами тари вообще становились те, для кого предпочтительнее не вступать в контакт с другими расами, — продолжил король. — Сиинтри сильно отличаются от других — врождённое неприятие насилия и восприятие мира через слух… Так же как хатоу со схожими с нашими проблемами в отношениях с иными расами. В идеале нашим расам следует жить обособленно и с минимумом контактов. Я пытался что-то с этим сделать ради нашего будущего, но в итоге попался сам, влюбившись в Нэрин.

Небесный король, чуть приподнял руку, неопределённо повёл ладонью, оставляя след бирюзовой энергии. Кости тари были столь старыми, что были готовы распасться на щепки, и лишь сила древнего бога удерживала весь скелет воедино.

— Октокоты — это сильно искажённые хаосом тари. Фрезии живут в снегу, им не нужны ни огонь, ни дома, ни города, они не понимают правительств и власти — они скорее разумные стихийные духи, хоть и имеют живые тела. А микотов вообще едва ли кто-то может понять. Разумные грибы, что с них взять…

Я бы не сказал, что вы народ трусов. Мы собирали вокруг себя среди младших тех, кого понимали лучше всего, благодаря нашей эмпатии. В войну сиин всегда вступали насильно или обманом. Моя Нэрин была очень храброй, например, но сама мысль о насилии у неё вызывала… даже не отвращение, нет. Отторжение. Полное неприятие, вот так будет правильней. Как нечто совершенно неестественное.

То, что после падения нашего народа твои сородичи перешли к аму — естественно. Они бы и к лисам подались, не окажись они вместе с последними аму в Подземье тысячи лет назад. Куда угодно, где их просто пообещают оставить в покое.

Тем удивительней мне видеть тебя, сиинтри, ищущим здесь силы и власти.

Судьба порой сплетается в причудливые узоры, Лииндарк’сиин тар Китанэль.

6. Небесный король

…

Последняя фраза заставила меня застыть. Прирасти к полу и внимать каждому слову древнего кота.

— Постой… Ты считаешь, что ты — мой предок? Но я не тари! В моей крови течёт кровь сиинтри и аму!

— Ты же сам сказал, что прошло больше тысячи лет, — рассмеялся он. — И после того, как ваш народ долгое время был с волками. Не удивительно, что в тебе больше волчьей крови. Но ты тоже дитя серебряной башни.

— Чего? У тари ещё осталась какая-то башня?

— О, не бери в голову. У нас на гербе была башня и лист. В кошачьих землях под солнцем у наших далёких предков была своя империя, занимавшая треть мира. Но сейчас даже если Китанэлия существует, скорей всего над ней уже намёрзся целый ледник.

— Я… не знаю, как мне реагировать на твои слова, Мурчик Небесный. Обнимать на радостях от воссоединения семьи не рискну.

— Пожалуй, не стоит, — серьёзно ответил древний кот. — Я нежить и не чувствую ничего. Просто веду себя так, как это делал прежний я. Когда я поял, кого напоминают мне твои черты, и какая у тебя течёт кровь, то сказал то, что хотел бы, чтобы сказал прежний я. Сейчас я не понимаю, зачем это нужно — это не изменит ни чьё будущее.

— Это нужно, чтобы понимать, кто я.

— Ты — это ты, Лииндарк, твои предки уже сделали тебя таким, какой ты есть. Если уж на то пошло, гораздо важнее завести себе подружку и продолжить род тар Китанэль и род Дарков. Вот я свою миссию здесь уже выполнил, и мой путь в этом теле окончен. Говори, Лиин, и я вернусь обратно в забвение.

— И тебе не страшно… умирать окончательно?

— С чего бы? Я тари, мне неприятно осознавать, что я лишён чувств. Но это будет славная смерть. Не от лап Пустоты. Однажды мой дух переродится здесь или в одном из иных миров. Не знаю, по правде, я не был так религиозен, как мои предки. Просто знаю, что что-то там есть, и что в этом где-то есть мои близкие.

— Понял-понял. Можешь не продолжать. Полагаю, про наследство я могу не спрашивать?

— Можешь забирать этот город, если он тебе нужен, — сказал Мурчик. — Хотя он и так твой, а изгнать древних чудовищ я тебе не смогу помочь.

— Спасибо, — с усмешкой ответил я. На самом деле, это был ценный дар с ложкой дёгтя в виде бродящих тварей с четырёхзначным уровнем.

— Мне нечего тебе дать кроме того, что я уже тебе отдал, наследник. Нас разделяет слишком много поколений, чтобы мы испытывали друг к другу какие-то чувства. Но если я могу тебе чем-то помочь ещё — спрашивай, пока есть возможность.

— Какой она была, Нэрин из рода Дарков?

— Я не опишу это в двух словах. Не знаю, понятен ли тебе термин моего народа, «миирам’торрин»?

— Вторая половинка