Нерушимый 8 - Денис Ратманов

Ну ничего, тут я, внутри меня — огонь, я собран и ко всему готов.

Сегодня я старался пасовать направо. И защитникам показывал, чтобы все время подключали Левашова. Есть у меня идея: надо приучить казахов, что все атаки оттуда. Пусть Димон постарается, погоняет по кромке, понавешивает. И так — раз за разом. Пусть на него будут уже не одного, а двух-трех выделять. А мы потом — бац! И слева, как привыкли.

Микроб махал руками, даже подпрыгивал на месте, но я ладонь вперед выставил: мол, спокойно, я тебя не забыл, все будет тип-топ. И гляжу, он успокоился и начал свои регулярные забеги — но чуть помедленнее. Вот пусть и к нему привыкают, что он у нас сегодня тупит. Потом же все на рефлексах уже будет.

А Левашов красавчик! Поймал мяч почти у линии, пронесся чуть не до ленточки, выдал пас в центр штрафной площади… Ну, не все нам радость. Не всегда наш Лабич успевает. Но это — атака!

В общем, минут десять мы откровенно давили и показывали технику.

А потом «Кайрат» вспыхнул и взорвался. Понеслись их края. Пасы пошли точные — и все вперед. И головы у них оказались на месте, в отличие от наших. Но главное, у них было страшное убойное орудие — Самат Бекханов. Спасало меня только то, что он бил неприцельно и часто промахивался.

Бац! Принял, взял!

А вот это — откровенный просер защиты. Кто упустил за спину нападающего, да ладно бы Бекханова, а вот этого мелкого и юркого? Щенников, мать его за ногу. Нужно его менять, не тянет он, хоть и старается.

Погрозил кулаком, махнул рукой, линию обозначая, толкнул Думченко и Щенникова вперед.

— Дальше от ворот, дальше! — И снова кинул Левашову.

А у него пошло. Но теперь на Димона кинулись сразу двое. То есть они стали успевать по двое-трое реагировать на мяч. Это насколько же они вдруг стали быстрее?

Вспомнилось, что Алма-Ата хоть и в горах, но вот тут, в центре, всего метров семьсот-восемьсот над уровнем моря, так что не должна высота на наших действовать. И воздуха должно хватать.

Но — опять перехват, и снова казахи понеслись чуть не всей командой на мои ворота. Страшная картина: как стена в чужих цветах накатывает, а над ней — богатырская башка Бекханова. Интересно, он специально такие зверские рожи корчит, или у него невольно получается?

Удар издали!

Отбил.

Перехват, пас, удар от линии штрафной!

Отбил.

И снова на подборе — «Кайрат». Ну что это такое?

Опять распасовываются и накидывают…

Удар!

Взял!

Взял и красиво упал, свернувшись вокруг мяча — пусть только скажут что, таким ядром и насквозь пробить можно. Тут секунда, там секунда, а пацаны выдохнут и чуть очухаются.

Судья глядел волком, показывал пальцем на карман с карточками.

Я вскочил, ударил мячом пару раз о газон (это еще секунда) и со всей силы с рук ввел — подальше, подальше, за центральную, чтобы там уже поборолись. Синяк рыпнулся и остановился.

Потому что снова подбор за ними… Где Рябов? Почему не работает всегдашняя связка вратарь-центральный нападающий — скидка — и вперед?

Опять я отбивал кулаками, ногами, переводил кончиками пальцев через перекладину. Хорошо, что защитники закрывали самые опасные моменты. Парни поняли, что делать, стали кидаться под мяч, не давали ударить в противоход или просто в нижний угол.

А верха я снимал раз за разом.

Снимал и снова и снова кидал подальше направо — гонял Левашова. А он и рад стараться. Он, может, этого всю жизнь ждал: как заведенный, бороздил кромку поля, обводил, накидывал в штрафную, шел в прессинг, если теряли мяч. Очень хорош был Левашов эти минуты. Просто очень.

Краем глаза я посматривал на Микроба. А он, как в детективном кино, краем глаза посматривал на меня. Выжидал. Готовился.

И пришло его время!

Приняв мяч, я привычным уже длинным замахом показал, что кину направо, и туда сместились полузащитники, готовые атаковать Левашова, а я ударил мяч ногой, направляя подальше к центру и налево.

И взорвался Микроб. Скорость, скорость, скорость! Он догнал мяч, обработал его, пробежал еще вперед — слишком быстро. Похоже, Федор уже пролетел угол штрафной, и поздно заворачивать — там стена из защитников. А он, как положено крайнему, четко так черпачком — плюх над головами. И прямо в Рябова попал. Попал в голову! Как однажды сказал комментатор, а мы все ржали: «Попал в угол головы». То есть сбоку. А Ряба наш — тюк головой, чуть ли не виском — по мячу. И он со звоном влетел в ворота.

Гол! Чистый!

0:1! Я аж подпрыгнул. Трибуны взвыли и заколыхались.

И свисток.

Это хорошо. Гол в раздевалку — это всегда хорошо. Он меняет готовые расклады, и теперь тренер им там найдет слова…

И наш нашел — для нас.

Нет, Сан Саныч матом не разговаривал. И не кричал. Он просто напомнил, что мы в гостях, что трибуны…

— Сан Саныч, а ты понимаешь, что они кричат? — спросил Левашов.

— О-о-о, так вы еще не устали, выходит? — всплеснул руками он. — Слушаете крики? Играть надо!

И сказано было: второй тайм — игра на лезвии ножа. Сейчас нас придавят, катком прокатятся. И поэтому в оборону должны отыгрывать все. А кто в оборону ходить не будет, тому и в команде делать нечего! Ишь, привыкли на чистых мячах финты финтить и обводки обводить!

Взбодрил, пальцем погрозил, на поле выгнал, выпустив Игната и заменив Синяка.

А на поле началась тягучая, силовая, жесткая игра. Сразу пошли нарушения. Понятное дело — им обидно проигрывать дома. Зато Бекханов заработал карточку за то, что Лабича чуть не затоптал, и стал осторожничать. Ну, насколько может осторожничать слон в посудной лавке. Понятное дело, Димидко наших настропалил, и они костьми ложились.

Казахи атаковали — мы отбивались. Но на каждый подбор-отбор сразу двое-трое наших срывались в атаку, поэтому они не могли держать сзади меньше троих. А уж Микроб с Левашовым на пару устроили перегонки по краям. Ух, как они таскали за собой паровозы! Уже стало понятно, что забить больше нам не позволят. Поэтому цель была — затормозить игру, замедлить…

Явного автобуса не было. Но, смотрю, уже не первый раз Микроб убегает аж к угловому флажку на их половине поля, и там стоит, упирается, не дает отнять мяч.

А время — тик-так…

А счет — на табло!

И несмотря на косяк Щенникова, защитники мне сегодня очень помогли. Я аж менять его передумал. Парни ложились штабелями,