Сын помещика 3 (СИ) - Семин Никита

В стороне от входа лежал штабель кирпичей. Его сложили около стены в высоту чуть больше моего роста, где-то два метра получилось. В ширину примерно столько же, и на метр «глубины». Плюс-минус, если на глаз считать. Не знаю, хватит ли этого на всю мастерскую. Возможно, придется еще докупать, но надо сначала с бригадиром артели, которая умеет кирпичи класть, поговорить.

В кабинете Михея я с удобством расположился за его столом, да лениво полистал бумаги, что лежали на нем. Ничего особо интересного там не было. Поэтому я нашел чистый листок, да принялся записывать — чем необходимо оборудовать будущую мастерскую по выпуску игрушек. Список тут же стал расти как на дрожжах. Началось все с обычных стульев, либо табуреток для мастериц и столов для них. Затем подумал о стеллаже под готовую продукцию. Добавил необходимость тазов, в которых они будут замешивать «кашицу». Туда же пошли «лопаточки» или их аналоги для размешивания. Бочка с водой, краски, кисти, инструмент для шлифования дерева — чтобы игрушки были гладкими. А то вчера тот комок, что я слепил, стремясь сделать «зайчика», был уж очень шершавым. Надо бы посмотреть — досох он, или еще нет.

На втором листке набросал примерный план помещения мастерской. Раз уж Михей говорит, что смолу надо греть, то необходимо будет сложить в ней печку. Место под столы нужно, под стеллажи, для размещения той же бочки, а то и не одной…

— Или вместо стульев лучше лавки? — задумался я вдруг. — Их и сколотить проще, и меньше их надо. Будут рядом сидеть, ничего страшного в этом нет. Да, пожалуй, заменю-ка я стулья на лавки, — поправил я первый список.

Посмотрел в окно и понял, что надо еще и освещение им продумать. Лепка — дело кропотливое. Да и мелких деталей в игрушках очень много иногда бывает. Без хорошего освещения качественное изделие у них может не выйти. То есть, нужно люстру какую предусмотреть.

— Опять же — а есть они будут здесь же, правильно? Допустим, утром будут приходить, к вечеру домой возвращаться. Значит, нужна и кухонная зона.

Помещение на листке быстро росло в размерах. Точно одного такого штабеля, что у ворот стоит, не хватит!

— А если из других деревень мастериц брать, то их каждый день не навозишься туда-сюда, — размышлял я. — На дорогу времени уйдет много, да и отдельную телегу с конем им надо. Получается, либо штат мастерской уменьшать, либо предусмотреть спальные места, как на лесопилке. Блин, да тут не мастерская — мини-мануфактура выходит! Если не придумаю, куда сбывать эти игрушки, то точно в убыток нас вгоню.

Но сбыт можно и наладить. Выход был, причем довольно простой и очевидный — наладить выпуск эксклюзивной продукции. Таких игрушек, которых нигде больше нет. И делать их массово. А для массовости нужна некая универсальность. Формы иначе говоря необходимы. Чтобы в них просто «вдавливать» массу из опилок и смолы, а потом доставать. Но тогда и мастерицы получаются не очень и нужны, с таким и ребенок справится.

— Но где взять те формы… — размышлял я. — И из чего их изготовить.

Хотя «из чего» тоже понятно. Дерево не подойдет, да и сложно оно в обработке. Металл — дорого. Зато можно ведь из глины слепить, а потом ее обжечь. Вот тут — самое место мастерицам. Они лепят «формы», мы их обжигаем, а затем уже в них любой человек может «кашицу» заливать, да после доставать готовую игрушку. Этакий конвейер, да еще и много однотипных игрушек выйдет. Можно будет и клеймо какое свое придумать, да постепенно на всю губернию развернуться!

— Эк у меня фантазия разошлась! — рассмеялся я своим мыслям.

Но чуть подумав, я понял, что ничего невыполнимого в этом плане нет. Да, трудно, придется долго «настраивать» рабочий процесс, налаживать цепочки поставок готовой продукции до потребителя. Зато когда все это будет сделано, пойдет вполне приличный заработок. И можно будет игрушки делать любым слоям общества. Как для крестьян, так и для аристократов. Крестьянам — «штамповка», а дворянам — штучный заказ, или какая-нибудь игрушка-механизм.

— Интересно, а лицензия на производство сейчас нужна? — задумался я.

На этом моменте меня и прервал Михей.

— Все сделал, барин, — сказал он и посторонился.

Следом за ним зашла и Аглая, неся в руках милого кролика, которого слепила по моему рисунку. Надо же, уже больше часа прошло, а я и не заметил!

— Получилось, как я вижу, — радостно потер я руки и взял готовую игрушку.

— Да, барин, — кивнула девушка.

На ощупь и эта поделка была шершавой. Точно нужен какой-то шлифовальный инструмент!

— Только бы опилки помельче надо, — сказала она. — Тогда и поделка будет более гладкой.

— Хмм… Перетирать опилки в более мелкую фракцию? — почесал я подбородок.

— Перетирать — можно, — осторожно сказала девушка, видимо не поняв смысл моих последних слов. — Только зачем? Можно просто просеивать.

— А если опилок тех больше понадобится?

— Тогда да, но как это сделать — то я не знаю, — тут же открестилась Аглая от решения проблемы.

— Ладно, сам подумаю об этом. Бери кролика, и поедем домой, — вернул я ей в руки игрушку.

Покажу сейчас его отцу, пускай сам пощупает, да поймет, что моя идея — не пустые слова и бахвальство.

— Ты только не сожми его случайно, пока ехать будем, — предупредил я девку, когда мы сели на коня. — Я этого кролика своему отцу показать хочу, а он ведь еще не высох.

— Буду аккуратна, барин, — заверила меня она.

На всякий случай, я еще и ехал не слишком быстро, просто шагом. Уже возле поместья отпустил девушку домой, забрав игрушку, и с хорошим настроением пошел к отцу. Но вся моя радость пропала, стоило мне увидеть плачущую в зале маму.

Глава 7

14 июля 1859 года

Впервые я видел свою маму в этом новом для меня мире со слезами на глазах. Никогда прежде она не позволяла себе слез. Даже когда узнала о попытке отца ей изменить со служанкой — и то, ни истерик, ни слез не было. Естественно, что это вызвало у меня сильную обеспокоенность.

— Что случилось? — подошел я к ней и присел рядом на диван, с волнением взяв ее за руку.

— Вот, — всхлипывая, указала она на несколько листков бумаги, что разлетелись перед ней по журнальному столику. — Почту привезли.

И все. Никаких дополнительных пояснений она не дала.

— Я посмотрю? — спросил я маму, беря листки в руки.

Та молча кивнула, и я тут же углубился в чтение.

Это оказалось письмо от ее младшего брата. Мама не заводила речь о своих родных за то время, что я провел в этом мире. Потому я мало знал о ее прошлом. Почти ничего. Тут же из письма выяснилось, что да — у нее есть младший брат, который сообщал о смерти их отца. Алексей Ионович Резчиков, так его звали, умер две недели назад «по естественным причинам», как писал Евгений Алексеевич. Кроме этого он делился новостями, что произошло в его семье, да что чувствовал себя Алексей Ионович в последние дни неважно. Евгений хотел раньше моей маме написать, да в гости позвать, но старший Резчиков был против. Вот и получилось, что моя мама со своим отцом перед его смертью не повидалась.

— Мам, а… — я хотел спросить, какие отношения у нее были с отцом, потому что из письма стало понятно — между ними была какая-то размолвка, на которую намекал Евгений. Но мама меня оборвала на полуслове:

— Оставь меня, пожалуйста, Рома, — тихим голосом сказала она.

Теперь мне стали понятны и ее слезы, и причина — почему никто из моих родных рядом с ней сейчас не сидит. Молча кивнув, я все же пошел к отцу. Теперь у меня еще одна причина появилась с ним поговорить.

Папа хоть и сидел в кабинете, но по его виду было понятно, что ему сейчас не до работы. Он откинулся на спинку кресла, лениво затягиваясь сигаретным дымом, да смотрел в потолок. На мое появление он почти не среагировал — так, покосился, но не более. На его столе обнаружилась целая стопка писем, новых журналов и каких-то книг. Тоже наверное с почтой все пришло.

— Я хотел тебе показать, что примерно будет получаться из моей затеи с игрушками из опилок, — решил я начать с «нейтральной темы», поставив перед отцом слепленного кролика. Он оторвался от своих меланхоличных раздумий и со вздохом взял игрушку в руки.