Шайтан Иван 7 - Эдуард Тен

большие потери в последней стычке с нами. Добровольцы конечно есть, но в основном чеченцы, кумыки, лезгины. Очень Абдулах-амин надеется на черкесов с побережья и наёмников с Турции. — добавил Халид.

— Молодцы, моя благодарность вам. Завтра выйдем домой.

Тронуться утром, как планировалось, не вышло. Едва я умылся и оделся, как в комнату постучал слуга хозяина дома.— Господин, Хайбула просит вас к себе, — почтительно сообщил он.

Я застал Хайбулу в гостевой комнате, где пахло деревом и воском. Он сидел за низким столиком, на котором дымились две чашки крепчайшего кофе.— Ассаламу алейкум, Пётр, — его приветствие было тёплым, но в глазах читалась серьёзность. — Садись, друг.

Дождавшись, когда я сделаю первый глоток горьковатого напитка, он продолжил:— Помнишь, я как-то рассказывал тебе об аккинцах?Я молча кивнул, всем видом показывая, что весь во внимании.

— Сейчас у меня гостит их посланник, старший сын Сулай бека, старейшины из Акин-Ауха. Речь о четырёх селениях в предгорьях. И они хотят говорить не с русским чиновником, а именно с тобой, — Хайбула усмехнулся, — с Шайтан-Иваном. О тебе ходят легенды. Они видят, что наш мир — не просто бумажка, и верят твоему слову. Но не верят твоей же администрации. Их сородичи, живущие у Линии, постоянно жалуются на поборы и притеснения со стороны мелких начальников. Они хотят заключить мирный договор с тобой, лично, надеясь, что ты проследишь за честным исполнением договора со стороны администрации.

Меня будто обухом по голове ударило. Ситуация была чудовищно сложной. Они предлагали мне роль, на которую у меня не было ни полномочий, ни ресурсов. Как я смогу обуздать алчные руки тыловых чиновников и пыл местных военачальников? И кто, в свою очередь, поручится за самих аккинцев?

— Хайбула, — начал я, тщательно подбирая слова. — Ты знаешь, я всем сердцем за такое дело. Но я не всесилен. Есть вещи, которые решаются далеко отсюда, в высоких кабинетах. Этот вопрос… он требует высочайшего одобрения.

— Я понимаю тебя, Пётр, — мягко отозвался Хайбула. — Но так же понимаю и их. Ты ведь сам когда-то сказал мне в минуты моих сомнений. Даже самые великие дороги начинаются с первого шага. Разве не с этого мы начинали с тобой?

— Кто они вообще, эти аккинцы? — спросил я, желая оттянуть время на раздумья.

Хайбула откинулся на подушки, задумался.— Когда-то давно, с разрешения аварских ханов, они спустились с горных ущелий Акки на эти равнины. Платили ясак, пахали землю. История у них… непростая. Сначала они были среди самых ярых сторонников Абдулах-амина. Их селения не раз грабили и разрушали, но они, как трава после дождя, возрождались вновь. Их хлеб кормит многие аулы. Сейчас они устали. Устали от бесконечной войны, от того, что лучших их юношей убивает чужая вражда. Я думаю, они будут просить у тебя не только мира, но и защиты от предстоящего набега.

Он помолчал, давая мне осознать тяжесть его слов.— Я не склоняю тебя ни к какому решению, Пётр. Ты волен поступить так, как велит тебе долг и совесть. Посланник ждёт в гостевом доме. Если не готов говорить с ним — не надо. Я найду слова, чтобы деликатно отказать.

Хайбула замолчал, его тёмные, проницательные глаза были прикованы ко мне, выжидая моего ответа, который мог изменить судьбу целого сообщества.

— Что делать? — Мучительные колебания отразились на моём лице.

— Послушай, друг, говорить не значит обещать. Выслушай их, а потом думай. Если ты откажешь, они поймут. Они знают, что Шайтан Иван слов на ветер не бросает и если обещает, то всегда держит своё слово. — ненавязчиво подольстил Хайбула.

— Хорошо, давай посланника, — вздохнул я.

Дверь отворилась бесшумно, и в комнату вошёл молодой мужчина. Его фигура, подтянутая и жилистая, говорила о привычке к седлу и горным тропам, меньше всего напоминала мирного пахаря. Иссиня-чёрная, ухоженная борода оттеняла бледный овал лица. Лет ему было не больше тридцати. Он совершил традиционный поклон, его движения были полны собственного достоинства.

— Адам, полковник согласился выслушать тебя, — представил его Хайбула.— Я просил встречи с Шайтан-Иваном, уважаемый Хайбула, — мягко, но настойчиво произнёс он, его взгляд скользнул по мне, не задерживаясь.

Хайбула тихо рассмеялся.— Ты смотришь на него, Адам. Это и есть Шайтан-Иван.

Взгляд молодого чеченца впился в меня с внезапным, обжигающим любопытством. В его тёмных глазах читалось изумление, недоверие и мгновенная переоценка всего, что он знал обо мне. Он ожидал увидеть свирепого воина, а перед ним сидел офицер в походном обмундировании.— Прости, Иван… я не знал, — его русский был чёток, с гортанным, певучим акцентом, но абсолютно понятен. В его голосе послышалось смущение.

— Не извиняйся, Адам. Я слушаю тебя, — сказал я, жестом приглашая его говорить.

— Уважаемый… э-э… — он запнулся, подбирая обращение.— Полковник, — подсказал я. — Зови меня полковник.

— Уважаемый полковник. Я — Адам, сын Расула, старейшины Акин-Ауха. Он и старейшины ещё трёх селений… приглашают вас в наше селение. Они хотят говорить с вами о мире. Договориться, если вы согласны. Мы даём слово — ваша безопасность. мы поручаемся своей честью. Вы будете нашим гостем.

Время для такой встречи было выбрано крайне неудачно. Но шанс, представившийся сейчас, мог и не повториться.— Ты просишь не в самое подходящее время, Адам, — заметил я, мысленно просчитывая сколько это поездка займет времени. — Сколько пути до твоего селения?

— Верхом — день и ещё половина следующего. Если гнать коней без отдыха и не спать — можно успеть за один день.

Риск был огромен, но и потенциальная выгода — мир для четырёх сёл — того стоил. Медлить было нельзя.— Хорошо, — кивнул я, принимая решение. — Выезжаем сейчас же.

— Пётр, возьми Гасана с пятеркой лучших воинов, — тут же предложил Хайбула, но я покачал головой.

— Нет. Моих людей будет достаточно. Адам, собирайся. Через полчаса у ворот.

Я вышел к своим бойцам, уже ожидавшим у коновязи. Коротко объяснил новую задачу. Ни у кого в глазах не мелькнуло ни удивления, ни страха — лишь мгновенная собранность и готовность. В считанные минуты оседланные кони были готовы к выступлению. Как только Адам вскочил в седло, наш небольшой отряд покинул гостеприимное подворье Хайбулы,

уносясь в сторону предгорий.

Мы продвигались быстро, но без суеты, давая лошадям передохнуть. К вечеру, когда солнце стало угасать за гребнями гор, окрашивая небо в багровые тона,