Внедроман 2 - Алексей Небоходов

точки – того самого предмета в её руках. Всё остальное потеряло значение – заботы и тревоги расплылись в эфемерной дымке, уступив место чистому наслаждению. Она потерялась в этом новом состоянии бытия, где мысли растворились в океане ощущений.

Заливистый стон вновь вырвался из её губ, захлестнув беспощадным безумием просторы ангара. Всё тело было охвачено неведомым огнём страсти – волна за волной прокатывалась через неё, пробуждая чувства, глубоко запрятанные под тяжёлым грузом повседневности. Казалось, время остановилось – каждый миг длился вечность.

Но как только она почувствовала пулю удовольствия, пронизывающую её насквозь и охватывающую всё существо от макушки до кончиков пальцев ног – пространство вновь начало сжиматься вокруг неё. Её чувства обострились до предела: звук дыхания стал громче, кровь шумела в ушах, как бурный поток горной реки.

В этот момент дверь приоткрылась с едва слышным скрипом. Новосельцев просунул голову внутрь кабинета. Мир Ольги мгновенно рухнул обратно в реальность.

– Людмила Прокофьевна, я принёс ведомости по… О ГОСПОДИ!

Он застыл, глаза расширились за стёклами очков. Перед ним была его начальница – юбка задрана, трусики спущены до колен, лицо раскрасневшееся, а в руке… «массажер».

– Новосельцев! – Ольга дёрнулась, но замерла на полпути, понимая, что скрывать уже нечего. – Это не то, что вы думаете!

– А что я должен думать? – Тюрин вошёл в зал, прикрывая дверь. Его голос дрожал от шока и чего-то ещё. – Вы тут… с этой… штукой…

Ольга смотрела на него – растерянного, потрясённого, но явно возбуждённого увиденным. В её глазах блеснул вызов. Она не стала оправдываться, вместо этого произнеся фразу, идеально подходящую моменту:

– Когда вы во мне перестанете видеть только начальника?

Тюрин сглотнул. Камера зафиксировала в его глазах борьбу смущения, желания и полного непонимания ситуации.

– Стоп! – крикнул Михаил. – Снято! Это было великолепно!

Все выдохнули. Ольга поспешно поправила одежду, покраснев уже по-настоящему. Тюрин снял очки и принялся их протирать, хотя они были идеально чистыми.

– Ольга Петровна, – восхищённо произнёс Сергей, – вы только что подняли планку советской эротики на недосягаемую высоту!

– Главное, чтобы эта планка не подняла нас на другую недосягаемую высоту – на вышку в Сибири, – нервно пошутил Тюрин.

Все рассмеялись, разрядив атмосферу. Алексей уже готовил реквизит к следующей сцене, а Катя поправляла причёску Ольги, тихо говоря ей какие-то ободряющие слова.

Михаил смотрел на команду с гордостью режиссёра, чей замысел начинает воплощаться. В ангаре, пропахшем овощами, рождалось кино, которому предстояло стать легендой советского андеграунда.

В дальнем углу ангара обустраивали «квартиру Калугиной». Из старого дивана, пары продавленных кресел и занавесок из мешковины получилось неожиданно уютное пространство. Катя расставляла на импровизированном столике бутылки и бокалы, бормоча:

– Советская романтика – это не шампанское и устрицы. Это портвейн и солёные огурцы!

Сергей устанавливал мягкий свет, создающий интимную атмосферу:

– Михаил, гляди: если поставить лампу вот так, через марлю, будет эффект свечей. Почти Висконти, только вместо палаццо – овощебаза.

Актёры готовились. Тюрин нервно поправлял галстук, репетируя неловкость Новосельцева. Ольга переоделась в домашнее платье – простое, но подчёркивающее фигуру.

– Помните, – инструктировал Михаил, – это кульминация их романа. Новосельцев пришёл с визитом, Калугина расслаблена дома. Вино, случайность, страсть. Классика жанра!

– Классика с элементами фарса, – вставил Алексей. – Вино-то у нас компот из столовой, слегка подкрашенный свёклой.

– Мотор! – скомандовал Михаил.

Сцена началась. Новосельцев стоял у «двери», держа в руках жалкий букетик искусственных цветов – единственное, что удалось найти на базе.

– Проходите, Новосельцев, – Ольга открыла «дверь» с улыбкой хозяйки, не ожидавшей гостей. – Какая неожиданность.

– Я… я ненадолго, – забормотал он, протягивая цветы. – Вот, это вам. Из оранжереи овощебазы… то есть я хотел сказать…

– Спасибо, – Ольга деликатно приняла пластиковые ромашки. – Очень мило. Проходите в комнату.

Они сели за столик. Ольга разливала «вино», и её движения были грациозными, но чувствовалось напряжение. Тюрин сидел на краешке стула, как школьник в кабинете директора.

– За что выпьем? – спросила она, поднимая бокал.

– За… за статистику? – неуверенно предложил он.

Ольга искренне рассмеялась:

– Новосельцев, хватит. Мы не на работе. Выпьем просто за вечер. За то, что вы пришли.

Они чокнулись. Тюрин залпом выпил бокал и закашлялся – «вино» оказалось слишком сладким.

– Крепкое? – участливо спросила Ольга.

– Нет, что вы… отличное вино… прямо чувствуется виноград… – он попытался поставить бокал на стол и промахнулся.

Бокал качнулся, «вино» выплеснулось прямо на светлое платье Ольги, растекаясь тёмно-красным пятном.

– Ой! – одновременно вскрикнули оба.

– Простите! Я сейчас! – Тюрин вскочил, схватил салфетку и неловко принялся промокать пятно на её груди.

– Новосельцев! – Ольга мягко остановила его руку. – Так вы только размажете.

– Соль! – вдруг воскликнул он. – Нужно засыпать солью! У вас есть соль?

– Есть, но… платье уже не спасти. Свекольный сок въедливый.

Повисла пауза. Тюрин покраснел, осознав двусмысленность:

– Может… может, вам лучше снять платье? Чтобы постирать… пока пятно свежее…

Ольга посмотрела на него долгим взглядом. В её глазах мелькнуло что-то: вызов, решимость и, возможно, даже желание.

– Пожалуй, вы правы, – тихо сказала она и встала.

Медленно, не сводя с него глаз, она расстегнула молнию на спине. Платье соскользнуло вниз, обнажая её фигуру в лифчике и трусиках, которые на её теле выглядели неожиданно соблазнительно.

Тюрин замер, забыв дышать. Свет лампы создавал мягкие тени на её коже, подчёркивая изгибы.

– Новосельцев, – голос её стал низким, грудным. – Вы так смотрите, будто впервые видите женщину.

– Я… я впервые вижу вас, – выдохнул он.

И вдруг вся неловкость Новосельцева исчезла. Он встал, в два шага преодолел расстояние между ними и обнял её – резко, страстно, как человек, который больше не может сдерживаться.

– Новосельцев! – ахнула Ольга, но не оттолкнула.

Его руки скользили по её спине, губы нашли её шею. Ольга откинула голову, позволяя ему целовать изгиб между шеей и плечом. Её пальцы запутались в его волосах.

– Я больше не могу, – бормотал он между поцелуями. – Людмила Прокофьевна… вы сводите меня с ума… эти ваши отчёты… графики… а я думаю только о…

– О чём? – выдохнула она, прижимаясь к нему ближе.

Вместо ответа он подхватил её на руки – неуклюже, едва не уронив, но с такой страстью, что неловкость только добавила сцене подлинности. Они рухнули на диван, сплетаясь в объятиях.

Тюрин с неожиданной решительностью потянулся к застёжке её лифчика. Пальцы дрожали, но он справился с крючками быстрее, чем ожидал. Лифчик соскользнул, обнажив её грудь в мягком свете лампы. Ольга вздрогнула от прикосновения прохладного воздуха к коже, но не отстранилась.

– Новосельцев… – прошептала она, но голос её звучал скорее поощрительно, чем укоризненно.

Его руки опустились к резинке трусиков, и он медленно стянул