Записки кельды, часть 1 - Ольга Войлошникова

литься слёзы. Мать твою, прямо целые ручьи!

— Я очень, очень хочу туда…

— Хорошо! — я протянула ей руку. — Говори: признаю тебя кельдой.

Заморгала.

— Что глазами хлопаешь? Повторяй: признаю тебя кельдой…

Алёнка осторожно взяла мою руку и прошептала:

— Признаю тебя кельдой…

— И даю слово быть верной твоему клану.

— И даю слово быть верной твоему клану!

— Ну вот и хорошо, на первый случай пойдёт. Потом полную версию сочиним. Давай, прощайся с родителями — и поехали. Через три дня мы с Вовой будем здесь. На счёт «увидеться» я не уверена, но вещи Алёнке можно будет передать. Аля, слышишь? Андрей? В ближайшую субботу, в восемь утра. Проспите — мы уйдём. Долго ждать тут нет возможности.

Алёнка замерла около меня, словно боясь, что я передумаю.

— Ну что, чудо наше? Приступай к своим обязанностям: бери лошадок — и через границу, вперёд!

Я позвала Галю с Кирей и обняла ещё разок:

— В субботу, в восемь, как штык!

— Ага.

Ну всё, понеслась!

ПЕРЕХОД

Новая Земля, сорок четвёртый день нового мира

Не сразу я осознала какой здесь воздух, ветер и всё такое. Первые несколько минут я видела только его. Пах он обалденно: лесом и костром, как я люблю. Наконец-то наобнимавшись как следует с мужем, я вернулась к самой черте, кивнула Гале и поманила свой сюрприз. Галюня открыла большую переноску, и он поковылял мне на встречу на толстых лохматых лапах.

Муж заглянул мне через плечо.

— Я вот думаю, милый. Назовём его Акташ?

Щенок был сгущёночно-белый, мохнатый, с толстыми лапами и умной мордочкой, слегка похожей на медвежью. Даже сейчас он уже тянул размером на нашу старенькую Ладку (которая была плодом любви русской спаниельки с неизвестным, как говорили дети, анонимным папашей) — а чего же, собственно, ожидать от алабая? Вестимо, вырастет в телка́.

Алабайчик обнюхал, а потом и облизал Вовины руки, вкусно пахнущие копчёной косулей. Вовка потрепал его по загривку и довольно засмеялся:

— Хорошее имя, сильное. Ну что, Акташ, поехали домой?

Мы быстро со всеми попрощались, ибо долгие проводы — лишние слёзы, и наш фургон тронулся вперёд.

— Смотрите! Светятся! — воскликнула Алёнка.

И правда, в траве, метрах в десяти от входа начали попадаться плоские, отсвечивающие голубоватым камни, словно остатки старой брусчатки. Дальше булыжники шли гуще, и вправду приобретая вид мощёной голубым камнем дороги. Широкая трёхметровая полоса загибалась дугой, примыкая к рамке портала, Дальний от границы миров край этой необычной дорожки так же постепенно разреживался, исчезая в траве.

— Буферная зона, — пояснил Вова, — переход из одного течения времени в другое.

Глаза непривычно резало, я сняла очки, чтобы проморгаться — и поняла, что они-то мне и мешают!

Боже! Нормальные глаза!

Эта мысль так меня поразила, что я столбом остановилась посреди поля.

Небо казалось опрокинутой пронзительно-синей чашей и хотелось орать и скакать от совершенно пьяного медового воздуха. Здесь, в стороне от портала и доносящегося городского шума, становилось слышно, как на лугу и в небольших, напитанных водой ложбинках гудит, стрекочет и квакает мелкая живность, успевая радоваться лету и буйству жизни. И мне хотелось так же заорать от избытка ощущений. И почему, собственно, я должна сдерживаться?

— Й-й-й-йа-ха-а-а-а-а!

Это мой мир, заветный, долгожданный! Мир, в котором мы будем счастливы, я уверена!

Скажете напыщенно и романтически? А вот ни фига! И вообще, с какой стати я должна подстраиваться под чужих тараканов? В моей голове рулят мои собственные! Сейчас конкретно они шли торжественной демонстрацией, с оркестром и фейерверками.

Я замерла посреди поля, раскинув руки, впитывая в себя ласковые лучи начинающего клониться к закату солнца — и говорила «спасибо» всем, кто стал виновником моего счастья. А вокруг носилась Василиса, и смешной толстый щенок старался поймать разноцветных светящихся бабочек.

Муж терпеливо стоял рядом и довольно улыбался в усы.

Из соседней рощицы подошли Светлана, Пашка и Димка. Мы договорились, что доедем до места, разгрузимся и с пустым фургоном вернёмся за ними — всё же барахла у них было до фига.

ДОРОГА К ДОМУ, ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Сперва наша дорога… да какая ещё дорога — наше направление — шло по лугу. Крупные колёса накатывались на неровности, и всё шло сравнительно легко. Потом мы въехали в редколесье. Видно было, что Вова спланировал наш приезд, тщательно выбирал тропу и даже кое-где успел подчистить, но, тем не менее, по лесу мы изрядно замедлились. Вася скоро устала, и Алёнка посадила её к себе в седло. Бабушку пришлось подсадить в фургон, расчистив местечко в уголке, хотя она ворчала и хорохорилась. Чтобы было не скучно, озадачила её разбором семян. А поскольку там была целая здоровенная коробка, увлеклась бабушка надолго.

С вечера мы успели отойти от ворот километра на три.

На ночь мы устроили наш маленький табор в большой палатке, а сами взяли маленькую и ушли с Вовой в сторонку, жечь костёр и смотреть на звёзды.

ДОРОГА, ДЕНЬ ВТОРОЙ

Новая Земля, дорога к острову, сорок пятый день нового мира

Первая половина ночи у меня ушла на то, чтобы поздороваться с мужем как следует, так что встали мы поздно. К моему удивлению, изрядно взбодрившаяся бабушка уже успела накипятить полный котелок чая и разогреть оставшиеся пирожки, так что, наскоро перекусив, мы тронулись в путь.

Лес становился всё гуще, пробирались мы ещё медленнее, чем вчера. Вдобавок, вскоре въехали в полосу сырого, прямо-таки очень промокшего леса. Я подивилась открывшемуся феномену.

— А вы что, вчера не слышали, как гром гремел? — бабушка бодро бежала впереди тележки. — Под утро так громыхало! Видимо, гроза полосой прошла.

— Я, если честно, вообще ничего не слышала, спала без задних ног.

Вовка усмехнулся в усы и пошёл убирать с дороги очередную мешающую лесину.

Лес был похож на нашу тайгу — и в то же время не похож. Вроде бы те же деревья, но местами они становились большими, да что там — просто огромными, под стать знаменитым американским секвойям. Пахло опавшей хвоёй, папоротниками и какими-то травами. Лес не был мрачным и тёмным, был в нём и подлесок, в котором периодически что-то двигалось и шуршало. По дороге пришлось переходить речку. Теперь мне стало понятно, почему муж вёл нас именно так, вроде бы отклоняясь от обозначенного им направления. К броду.

Спустя три часа мы решили сделать перерыв и попить чайку из термосов.

Рассевшись в рядок прямо на стволе очередного поваленного дерева, мы передавали друг другу пакеты с бутербродами и прихлёбывали душистый чай, в который Вова добавил листики малины, смородины и маленькие красные ягодки, кажется, костянику. Вкусно.

Я оглядывалась по сторонам. Этот лес, как и луговина, тоже был полон жизни. Вокруг беспрерывно пищало, трещало и чирикало. По стволам деревьев то и дело проскакивали белки и бурундуки. Вова вдруг шёпотом скомандовал:

— Тихо! — мы замерли и даже перестали жевать. — Смотрите! — он показал нам взглядом, куда надо смотреть. Метрах в ста, в просветах между деревьями, показалась стайка пятнистых косуль. Они неторопливо паслись, потом, услышав какой-то подозрительный звук, насторожили уши и исчезли в чаще.

Мы ещё немного посидели и двинулись дальше.

Следующий кусок оказался тяжёлым. Приходилось много рубить, оттаскивать в стороны и снова рубить. Даже бабушка завладела одним из топоров, объявив, что уж деревьев за свою жизнь она перерубила предостаточно, и имеет приоритетное право. Мы с Алёнкой убирали стволы, что потоньше. Васька таскала ветки, суслик мой мелкий. За четыре часа мы продвинулись едва ли метров на сто пятьдесят. Поэтому, когда наконец открылось чистое место, все вздохнули с облегчением.

Лошадки бодро затрусили вперёд, словно радуясь, что всё же могут обогнать пешеходов. И — да, мы расслабились. Может быть, потому что сильно устали. И не подумали ни о вчерашнем напитавшем и без того сырую прогалину дожде, ни о том, что трава посреди открытого пространства странным образом напоминала болотную. Начав проваливаться, лошади испуганно рванули вперёд, и даже проскочили коварное место, увязнув лишь по бабки, но повозка… тяжело гружёная повозка прочно села по самые оси и продолжала медленно уходить в рассевшуюся под колёсами густую грязь. Вскоре мы погрузились едва ли не по дно фургона.

Вот когда я услышала от мужа практически петровский загиб. Жаль, не записала!

Ну, это сейчас забавно, а тогда мы были практически в отчаянии. Вдобавок, что-то начало происходить с моей мамой. Я сперва