Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

Мужчина кивнул, давая понять, что аудиенция окончена, и одним махом осушил кубок.

Я тоже кивнул, а взгляд случайно скользнул по Инге — глаза у женщины были недобрыми, но очень заинтересованными. Жена старосты улыбнулась уголками губ, и от улыбки стало не по себе.

Собирался уходить, как в голову пришла мысль, что заставила замереть на месте.

В зале воцарилась полная тишина, лишь за спиной слышал тихий шёпот женщины, что-то говорившей мужу на ухо. Когда замер, шёпот прекратился.

Медленно повернулся.

— Староста. Ещё одно соображение, если позволите.

— Ну, толкуй, — лениво бросил Борин, вытирая губы.

«А не много ли на себя беру⁈» — пронеслось в голове. Дышать. Дышать. Если мысль пришла, нужно пробовать. В крайнем случае — мужик просто отмахнётся, но если согласится…

— Раз уж такая напасть, так может… организовать укрепления? По внешнему периметру частокола?

— М-м? — промычал старик, не понимая.

Староста долго смотрел на меня — лицо, всё такое же красное, было хмурым. На лбу выступили капли пота, заметные даже с большого расстояния. Борин явно не знал, что ответить. Мужчина снова бросил беспомощный взгляд на жену.

И тут женщина заговорила сама.

— Ты можешь идти. Мы над этим поразмыслим, мальчик.

Инга говорила размеренно, тщательно выверяя каждое слово, будто ступала по очень тонкому льду.

Не говоря ни слова, развернулся и направился к выходу.

Внутри осталось гадкое ощущение от разговора. Староста произвёл ещё более неприятное впечатление, чем ожидал — безвольный, недалёкий и падкий на лесть. А жена была другой — холодная, расчётливая и тёмная. Понятно, кто на самом деле правит в этом доме. Под таким «начальством» деревня долго не протянет — неудивительно, что здесь всё прозябает, а частокол и ворота находятся в таком плачевном состоянии.

Вышел на свежий воздух — после душной атмосферы он показался особенно чистым. Несмотря на очевидные успехи, которых удалось добиться, на душе муторно. Заставил себя сделать несколько глубоких и медленных вдохов, чтобы прийти в себя.

Ополченцы у двери тут же повернулись ко мне.

— Ну как? — с надеждой спросил тот, что был повыше.

— Дело сдвинулось, — ответил я. — Будет у вас хорошее оружие.

Мужик простодушно улыбнулся и с облегчением переглянулся с напарником, а я двинулся в сторону кузни, проходя мимо рядов торгующих людей.

Когда подошёл к кузнице, у входа ждала небольшая толпа: несколько мужчин и женщин. Сперва подумал, что это поставщики металлолома, но оказалось, что люди пришли с заказами — простыми, бытовыми: у одного треснул обод на колесе телеги, у другого — сломался лемех плуга, женщине нужен новый ухват для котелка.

— Мальчик, сделай, очень нужно! — причитала пожилая женщина.

— Куда ж ещё идти? Торин сказал, у него заказов на неделю вперёд!

Пришлось объяснять и говорить, что кузня Гуннара теперь полностью сфокусирована на создании оружия, что мы собираем металл для общего дела и сам староста велел все хозяйственные нужды нести в кузницу старого Торина. Люди не на шутку расстроились, постояли ещё немного и побрели прочь, понуро склонив головы.

Посочувствовал им, но в глубине души всё-таки порадовался — кузню стали воспринимать всерьёз даже без мастера. Славного мы шороху навели, вот только если не справимся… Если я не справлюсь… Последствия могут оказаться плачевными, но отступать уже некуда — нужно делать прыжок в неизвестность. Не попробуешь — не узнаешь, на что способен.

Заглянул в кузню. Там, на табурете, сидел Ульф и, привычно уставившись в стену, сосредоточенно ковырял в носу. Увидев меня, детина неспешно вытащил палец, задумчиво его рассмотрел и медленно вытер о нижнюю часть табуретки. Вот же… мерзость.

Я немного разозлился, но тут же подавил желание делать ему выговор.

— Ульф, а Брик где? В доме или уже пошёл закупаться?

Молотобоец ответил, что не знает. Нужно срочно найти мальца, чтобы передать новый приказ Борина. Вышел из кузни и заглянул в дом — пусто. «Сегодня пропустил утреннюю практику,» — кольнуло внутри недовольство. Но с таким гвалтом с самого утра, может, и не стоит корить себя слишком сильно — дел и так невпроворот.

Пошёл вниз по улице, пробираясь мимо торговых рядов, выложенных практически на коленке, а затем увидел вдалеке знакомую маленькую фигурку — Брик стоял перед прилавком крестьянки в чёрном платке и отчаянно торговался за мешок репы. Мальчик спорил, размахивал руками, принимал деловой вид, точь-в-точь как заправский торговец. Кажется, пацан отлично справлялся — это вызвало улыбку.

Подошёл к нему и, отведя в сторону, похвалил за рвение, а затем шепнул на ухо задачу — важно донести до людей, что староста Борин принимает в сборе металла самое непосредственное участие.

Мальчишка смекнул в чём дело почти сразу, в глазах блеснул понимающий огонёк. «А парень-то не промах,» — с уважением подумал я.

Затем почти бегом отправился к Гретте, больше не в силах ходить в рванье. До её дома было минут десять спокойной ходьбы. Переступая через те же широкие лужи, наконец добрался до её порога.

Женщина открыла дверь, и как только увидела меня, печальное лицо озарилось такой светлой радостью, что даже растерялся — в глазах ткачихи я был не просто кузнецом, а настоящим спасителем Оплота! Она, оказывается, уже обо всём наслышана и не скрывала восхищения, без умолку повторяя, что весь пошёл в отца — настоящий герой.

Постарался отмахнуться от этих добрых, но смущающих слов.

— Гретта, у меня сейчас совсем нет времени, чтобы сделать для вас ножницы и иглы, как обещал…

— Тише, мальчик, тише, — тут же перебила ткачиха, приложив палец к губам. — Об этом и не думай — у тебя сейчас дела поважнее.

Женщина скрылась в доме и через мгновение вышла, неся в руках аккуратно сложенную стопку одежды — видно, что Гретта вложила в работу душу.

Две рубахи из плотного льна — простого кроя, но с крепкими швами, и двое штанов из тёмно-коричневого холста, с усиленными на коленях вставками. Одежда была не красивой, но надёжной — самое то для жизни в этом месте.

Я низко поклонился, от всего сердца поблагодарив Гретту. Та лишь грустно улыбнулась и велела беречь себя.

Вернулся домой и аккуратно уложил новые вещи в сундук. Решил пока не переодеваться — работать буду в старом и грязном, а чистое — для выхода в свет и для дел.

Больше не мог терпеть. Мысли