Многоликий Янус - Светлана Малеёнок

По моей коже пробежали мурашки, и я потянула на себя одеяло, желая спрятаться не то от холода, не то от этой странной песни, вызывающей в глубине души, самые древние страхи.

— Не бойся! – сверкнула синими глазами красавица и, ловким движением, налила в кружку отвар и протянула ее мне. – Пей! Пей и ничего не бойся! В нужный час ты попала ко мне, поэтому теперь ты все узнаешь, время пришло.

Я взяла кружку и сделала из нее маленький глоток. А что, очень даже себе не плохое лекарство, приятный вкус! Блаженно зажмурив глаза, я медленно пила травяной отвар с медом, и чувствовала, что на меня волнами накатывает тепло, забирая слабость, головокружение и тревогу, но даря при этом бодрость и уверенность, что все будет хорошо!

Я улыбнулась, и, ставя опустевшую кружку на стол, только хотела поблагодарить Хозяйку, как услышала донесшийся снаружи, многоголосый собачий лай. Мое сердце мгновенно сжалось от страха, а руки похолодели.

— Спокойно! – тихо сказала женщина, и, накидывая на плечи белую пушистую шаль крупной вязки, посетовала вслух: — третий день глаза отвожу от своего дома, а они снова возвращаются.

— Кто, они? – чуть ли не стуча зубами, тихо спросила я, но Яга уже выскользнула наружу, оставив меня в тревожном ожидании.

Я укуталась в одеяло, и пододвинулась к грядушке кровати, опершись об нее. Слева от меня, громко мяукнул кот, и прислонился к моему боку, глядя на меня своими большими умными глазами, и словно пытаясь успокоить. Как ни странно, мне и вправду стало легче, я на время позабыла о том, что меня ищут, и обратила внимание на внутреннее убранство домика лесной колдуньи. Или кем она здесь считается?

Сам дом мне напомнил тот, где меня держал Иван, он был также построен из цельных стволов деревьев. Щели между ними, заткнули клочками сухого мха. Посередине единственной комнаты, стоит огромная печь, от которой, по дому распространяется приятное тепло, но, самой мебели в доме очень мало, — стол, два стула, кровать, на которой я спала, да сзади печи, виднеется светлая занавеска, отгораживающая небольшой закуток. Как я решила, там, скорее всего, находится туалет. Второй кровати я не увидела, поэтому, мне сразу стало жуть как неудобно. Ведь если я спала здесь все эти два, да пожалуй, уже и три дня, то где спала сама хозяйка дома?

Решив разобраться с этим вопросом, как только Яга вернется, я принялась дальше разглядывать убранство дома. Хотя, убранством это было, и назвать трудно. Несколько деревянных полок с домашней утварью, небольшой столик у окна, похожий больше на тумбочку, на котором в идеальном порядке стояли всевозможные емкости с порошками разного цвета и надписями на неизвестном языке. И последним штрихом к внутреннему убранству, были многочисленные веники из лекарственных трав, стройными рядами развешенные по всему помещению.

Едва мои глаза окончили беглый осмотр дома, дверь открылась, и вошла коренастая женщина лет шестидесяти. Седые длинные волосы разметались по плечам, укрытым коричневым пуховым платком.

Увидев незнакомку, я тихо охнула, и невольно шарахнулась в сторону кота, словно ища у него защиты.

Мой резонный вопрос: «Кто вы?», так и остался не заданным, не успев сорваться с моих губ, так как незнакомка стала меняться на глазах, превращаясь в недавнюю, пышущую здоровьем красивую молодую женщину.

Я, как сидела, так и замерла с открытым ртом, глядя на эту метаморфозу.

— Это просто морок сошел, — пожав красивым округлым плечиком, усмехнулась Яга, скидывая на стул, свою белую шаль. Видимо поняв по моему лицу, что я ничего не поняла, вздохнула.

— Ну, иди сюда, за стол, обедать будешь. А я тебе все объясню.

Меня же, дважды звать не пришлось, я давно уже чувствовала сосущее чувство голода.

Яга, как по волшебству, извлекла из печи горшок щей и еще один, с тушеной картошкой с мясом. Выставив на стол тарелку со свежим хлебом, плошку со сметаной и крынку с молоком, женщина сказала, улыбаясь, — ешь! — А сама, начала свой рассказ.

Надо сказать, что, несмотря на мой голод и очень вкусный обед, я иногда, словно выпадала из реальности, переставая чувствовать вкус еды, настолько нереальным мне показалось то, что она мне рассказывала.

Оказывается, Яга, это общее обозначение женщины, чьей специальностью является ведовство. То есть, она ведает как: лечить травами, принимать роды, предсказывать погоду, и, кажется что-то еще. Но это, самое обычное, что может простая ведунья-травница.

Яга же, оказывается, является, кем-то вроде проводника между мирами, что-то вроде звена, объединяющего прошлое, будущее и настоящее. Она та, что ведает обо всем!

А видят ее, все по-разному, такой, какой мысленно ее представляют. И лишь ее избушка, единственное место, где морок спадает и все видится в истинном свете.

Тут я не выдержала, и с набитым ртом, спросила:

— Яга, не обижайся, но я, видела тебя… старой горбуньей, с длинным носом и бородавкой на нем, с единственным зубом во рту, торчащими в разные стороны седыми волосами, и… одной ногой, где от колена шел протез из настоящей кости! В моем времени, тебя звали: «Баба-Яга костяная нога». Это что значит, что когда-то жила именно такая ведунья, и люди запомнив ее облик, передавали его описание из поколения в поколение, рассказывая о ней сказки?

Яга задумчиво подперла рукой щеку, и, рисуя на столе, видимые только ей, узоры, ответила:

— Может да, а может, и нет. Людям свойственно сочинять и приукрашать, особенно, если они чего-то боятся, ведь недаром говорят, что «у страха глаза велики». Мне кажется, что это, скорее всего, собирательный образ. Вот Иван, как ты успела заметить, меня видел совсем другой.

Иван! Как я могла забыть о том, что меня до сих пор разыскивают! Как же я теперь домой пойду? – Видимо мои мысли, очень явно отразились на моем лице, что ведунья усмехнулась и поспешила меня успокоить:

— Да, он до сих пор тебя ищет. Для себя, не для императора. Павел первый два дня назад отбыл в столицу, позабыв о тебе, так как Иван сам ему доложил, что собаки нашли в лесу твои обглоданные косточки.

Представив подобное, меня аж передернуло от ужаса.

— Крепко ты ему в душу запала, девочка, — усмехнулась женщина. – Но не беспокойся, не по судьбе он тебе, да и ты ему,