О бедном мажоре замолвите слово 3 - Виталий Сергеевич Останин

именно это и напрягало. «Свои». Ничего не имею против людей, которые действительно входят в ближний круг или связаны взаимными обязательствами. Даже просто полезных друг другу. Но Платов был точно не из их числа. С первой нашей встречи он пытался меня вербануть — не очень понятно куда и с какой целью, но в том, что намерение имел, у меня никаких сомнений не было.

А сейчас, подозреваю, собирался этот разговор возобновить. На волне, так сказать, оказанной услуги. Идеальный для такого дела момент — или я ничего в людях не понимаю.

Оказалось, что я не ошибся. Генерал сперва поговорил на отвлеченные темы: как дела с опознанием похитителей (спойлер — никак), и что ему удалось накопать по нападению в целом. После чего аккуратно начал меня прощупывать. Сперва вопросами на тему, что, по моему мнению, могло понадобиться «людям в черном» и нафига им сдался Туров. Ну а потом уже и к главному блюду перешел.

— Как бы то ни было, — произнес он, — и кто бы за нападением не стоял, могущественных врагов ты себе нажить успел. И я сомневаюсь, что они прекратят попытки тебя достать. По моему опыту, рано или поздно у них получится.

— И что же делать? — подыграл я ему.

— Завести не менее могущественных друзей, — улыбнулся Платов.

— Таких, как вы? — без иронии уточнил.

— Верно, — также серьезно ответил генерал. — Понимаешь ведь, что я не буду каждый раз по твоему зову поднимать доступные мне ресурсы. Ты ведь не мой человек.

— Но если я буду работать на вас, все будет по другому? Григорий Антонович, а вы — это кто? Я ведь правильно понимаю, что речь идет не о службе внутренних расследований.

Мой собеседник кивнул.

— Все верно, не о ней, — тут он вынул из кармана небольшой предмет, похожий на прозрачную китайскую зажигалку. Что-то нажал на ней, положил на ручку кресла. Пояснил. — «Купол», мера предосторожности. Что до твоего вопроса, Михаил, то я представляю организацию под названием «Ковчег».

Глава 7

Слово отозвалось в голове слабым узнаванием. Ковчег, ковчег — где я его слышал? Понятно ведь, что речь идет не о том виде водного транспорта, который построил один достойный всякого уважения еврей, чтобы спасти каждой твари по паре перед Великим Потопом. Тем более, что и сам Платов сказал, что говорит об организации.

Судя по названию — это что-то на тему «сохранить и преумножить». Ну или хотя бы просто сохранить — символизм наше все! Секретная служба, стоящая за официальными лицами и действующая в тени? Возможно-возможно, название как бы намекает. Да и генерал уже не раз демонстрировал свои связи и возможности, которые явно выходили за пределы полномочий одного, пусть бы даже и очень высокопоставленного офицера из полицейской управы.

А потом я вспомнил, где уже слышал это название. Бар байкеров на окраине города, умирающий поляк и его слова, когда я спросил про того, кто заказал курьера.

«Когда ты спросил в первый раз, я решил, что ты из 'Ковчега».

Точно! Так все и было! Я, помнится, тогда еще отмахнулся — какой, нахрен, «Ковчег». А наемник закашлялся кровью и выдал что-то про то, что сам себя перехитрил. После чего вручил мне кулон-флешку и умер.

То есть… Получается, что «Ковчег» этот самый за флешкой и охотился? Если учесть предположения Турова и то, что я правильно понимаю, какой смысл кроется в названии организации, то… Получается, именно она послала наемника, чтобы тот убил курьера и не дал попасть флешке в плохие руки. Вероятнее всего, поляк получил приказ носитель уничтожить, но в какой-то момент решил сыграть в свою игру. Оставить приз себе, чтобы потом попытаться продать.

Поэтому он так тогда и напрягся, когда я спросил про курьера! Он думал, что за ним пришел человек «Ковчега», чтобы закончить дело с флешкой. Сам себя перехитрил — вот уж точно!

Но и я, получается, не лучше, ведь передо мной сейчас стоит человек, который и повинен в похищении Турова. Если прав в своих выводах, то он, возможно, и отдал приказ убить курьера и предотвратить утечку из секретного КБ. С его подачи носитель информации попал ко мне в руки. Туров его вскрыл, активировав маячок, после чего на него открыла охоту третья сила — те, кто хотели получить чертежи «Святогора». Я прибег к помощи Платова, чтобы спасти Сашку…

И вот сейчас он говорит, что из «Ковчега». Браво, польский огневик! Идеальная фраза просто!

— Ковчег? — давя все лезущие наружу эмоции переспросил я. — Это что-то же из библейского, да?

Нужно время, чтобы прийти в себя после такого удара. Буду тупить. Уж что-что, а этот навык я отточил до совершенства!

— В какой-то степени, — ухмыльнулся генерал. — Только мы не животный мир спасаем, а Отечество.

С языка прямо снял! Едва удержался, чтобы не скривиться.

Тут я прошу понять меня правильно — себя я всегда считал патриотом. Даже в какой-то степени, махровым монархистом — и еще до того, как пробудился в чужом теле в другом мире, где царь есть. Считаю это нормальным — человек государев, волкодав, ищейка или сторожевой пес и не должны мыслить иначе.

Но вот что меня всегда заводило, это когда «Отечеством», «Родиной» или, к примеру, «Русским Миром» — обязательно оба слова с большой буквы! — начинали щеголять большие погоны. Нет, я вполне допускал мысль, что высокопоставленные вельможи в любом из миров могут любить свою страну и заботится о ее процветании. Просто… Скажем, встречались мне такие экземпляры до крайности редко.

А еще я помнил фразочку одного своего однокурсника-бизнесмена. Как-то гуляли на пятнадцатилетии выпуска, он, понятное дело, деньгами сорил — если коньяк, то самый дорогой. Ну и с пьяных глаз высказался как-то, что с точки зрения своего положения руководителя предприятия, он вообще не видит разницы между своим карманом и бюджетом.

Оно, может, и так все — я никогда предприятиями не рулил, сказать не могу. И даже не буду выступать за «хорошо» это или «плохо». Вот только уверен я, что патриоты во власти примерно так же мыслят. Не видя разницы между своими интересами, и интересами государства. А вот это уже однозначно не лучший вариант.

— Ну ежели Отечество, — слегка дурашливо, переключаясь на старорусский стиль, — Тадыть оно канешно!

— Михаил, — поморщился Платов. — Если без этой твоей язвительности можно обойтись, то я был бы очень благодарен.

— Можно, ваше высокопревосходительство, как не можно, ежели можно, — прогудел я, но закончил уже вполне серьезно. — Я вас внимательно