Николай I Освободитель // Книга 8 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

Переработали окончания избавляясь от остатков влияния церковнославянского языка и приближая их к реальному произношению. Изменили и упростили еще целую пачку правил, по максимуму отказавшись от использования исключений. Так, например, совершенно волюнтаристским решением удвоение «нн» в суффиксах было вырезано на корню во всех словах без исключений. «Деревяный», «оловяный», «каменый», «безветреный». Все слова с «пол» стали писаться через дефис, а все приставки «раз» и «без» - с буквой «з» вне зависимости от того, что какая буква стоит первой в корне.

Туда же отправился мягкий знак после шипящих на конце глаголов и еще кое-какие мелкие правила. Короче говоря – в некотором роде воплотили мечту любого школьника.

Да, местами эти изменения противоречили третьему принципу – приближению к реальному звучанию слова в устной речи, - однако упрощение письма, сокращение сложных многосоставных правил имело в моем понимании более высокий приоритет. Просто, потому что мне сначала нужно выучить восемьдесят миллионов своих человек грамоте, а потом заставить весь остальной мир учить русский. И тут упрощение письменного языка будет великим подспорьем в этом нелегком деле. Каждое «вырезанное» правило и исключение из него – это сэкономленные часы на обучении учеников и студентов. Миллионы учеников и десятки миллионов человеко-часов. Сколько это будет в сэкономленных рублях, страшно даже представить.

Конечно, реформа вызвала в обществе оживленные дискуссии. Были те, кто принял реформу всей душой – в основном молодые литераторы, студенты и глобально люди младшего поколения. Те, кто выросли и впитали в себя реформаторский дух «Николаевской России». Когда великие реформы происходят едва ли не каждый год, когда ты сам на своей шкуре ощущаешь постоянные перемены к лучшему, поневоле становишься более открытым всему новому.

А вот более консервативная часть общества буквально встала на дыбы. Как же, саму суть русского языка – кто бы знал, что это такое – собираются изничтожить. Прервать «естественную преемственность», «разорвать в клочья» эстетику. Убить душу.

Было опубликовано в прессе так называемое «письмо двухсот», в котором две сотни литераторов, филологов, критиков, языковедов, редакторов и других так или иначе причастных к языковой деятельности специалистов выступили с критикой реформы. Мол нет никакой реальной надобности в этих изменениях, любой ученик способен заучить десяток-другой правил, и их упрощение не даст серьезной выгоды. А вот упрощение, «мещанизация» языка в итоге убьют его «творческий потенциал». В общем, с точки зрения человека из будущего – полный бред и ахинея.

Неожиданно на дыбы встали церковники, хотя, казалось бы, какая им разница, они вообще церковнославянский используют по большей части, процесс перевода священных текстов на современный русский только-только начался, и какая разница в какой орфографии они в итоге будут опубликованы. Но нет.

Пришлось запускать на полную машину пропаганды и начинать бомбить «замшелых ретроградов» со всех сторон. Самое смешное – всем было понятно, что реформа, главным толкателем которой был сам император, в итоге принята будет, но вот эти совершенно необходимые ритуалы вокруг нее все равно соблюсти требовалось

Впрочем, ради справедливости, имелись и реальные, материальные возражения против этих изменений. Просто невозможно было одновременно поменять шрифты во всех газетах и издательствах, большие проблемы были с переобучением учителей, заменой книг в библиотеках, институтских и университетских фондах. Банально школьных учителей нужно было переподготовить несколько десятков тысяч единомоментно.

Сложнее всего было отпечатать сразу достаточное количество школьных учебников по «новому» русскому языку. В конце концов, студенты и по старой орфографии поучатся, здоровые лбы сами поймут, как писать по-новому, а такие предметы как, например, математика, и вовсе своей сутью сосредоточены на другом.

Для того чтобы сделать все правильно, новые учебники начали печатать за полгода и к сентябрю 1840 года большая часть школ было уже обеспечено необходимыми учебными материалами. Обошлось бюджету МинНарПросвета это правда в изрядную копеечку, но тут ничего не поделаешь, либо так, либо никак.

Полный же переход на новую орфографию завершился только в 1848 году, когда императорским указом использование старой орфографии было прямо запрещено. А то оставались кое-какие оппозиционные газетки, в пику мне печатающиеся с «ятями». Можно было бы, конечно, на них забить, но общий имперский курс на унификацию всего и вся требовал иного.

В этом же 1840 году по всей Европе началось массовое движение народонаселения, которое вероятно не случалось тут со времен раннего средневековья и Великого Переселения Народов времен поздней Римской Империи. Ну хорошо, возможно, тут я немного преувеличил, однако не упомянуть данные события тоже просто нельзя.

Во-первых, на бывших территориях Османской и Австрийской империй новообразованные государства наконец закончили – вчерне, конечно, плюс-минул полверсты, но это уже не так важно – размежевание собственных границ. Естественно, как обычно происходит в таких случаях, имели место огромное количество ссор, скандалов, конфликтов, и только наличие посредников от Российской империи – а также то, что русские полки все еще стояли в Болгарии, Словакии и Трансильвании – уберегло новосозданный союз от быстрой и бесславной кончины. Да передрались бы все друг с другом, если бы не нависающий над малыми странами авторитет Российской империи, вот и вся недолгая.

Для исключения в дальнейшем конфликтов – зачем они нужны империи у себя на «заднем дворе» - границы проводились по языковому признаку. Тут говорят на болгарском – будет Болгария. Тут – на греческом – будет Греция. Понятное дело, при таком подходе определить такую себе «идеальную линию языкового раздела» зачастую было просто невозможно. Тут село разговаривает на сербском, тут - на болгарском, тут – на греческом, а посередине целые области, использующие вовсе какую-то дикую смесь нескольких языков. В итоге было принято решение о дополнительном обмене населением, никаких регионов со смешанным национальным составом в итоге остаться было не должно.

Сдвинулся с мертвой точки процесс переселения оставшихся в Венгрии русин на территорию Российской империи. Одновременно на освободившиеся земли Закарпатья переезжали венгры из Трансильвании и Словакии, а в Трансильванию и Валахию – часть не пожелавших жить под рукой белого царя молдаван.

Из бывших городов Австрийской империи, где традиционно преобладало немецкое население, эти самые немцы – их было немного жалко, враз лишиться родины и стать буквально у себя дома «нежелательным элементом» - потянулись «на выход». Многие в итоге уплыли в Америку, часть осела в Австрии, Пруссии и других германо-говорящих государствах, часть удалось завлечь к себе. Чему-чему, а грамотному городскому населению в империи всегда найдется применение.

Активно переезжали на новые места получившие собственные государства армяне, греки и курды. На встречу им двигались выселяемые со ставших чужими земель турки-османы. О том, какие процессы происходили на Ближнем Востоке и в Междуречье – и говорить не стоит, там вообще черт ногу сломит, оно только кажется, что у мусульман все просто – вот сунниты, а вот шииты и на этом все – а на деле там миллион собственных религиозных и национальных течений, которые далеко не всегда способны ужиться под сенью одного государства.

Ну и кроме того – это уже не было связано с территориальными изменениями по итогам Царьградской войны – в ответ на волну либеральных революций, спустя год по всей Европе наступила естественная в таких ситуациях реакция. Начались репрессии, посадки в тюрьму, высылки. В Испании давили бывших Карлистов, в Неаполе и на Сицилии – приближенных к династии Бурбонов. Во Франции, Нидерландах, Баварии и Пруссии – наоборот удержавшаяся на вершине пирамиды власть во всю изничтожала любый признаки либерализма. Несогласные – и с той, и с другой стороны политического спектра – начали разбегаться в разные стороны подобно тараканам из-под тапка. Главным тут направлением миграции опять же был Новый Свет – США, Мексика, Бразилия, Аргентина.