Рыцарь без позывного - Бебель

правилах отказываться от доброго коня. Гильдия полнится недоумками и бездарями, так почему бы не внести разнообразия?

Заметив мой взгляд на своей, обтянутой рубашкой груди, она чуть нахмурилась, но смолчала и с серьезным видом протянула заполненный бланк:

— Перед уходом, будьте любезны, потрудитесь предъявить распоряжение на регистрацию.

Устало кивнув, я молча взялся за бланк. В заголовке значилось: «Распоряжение о присвоении оловянного ранга: Себастьян Перейра».

Ну и дурацкое же имя выбрал...

***

Вечерний клоповник переполнялся пьяным хохотом, фальшивыми стонами и объявлением расценок. Из-за потери любимого салона толстосумы ломанулись в заведения поскромнее, вытесняя торгашей, ремесленников и всех тех, кто в обычные дни к этому району и на пушечный выстрел не подходит. Странные они. После такой резни, я бы к любым борделям не подходил. Да и вообще бы из города переехал.

Впрочем, пес их знает. Они-то со всякими бабайками всю жизнь в обнимку живут...

— Кажется, я слышала визг свиньи... — держа мою руку у себя на коленях, блондинка задумчиво уставилась на закрытую дверь.

В честь обилия посетителей, пара дур наконец прислушалась к моему совету и целый день проторчали в комнате. Судя по паре спаленных свечей и разбросанным книжкам, заимствованным у хозяйки, времени они зря не теряли.

— Это Молочная Мэри. Она так корову изображает. У золотаря заскок такой. Ты давай-давай, не отвлекайся!

Зардевшись щечками и недовольно зыркнув, девушка продолжила смазывать мои ожоги кусочком овечьей шерсти. Это все маковая бормотуха или она правда милая когда смущается?

— Могу... — тихо начала она. — Могу я задать вопрос?

Надетый на девушку армейский китель выгодно подчеркивал стройную фигуру и обрамлял спелые груди. И почему в армию баб не призывают... Им форма ой как идет! Погоди, че она там говорила?

— Можно за хрен подержаться, а в армии говорят «разрешите»... Тьфу! То есть, да! Спрашивай, конечно. — поспешно поправился я.

Воровато обернувшись на сопящую на старой кровати малявку и убедившись, что она крепко спит, блондинка продолжила:

— Я слышала, будто ты отдал все свои сбережения владелице заведения. Могу спросить — почему?

Местным шаблодам впору в разведку идти, а не ноги в борделях раздвигать. Долбанный курятник! Я надеялся, что хоть у хозяйки в кабинете с шумоизоляцией все в порядке.

— По-кочану и по-капусте. Чтобы она вас за тридцать серебрянников не сдала, вот почему.

Старая карга хоть и жадная, но не особо глупая. «Синице» в руках она обрадовалась куда больше, чем намеку на двух убитых в ее холле «журавлей». Да и надо же было что-то делать, с тем бонусом, что мне за «демона» выдали? Хотя, мог бы и кольчугу, наконец, купить...

— Разве не за пять десятков золотых? И тебе-то, какое дело? То есть, я очень признательна твоей помощи, но... Ты ведь нас даже не знаешь! Прости за грубость, но откуда у наемника такое благородство? В чем подвох?

В местном «космополитене» статья по психоанализу была, или они сговорились? Сперва одна блондинка меня в «профессионализме» упрекает, теперь эта удивляется незнамо чему.

Ладно, бормотуха бормотухой, а из роли наемника выходить не стоит. Иначе не поймут. А люди очень не любят того, чего не понимают.

— Эх, молодо-зелено... Какая же ты все же овца недалекая. Ладно, смотри: за твою задницу обещают горку золота, так? — она кивнула. — Про девочку никто не упоминал, так? — снова кивок. — А заказчиком выступает какой-то жирный южный лордик, так?

Убрав обработанную мазью руку, я подставил другую.

— А значит дело обстоит вот как: у малявки либо шибко богатые и влиятельные родители, либо она наследница какого-нибудь офигевшего состояния. А раз так, девчонка стоит куда больше обещанного. Ну, если ее вернуть в заботливые руки родни, а не какого-то засранца. Так почему бы не потратить полсотни роз, чтобы потом провести всю жизнь в собственном замке, гоняя горничных и трахая дворецкого? Стоп, что?!

Чертова настойка!

— Вот как... — симпатяжка задумчиво нахмурила бровки.

На какое-то время наступило молчание. Блондинка орудовала мазью, я напрягал воображение, проверяя свою ориентацию, а малявка, стискивая кнут на манер плюшевой игрушки, грезила во сне о красивых пони. Домашнюю идиллию нарушало лишь раздающееся за стеной похотливое мычание Молочной Мэри.

— Не годится. — вдруг мотнула головой блондинка. — Этот хитроумный план спотыкается об одну деревянную балку и самоотверженный рывок.

— А? Кого спотыкается? — уставился я на нахмурившуюся девушку, отвлекаясь от голых сисястых дворецких.

— Три дня назад, ты ринулся в бой с пылкой храбростью, а не жгучей жадностью. И сегодня, судя по пересудам блудниц... Кхм, работниц, ты поступил так снова. Спасти столько незнакомцев, заманивая чудовищного монстра на себя... — она отложила кусочек шерсти, но так и не убрала мою руку со своих коленей.

От ее пристального взгляда мне стало не по себе. Может она выпила чего?

— Ни один негодяй не станет кичиться грубостью, и похвалятся жадностью. А выходит, ты никакой не негодяй... — девушка осторожно поглаживала мою ладонь:

— При виде твоего испещренного шрамами лица на ум приходит много слов, но алчность и вероломство и остаются в стороне. Ты не тот расчетливый наемник, которым пытаешься казаться, а скорее...

— Слышь, Фрейд на минималках, а ну завязывай! Не твое овечье дело, что, зачем, да почему! Я наемником промышляю, а не милостыни раздаю! И нехрен меня на «благородство» разводить!

Сначала хрыч за того рыцаря упрекает, потом глава за демона лечит, теперь эта ненормальная — ну точно сговорились! Лепят из меня какого-то героя народных сказок! Себастьянушку-дурачка!

Блин, имя надо все же менять...

Прикосновение девичьей руки, обожгло щеку и заставило сердце биться быстрее. В свете сальной свечи загадочно блестела пара голубых глаз. Прежде чем я успел что-то сообразить, блондинка нервно облизнула налившиеся губы. То ли пить хочет, то ли намекает на что-то... Панически округляя глаза, я завороженно наблюдал за дрожащими глазами, ощущая как девичьи пальцы все сильнее впиваются в обоженную руку. То ли отстранится, то ли оскорбится, то ли пощечину выдать, а может, все-таки...

— Ну не при детях же... — мой скромный протест оборвался яростной долбежкой в дверь.

Воспользовавшись предоставленной отмазкой, я поспешно вскочил и, громко посетовав на хозяйку, отворил дверь. Блестя дорогим красным плащом, мужчина в жесткой вареной коже подозрительно уставился на меня.

— Добрый вечер, горожанин. — коротко кивнул он оценивая мой голый торс. — Из ваших покоев мне чудился знакомый девичий голос. Не дозволили