Защитник Дворянок (СИ) - Хорнин Сентай

Было ощущение, будто я попал на театральную постановку, только мой партнер текст выучил на зубок, а мне его дать забыли. Но, впрочем, все равно нужно расспросить о работе.

— Значит, предстоит работа телохранителя? Я с трудом могу представить другое применение для людей с защитной аргой. — А мне действительно больше ничего не лезло в голову.

— Ну, применений, можно найти много, но ты прав. Мне нужен телохранитель для моей младшей дочери. Даже уточню, телохранительница. — если бы я сейчас что-нибудь пил, то обязательно поперхнулся — Но, к сожалению, все мои связи по стране позволили вычислить только тебя с подходящими мне способностями. Впрочем, я у тебя имеется младшая сестра. А силы родственников весьма схожи. Поэтому я прошу передачи опекунства над Анной Опавской на меня взамен на полную оплату долга, которую вы должны Держимировичам.

Он смолк а в моей голове взорвалась атомная бомба. Все, о чем я думал, оказалось неправильным. Не на работу меня пригласили. А на торги. Торги за живого человека.

Я могу что угодно думать об Анне. Со своей стороны, что она обуза и может помешать моей новой жизни. Со стороны Казимира, что это единственный человек, ради которого нужно жить. Но какую бы сторону я не выбрал, мне не нравилось то, что сейчас происходит.

Так, думай, думай! Если отбросить моральную сторону вопроса, то слуги у дворян как правило шикуют, это Казимир знал. То есть это могло быть благом и для Анны и для меня самого. Сплавить мало связанного со мной человека без зазрения совести и выиграть нам обоим сытую жизнь. Слишком хорошо.

Но я чую подвох. И он очевиден. Да, он сказал что силы родственников схожи. Но ведь Анна ничем не владеет!

— Звучит довольно хорошо. Вот только Анна не владеет аргой. И не думаю, что в ближайшее время ее пробудит. Вы правда собираетесь вкладываться в такой бесполезный актив? Что-то здесь нечисто, Яков Трапимирович. — Говорил я, все еще смотря этому мужику прямо в глаза.

— Уже не твое дело, малец, что будет с твоей сестрой после передачи прав. Это секреты нашего рода, которые посторонним не раскрываются. Если ты не хочешь отдавать свою драгоценную сестру, то так и скажи, я могу поднять цену за нее. Бесценных вещей не бывает. Подумай хорошенько над этим, парень. Сейчас решается твоя судьба. Образование ты вряд ли получишь. Деньги в армии делают только офицерские чины. Скажу сразу, у тебя мало шансов их достичь. А если и сможешь, то на это уйдут годы. Годы, что ты и твоя сестра будете отбиваться от Держимировичей всеми правдами и неправдами.

Он давил неудобной правдой. С атакующей аргой я бы смог пробиться в люди чисто на личной силе. А с той что есть мне открылся путь только в армию. И в ней все примерно так, как он и говорит. Или же искать такого же мудака, который сидит передо мной, которому нужен именно я.

Снова разболелась голова. Она болела так же, когда я вселился в Казимира. Как будто отчаянно хочет что-то вспомнить, но не может. Было очень тяжело сохранять лицо кирпичом и терпеть мигрень. Небось опять будет это чужеродное «Защити всех»? Я и с первого раза понял, новая информация будет?

— Объясните тогда, чем вас не устраиваю я. У меня уже есть то что вам нужно, а вы очевидно в этом нуждаетесь. — Процедил я с небольшой долей просочившегося от боли раздражения.

— На это я ответить могу. Моя дочь подходит к возрасту шестнадцати лет. Возраст балов, встреч детей боярских, возраст, в котором находят союзников и врагов на всю последующую жизнь. И, наконец, учеба в академии. Слуги мужского пола у дворянок считаются моветоном и дурным вкусом, а иногда и прекраснейшим способом подстроить компрометирующую род ситуацию. Кто-то может себе позволить так эпатировать публику. Но у моего рода слишком много врагов, чтобы я давал хоть малейший повод зацепиться за него. Безупречная репутация и вечная верность императорской династии спасали нас всегда.

Он мог сказать и меньше, но я видел в его глазах в этот момент глубочайшую усталость. Что ему это давным-давно надоело, что он с удовольствием бы нарушил правила, что придуманы далеко не им.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что же. Именно мне теперь решать что будет, да? Он сказал все. По нему было видно, что дальнейшие расспросы вызовут у него лишь раздражение. На его голове в нескольких местах загорелись синие огоньки, и вместе с этим, из воздуха будто убрали часть кислорода. Приходилось прилагать огромные усилия, только чтобы дышать. Жалкая тень силы этого человека не пугала, нет. Она просто подавляла желание жить. И я даже не знаю, как этому сопротивляться.

— Когда я неспокоен, мне сложнее контролировать аргу. Так что рекомендую поскорее принять решение, пацан, мне не с руки выкраивать время для второй встречи с тобой. Но я это буду делать, пока не получу однозначный ответ.

Да, ты совершенно на меня не давишь и точно обращаешься как с равным. Похоже, я сильно его выбесил тем, что не согласился сразу же с горящими глазами. Но я даже постороннего человека не смог бы продать с наскока. И, похоже, не смогу. Часть меня только за, но я, похоже, слишком страшусь недосказанности и подозрительности сделки. Да и эта мигрень не способствует рациональности.

— Не отдам Анну. — Твердо сказал я, пытаясь встать несмотря на воздух, что стал весить по тонне на квадратный сантиметр. Спина трещала, мышцы ныли но я потихоньку распрямлялся. Мне кровь из носу хотелось сказать эти слова смотря на этого мудака сверху вниз. И, что характерно, она тоже была тут как тут. В глазах дворянина отразилось бледное подобие удивления. Я же, собрав все силы, чтобы не прерываться от навалившейся на меня потусторонней мощи, почти прокричал.

— Раз вам нужна телохранительница с моим силами, то просто оденьте бабой меня. Согласен за списание долга, личное дворянство себе и Анне, квартира в хорошем районе с приятными соседями и минимумом преступности и пожизненное содержание после того, как работа будет выполнена.

Сначала у мужика даже его арга погасла, видимо его настолько удивило мое предложение. Дышать стало значительно легче. А после он оглушительно рассмеялся, до брызнувших из глаз слез. Впрочем, быстро успокоился.

— Губа не дура! Ты либо большой дурак, парень, либо действительно знаешь себе цену. А знаешь что? Почему бы и нет! — Протянул он мне руку, как будто желая закрепить сделку и я пожал ее в ответ. Дворянин крепко сжал ее, не собираясь отпускать и наклонил поближе к себе, вновь восстанавливая равную высоту между нами — Вот только бабой, как ты выразился, ты будешь на моих условиях. Не будет ни передышек, ни безопасных мест, я не собираюсь тебе давать такой возможности. Даже моя дочь не должна знать правды. Слишком молода, чтобы держать язык за зубами. Не передумал, а?

— Я от своих слов не отступаю. Только выплаты пожизненные повысьте на пару порядков. И запишите все это в бумаге. — Окончательно отрубило у меня хоть малейший страх.

— Ты что, не веришь слову настоящего дворянина? — Спросил он сощурив один глаз.

— Нет.

— Правильно делаешь, парень. Я доволен тем, к чему мы пришли. Можешь набросать своей сестре письмецо, обязательно передам вместе с поверенным, который поможет твоей сестре переехать. Завтра-послезавтра обсудим договор. А пока добро пожаловать в мое поместье, твой дом на неопределенный срок. Надеюсь, ты не разочаруешься в своем выборе. — сказал он фразу, определенно на что-то намекающую. Но я так и не мог понять, на что. — Если все же откажешься подписывать договор, то я автоматически забираю твою сестру вместо тебя. Без каких-либо компенсаций. Настоящий мужик должен держать свое слово всегда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вышел из кабинета полностью высушенный морально и физически. Хороший ли я сделал выбор, не продешевил ли с ценой, исполнит ли Яков свою часть сделки, все это было мне абсолютно неведомо. Я лишь шел, опираясь на вызванную таки свою телохранительницу, которая отвела бы меня в пока пустующий дом его дочери.

Как дворянин сказал, в идеале о моей настоящей личности должны знать ровно два человека: он сам и его телохранительница, у которой я и поселюсь и которая меня введет в курс дела. Велел слушаться ее во всем и выразил полнейшую уверенность в ее лояльности и способности держать язык за зубами.