"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна

Чистая, с расчёсанными, струящимися по плечам волосами, в простом илосийском платье. Из лёгких словно выбивают весь воздух, когда сестрёнка переводит взгляд на меня и издаёт странный звук. Что-то между всхлипом и смехом. Она продолжает стоять, не двигаясь с места, а я застываю в ожидании, опасаясь её спугнуть. Не знаю, как много Ойро вспомнила и узнаёт ли меня вообще. Она вновь издаёт этот странный звук, а я растерянно моргаю и никак не могу понять, смеётся она или плачет. Её губы растягиваются в улыбке, а из глаз по щекам бегут слёзы. И тогда она начинает звонко смеяться и бросается ко мне, протягивая руки. Я тут же оказываюсь рядом, заключаю её в объятия и стискиваю до боли, приподнимая над полом.

Наша Ойро Лейла Калануа.

Ойро – «золото».

Лейла – «тёмная ночь».

Наше золото в тёмной ночи.

Лия Арден

Достойный высший суд

Посвящается членам семьи, у которых никогда не будет общей фамилии.

© Арден Л., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1

Не с первого раза, но мне удаётся открыть глаза. Здесь сумрачно, однако недостаточно, чтобы помешать мне рассмотреть комнату, в которой я оказалась. Стоит ночь, тяжёлые занавески раздвинуты, и луна освещает бо́льшую часть комнаты, заглядывая через высокие арочные окна и балконные двери. Стекло вставлено в специальные панели, напоминающие изысканно выполненную решётку, из-за чего свет дробится, ложась узором на пол и стены. Мне требуется некоторое время, чтобы вспомнить названия запахов, что сейчас витают в воздухе. Ароматические масла. Жасмин с примесью корицы и инжира. Всё это идеально сочетается с сухим запахом пустыни. Понимаю, что я в Паргаде… я дома. Эта мысль лёгкая, сонная, почти нереальная. Она обволакивает моё сознание так же мягко, как и несколько покрывал, в которые я завернулась.

Я лежу на огромной кровати с балдахином, окружённая множеством подушек с вышивкой. Ткань постельного белья настолько приятная, что мне даже не хочется выбираться из её ласковых объятий. Я медленно обвожу взглядом убранство помещения. Оно не огромное, но очень большое, особенно если учитывать, что это комната для одного человека. Точно угадать цвет стен в скудном освещении практически невозможно. Скорее всего, они светло-серые, но большая их часть покрыта узорами, вырезанными прямо по камню, что создает замысловатый рельеф из света и теней. У противоположной стены стоят огромный шкаф и массивный стол с грудой свитков и книг, сваленных на нём. На стуле несколько мечей в ножнах. Рядом проход в виде арки, отделанной резьбой, а вместо двери висят переливающиеся в тусклом свете золотистые занавески. Вероятно, проход в умывальню. Прямо в середине комнаты располагаются обитые парчой два мягких дивана и два кресла. Они окружают круглый серебряный столик. У выхода на балкон стоит огромная золотая клетка с двумя птицами. Те крепко спят, дожидаясь нового дня, чтобы запеть вновь.

Я медленно сажусь, морщусь от внезапной тяжести в голове и спускаю ноги на пол, пальцами чувствуя мягкость ковра. Не найдя никакой обуви, я прохожу в середину комнаты. Ковёр лежит лишь вокруг кровати, стоит отойти, как ступни касаются камня. Весь пол покрыт белым мрамором, который максимально долго хранит прохладу и освежает в жаркие дни. Я непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, что в моей комнате тоже был мраморный пол. Сохранилась ли моя комната?

Голова ещё как в тумане. Всё такое родное и незнакомое одновременно. Я почти уверена, что знаю, кому принадлежат эти покои, но боюсь озвучивать имя даже у себя в голове. Недавние события, моя семья, это помещение и невесомое платье на мне. Будто воспоминания, которые у меня есть, лишь наполовину мои.

Озадаченная, я провожу ладонью по чистым, расчёсанным волосам. Дотрагиваюсь до деревянной спинки кресла, касаюсь пальцами нежных занавесок балдахина, украшенных золотой вышивкой. Всё это похоже на сон. На сон, в котором я бы хотела задержаться подольше.

Но я не могу оставаться здесь вечно, поэтому подхожу к большим двойным дверям, кладу ладонь на позолоченную ручку и несколько мгновений медлю, ожидая, что вся окружающая обстановка растворится в дымке, а я очнусь в комнате для слуг во дворце Каидана.

Однако ничего не происходит.

Тогда я нажимаю на изогнутую ручку и тяну дверь на себя. Опираюсь на неё, всё ещё боясь потеряться в действительности. Меня словно пытают новообретённой надеждой, когда я вижу молодого мужчину у противоположной стены в коридоре. Он совсем не похож на того, каким был в Цере.

Сейчас он в домашней, немного мятой одежде, на плечи накинут простой халат, что делает его образ более родным. Сердце в груди болезненно сжимается. Его тёмные волосы растрёпаны, а в серых глазах нет угрозы, насмешки или пренебрежения, которые я видела в праздничном зале во дворце Каидана. Сейчас он выглядит таким же напуганным, как и я. Брат замер, не двигается и, кажется, даже не дышит. Из моего горла вырывается сдавленный всхлип. Я не знаю, что мне делать – плакать или смеяться. Пытаюсь взять себя в руки, но звук продолжает рваться наружу, и вот я уже, заливаясь слезами, смеюсь у него в объятиях. Ноги едва меня держат, но Даян так крепко меня сжимает, что я с трудом могу дышать.

Я не вижу, но ощущаю его улыбку, чувствую, как по телу брата проходит дрожь от напряжения. Он что-то шепчет в мои волосы, но делает это так тихо, что я не могу разобрать ни слова. Похоже на его личную молитву, поэтому я не прерываю и не спрашиваю. Все мысли путаются, я не могу решить, о чём спросить, что узнать первым.

Даян ослабляет объятия и немного отстраняется, чтобы наконец взглянуть мне в лицо.

– Твои глаза… они вновь разные. – Брат неуверенно касается моего лица, стирая слёзы. – Что произошло? Почему они были карими?

Я открываю рот, чтобы ответить, но замираю, когда справа, в глубине коридора, раздаётся эхо приближающихся шагов. Даян подхватывает меня за талию и, поднимая в воздух, заносит обратно в комнату, тихо прикрывая дверь. Я не успеваю даже ахнуть, настолько легко он это делает, словно я ничего не вешу. Поставив меня на пол, брат заговорщически улыбается и прикладывает палец к своим губам. Я же прикусываю свой согнутый указательный палец, боясь то ли рассмеяться в голос, то ли вновь заплакать. Мы молчим, затаив дыхание, и продолжаем прерванный разговор, лишь когда шаги стихают в противоположной стороне.

– Думаю, тебе не хочется, чтобы наши Назари примчались сюда всей толпой. Что они обязательно и сделают, стоит только им узнать, что ты проснулась. – Хитрая улыбка Даяна ширится, обнажая белоснежные зубы.

Назари… Это слово теплом отзывается в моих воспоминаниях. Наша свита, наши названные братья и сестра. Моя память ещё не полностью восстановилась, и я с горечью осознаю, что никак не могу с уверенностью вспомнить их лица. Мне стыдно признаться Даяну, что я едва ли помню нашу семью.

– Я капала специальную настойку в глаз, чтобы изменить цвет. Я ничего не… не помнила… не помнила тебя и… Айлу… и… – начинаю захлёбываться словами, желая скорее попросить прощения, рассказать, почему всё это время я к ним не возвращалась.

– Ойро, не нужно объяснять сейчас.

Даян вновь порывисто обнимает меня, его частое сердцебиение отдаётся мне в щёку, пока я прижимаюсь к нему в ответ. Внутри меня уверенность, что мы всегда были близки, но трепет, с которым он едва касается моих волос, проводя по ним ладонью, кажется чем-то новым.

Брат берёт меня за руку и ведёт обратно к кровати.

– Ахна Мальта нам немного рассказала про твою потерю памяти. Мы всё обсудим утром, когда ты выспишься и будешь готова.

– Я думала, что разные глаза – это дефект, – не обращая внимания на его слова, силюсь объяснить я. Теперь мне жаль, что все эти годы я стыдилась этого. Но тогда я не знала, что это моё наследие от обоих родителей.